— Я должен посмотреть на него вблизи, — задумчиво перебил мудрый бог и, покинув подводный дворец, отправился на край света, где по горло в воде все так же безмятежно стоял Упеллури…
А на правом плече гиганта торчало такое, что Эйя невольно присвистнул. Да, акселерат Улликумми не терял времени зря! Если не принять экстренных мер, скоро с ним и впрямь невозможно будет справиться!
Громкий свист заставил Упеллури прервать храп и медленно приподнять тяжелые веки.
— Это ты, Эйя? — зевая, удивился гигант. — Рад тебя видеть, у-эых!
— Здравствуй, дружок! — отозвался Эйя и помялся, не зная, как бы поделикатнее задать щекотливый вопрос. — Скажи, пожалуйста, Упеллури, когда ты в последний раз смотрел на свое правое плечо?
— Да никогда, — благодушно сообщил тот и зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. — А зачем?
— Затем, что на твоем плече стоит сын Кумарби Улликумми, сотворенный на погибель богам!
— Подумать только, — вежливо-равнодушно откликнулся великан. — Ну и что же?
— А то, что он продолжает расти и скоро, наверное, коснется головой самого верхнего неба! Неужели ты ничего об этом не знал? И неужели тебя это совсем не волнует?
— Эйя, когда боги взвалили на меня небо вместе с землей, я об этом и знать не знал, — прогудел Упеллури. — И когда подножие небес отсекли от краев земли, я об этом ведать не ведал. Да, теперь я припоминаю, что с некоторых пор что-то начало давить мне на плечо… Но почему я должен из-за этого волноваться?
— Да погляди же наконец! — Эйя силой повернул голову гиганта вправо. — Неужели тебе не хочется сбросить с себя эту тяжесть?
— Да, впечатляет… — пробормотал Упеллури. — Не-а, не хочется… — и великан снова погрузился в сон.
Некоторое время Эйя напряженно размышлял, кусая губы, а потом вдруг стукнул себя ладонью по лбу:
— Ха! А ведь я, кажется, знаю, как победить Кункунуцци! Ну, спасибо, дружище, что ты напомнил мне о тех временах, когда небо было отсечено от земли!
— Хррр… Мммм… Ффф… — отозвался сквозь сон Упеллури.
Улликумми же за время беседы Эйи и великана вытянулся еще на три локтя.
Хозяин Апсу поспешил к богам минувшего, которые заведовали складом с рухлядью, накопившейся еще от начала времен. В необъятном полутемном помещении само время, казалось, остановилось, запутавшись в висящей повсюду паутине. Порой боги-кладовщики просыпались, чтобы стряхнуть с себя полуметровый слой пыли, а потом опять погружались в дремоту на несколько десятков лет…
И вдруг пыль, пауки, паутина, таблички учета имущества полетели в разные стороны: на склад ворвался Эйя и поднял всех на ноги громким криком:
— Эй, просыпайтесь, вставайте! Немедленно принесите мне нож, которым когда-то отрезали небо от земли! Я отсеку им Улликумми от плеча Упеллури, и никогда больше каменный исполин не будет торчать подобно мечу!
Кладовщики всполошенно заметались туда-сюда и через пару часов отыскали древний нож между первым изданием таблиц судеб бога Энлиля и давно вышедшим из моды старым платьем Иштар.
А дальше все пошло как по маслу!
Эйя блестяще прбвел хирургическую операций): Упеллури даже не проснулся, когда гигантский каменный нарост, отсеченный от его плеча, с плеском шлепнулся в воду. Он не проснулся и тогда, когда присутствовавший на операции Тасмису ликующе закричал:
— Слава тебе, Эйя! Весь мир перед тобой в неоплатном долгу!
— Да, уже в который раз, — снимая маску и вытирая пот со лба, скромно согласился божественный хирург. — Что ж, теперь дело за вами!
Тасмису с радостным воплем устремился на небеса, зовя старшего брата окончательно расправиться с поверженным противником, и Тешуб не заставил себя долго ждать.
На колесницу, как птица, взлетел Бог Грозы,
С громовыми раскатами к морю понесся,
И сразился тогда Бог Грозы с Кункунуцци…
Угадайте, кто победил в этом сражении?
Исчезновение Телепинуса
Телепинус, отпрыск Бога Грозы и Богини-Матери, покровитель плодородия и растительности, был почтительным и послушным сыном, но и ему порой доводилось ссориться с родителями. Так и случилось однажды: раздор начался из-за пустяка, но слово за слово перерос в большую ссору. И в конце концов Телепинус так разозлился, что, в гневе надев правый сапог на левую ногу, а левый на правую, покинул отчий дом.
— Иди-иди, грубиян! — прокричал ему вслед отец. — И можешь больше не возвращаться, невежа!
Мать-Богиня, тоже рассердившаяся на сына, промолчала… Но с уходом Телепинуса ее дом словно осиротел, и точно так же осиротел весь мир, совсем как тогда, когда Иштар спустилась в прейсподнюю.
Погасли в очаге поленья, и окна заволокло чадом. В хлеву затосковали быки, в загонах — бараны. Овцы не захотели кормить ягнят, коровы отгоняли от вымени телят. Перестали цвести и плодоносить растения, женщины больше не рожали детей, высохли пастбища, погибли леса, обмелели реки.
Однако бессмертные не сразу поняли, что происходит. Бог Солнца по привычке устроил для своих собратьев роскошный пир, но сколько гости ни налегали на яства, их по-прежнему мучил голод; сколько чаш они ни осушали, им все больше хотелось пить.
— Что же это такое? — испуганно вскричал Бог Солнца. — Откуда такая напасть?
Только теперь Бог Грозы сообразил, что происходит, и со вздохом признался:
— Наверное, это случилось из-за того, что мой сын Телепинус в гневе покинул отчий дом! Нужно поскорее вернуть его, пока все живое в мире не погибло от голода!
Самые быстроногие гонцы бросились на поиски Телепинуса, но нигде не могли его найти. Даже орел Бога Солнца, хотя и осмотрел все горы, долы и морские волны, не разыскал беглеца. Даже сам Бог Грозы, как ни старался, не смог отыскать сына. Усталый и голодный, он ни с чем вернулся домой и в ответ на тревожный взгляд жены проворчал:
— Бесполезно! Наверное, наш отпрыск всем назло укрылся в Иркалле!
Тогда Богиня-Мать разжала ладонь, на которой сидела крохотная пчелка:
— Лети! Ищи Телепинуса! А когда найдешь, ужаль этого лентяя пару раз, чтобы поднять с места, и приведи сюда!
— Да ты, никак, рехнулась, жена! — раздраженно громыхнул Бог Грозы. — Раз уж орел Бога Солнца не высмотрел сверху нашего лоботряса, где его разыскать какой-то жалкой пчеле?
Однако крылатая посланница Богини-Матери оказалась на редкость трудолюбивой. Она без устали летала туда-сюда до тех пор, пока не нашла наконец Телепинуса спящим на лесной поляне возле священного города Лихцина. Помня наказ хозяйки, пчела ужалила беглеца в руку, ужалила в ногу — и Телепинус вскочил с громким воплем, разозленный еще больше прежнего!
Тряся укушенной рукой, бог в гневе принялся сметать дома и целые города, губить людей и животных, колыхать землю и громыхать так, как не сумел бы даже его отец, Бог Грозы!
Бессмертные и смертные в ужасе прятались, и не помышляя о том, чтобы утихомирить разошедшегося буяна… Но великая волшебница богиня Камрусепа не растерялась. Вооружившись крылом орла, она принялась нараспев читать заклинание:
— Сердитый дух Телепинуса и его сердцевина! Задыхаются в огне дрова. И подобно тому, как дрова горят, пусть так же сгорит гнев Телепинуса, сердитость, вина, свирепость. Как маленькие зерна солода в поле не несут, а оставляют впрок на семена… так пусть столь же малы станут гнев Телепинуса, его сердитость, вина и свирепость.
… Прочь, гнев Телепинуса! Прочь, сердитость! Прочь, вина! Прочь, свирепость! Подобно тому как вода по водосточному желобу обратно вверх не течет, так пусть гнев Телепинуса, его сердитость, вина и свирепость назад не приходят!
И волшебство Камрусепы подействовало: Телепинус успокоился, перестал ругаться, чесать укушенную руку и виновато обозрел причиненные им опустошения.
А потом он вернулся домой, помирился с родителями, и вместе с ним в мир вернулось прежнее плодородие.
Овца снова начала заботиться об ягненке, корова ласково подтолкнула к вымени теленка, в домах запищали новорожденные дети, на полях пышно распустились цветы.
И боги, собравшиеся на пир после долгой голодовки, не забывали поднимать каждую вторую чашу за здравие Телепинуса — вечно юного бога изобильной природы.
Однако вскоре мир вновь оказался перед угрозой голодной гибели, на этот раз по вине мстительного Кумарби.
Хедамму и Иштар
Хотя Бог Грозы и уничтожил Улликумми, Кумарби не пожелал примириться с поражением и составил новый злодейский план. Он вступил в брак с дочерью Океана Шертапшухури, которая родила огромного Хедамму, прожорливого, как Робин Бобин Барабек.
Его город боялся Куммия
И город Дуддул боялся.
Когда Хедамму родился,
Все перед ним трепетали
И в страхе его растили.
Еще бы! Как нянькам было не бояться ребенка, который для разминки глотал козлят вместе со шкурой и копытцами, а на обед требовал две тысячи быков. Присматривавшие за сыном Кумарби женщины дрожали от страха, ожидая, что питомец вот-вот слопает и их!
