и пропал.
Адемиркан рассмеялся, поднял с дороги изумруды и говорит Яман-Чарыку:
— Не думал я, Яман-Чарык, что шайтан такой глупый. Хочет он меня погубить, а я его перехитрю. Я возьму изумруды, но отдам их своим недругам, и нельзя будет сказать, что я их взял, и нельзя будет сказать, что я их не взял. Кто жаден, тот на них и попадется.
Угнал Адемиркан у одного кабардинского князя табун в пятнадцать коней, и не успело солнце взойти, как он уже расставил их всех перед палаткой ногайского хана. Когда хан проснулся, он очень удивился и стал спрашивать, откуда взялись эти лошади. Никто из слуг не мог объяснить ему, кто их привел. Тогда подошел к нему Адемиркан и сказал:
— Я захотел подарить тебе лучших кабардинских коней и ночью съездил в горы, отбил табун у кабардинского князя и пригнал его сюда. А еще подарю я тебе вот что.
И подал хану изумруд. Но так как не хотелось ему, чтобы с ханом приключилось несчастье, то он нагнулся к самому ханскому уху и тихо шепнул:
— Изумруд этот волшебный. Подари его своему недругу, а при себе не держи.
Поблагодарил Адемиркана ногайский хан и сказал:
— Ты из джигитов джигит, и конь твой из коней конь.
Потом дал он великую клятву, что будет жить с Адемирканом в дружбе, и Адемиркан дал такую же клятву, и стали они пировать. По двенадцати жирных быков жарили каждый день на двенадцати больших кострах и по ста двадцати баранов на двенадцати кострах малых. Каждый приходил и ел и пил вволю.
Продолжался этот пир двенадцать дней.
Обо всем этом рассказали кабардинские уздени [40] князю Асланбеку, отцу Адемиркановой жены. Созвал Асланбек своих соседей, кабардинских князей, и стал с ними советоваться.
— Силен был Адемиркан и тогда, когда был один, — сказал он им. — А теперь, когда сдружился он с ногайским ханом, кто его одолеет? И как мне отомстить ему за то, что похитил он у меня любимую дочь?
Поднялся старший из князей, погладил бороду, посмотрел в землю и говорит:
— Сделай вот так. Пошли к Адемиркану гонцов, и гонцы пусть скажут ему, что хочешь ты с ним помириться. Если он им не поверит, пусть дадут ему великую клятву, а в уме своем пусть говорят другое. Когда же он приедет к тебе, пригласи его на охоту, и на охоте мы убьем его.
Так и решили. Послал Асланбек к ногайскому хану гонцов, и гонцы повторили Адемиркану слово в слово, что им было приказано. А Яман-Чарык, как только увидел их, стал фыркать и копытами о землю бить. Взглянул Адемиркан на своего коня и сразу понял, что недоброе задумал его тесть. И сказал он гонцам:
— Не верю я вам. Речи ваши сладки, как мед, а мысли ваши горьки, как полынь. Дайте мне великую клятву, что не хочет Асланбек моей смерти, тогда поеду.
И произнесли гонцы великую клятву:
— Пусть аллах отнимет жизнь у нас, у наших отцов, матерей, братьев и сестер, если Асланбек и слуги его поднимут на тебя руку.
А в уме своем клялись они так:
«Пусть аллах отнимет жизнь у нас, наших отцов, матерей, братьев и сестер, если Асланбек выпустит тебя живым».
Поверил Адемиркан великой клятве и поехал вместе с гонцами. Но не успокоился Яман-Чарык: фыркал, глазом косил, уши прижимал, копытами бил — чуял он, что затаили гонцы в своем сердце черные мысли. Адемиркан гладил его по шее и приговаривал:
— Не бойся, Яман-Чарык. Может быть, и вправду Асланбек хочет меня погубить, но ведь у меня остался еще один изумруд. Как приеду, так и подарю ему этот шайтанов камешек. Если и случится беда, так не со мною, а с ним.
Асланбек встретил Адемиркана хорошо, как отец встречает сына. Обнял его, прижал к сердцу и дал великую клятву, что будет его любить до конца своих дней. В уме же своем повторял другое:
«Да покарает аллах меня и жену мою, и детей моих, если не отомщу я Адемиркану».
Созвал Асланбек соседних князей и устроил великий пир. Из самого большого кубка поил он Адемиркана пенным пивом и хмельным медом. Стал Адемиркан веселый, пляшет, песни поет, сказки рассказывает, а об изумруде совсем забыл. Так и остался шайтанов камешек у него в кармане. Перед утром пошел он проведать Яман-Чарыка. Скучный стоит конь: голову повесил, не ест, не пьет, беду чует.
Погладил его Адемиркан, поцеловал в морду и говорит:
— Не бойся, Яман-Чарык. Пока мы с тобой вместе, никакая нам беда не страшна.
Утром стали собираться на охоту. Вывели коней князья и уздени, каждый хвалится своим скакуном, луком и шашкой, каждый рассказывает, сколько уложил он оленей, медведей, барсов и волков. А князья все посматривают на Адемиркана, думают: где бы поудобнее на него напасть. Подошел к ним Асланбек и стал с ними шептаться. Когда уже собрались все выезжать, поманил Асланбека в сторону старый кабардинский князь и тихо сказал ему:
— Сколько вы ни уговаривайтесь, не убить вам Адемиркана, если будет он сидеть на Яман-Чарыке. Яман-Чарык его в ад ввезет и из ада вывезет и в рай привезет. Сделай так, чтобы сел Адемиркан на чужую лошадь, а своего коня оставил здесь.
Послушался Асланбек и, как только стали садиться охотники на коней, велел подвести к Адемиркану лучшего своего жеребца и сказал:
— Дарю я тебе, любезный зять, лучшего своего скакуна, которого люблю я больше жены и больше дочери. Поезжай на нем, и тогда весь народ увидит, что мы с тобой помирились.
Адемиркан отвечал:
— За подарок я тебя благодарю, но с Яман-Чарыком не разлучусь. Мы с ним родные братья.
Усмехнулся Асланбек и говорит князьям:
— Недаром, видно, идет
