Своего шурина постылого?»
– «Не я убил твоего брата любимого,
Своего шурина постылого;
Не я убил – убила темна ноченька,
Подстрелила калена стрела».
Девица – атаман разбойников
Загуляла я, красна девица, загуляла
Со удалыми со добрыми молодцами,
Со теми ли молодцами, со ворами
Не много я, красна девица, гуляла,
Гуляла, красна девица, тридцать шесть лет,
Была-то я, красна девица, атаманом
И славным и преславным ясаулом,
Стояла я, красна девица, при дороге
Со вострым я со ножичком булатным:
Ни конному, ни пешему нет проезда
Не много я, красна девица, душ губила,
Погубила я, красна девица, двадцать тысяч,
А старого и малого в счет не клала.
Я ездила по городам, по уездам,
Захотела, красна девица, загуляти
Во славное в Московское государство,
Захотелось мне, красной девице, посмотрети,
Богатых там купцов мне поглядети,
Мне каменны полаты поломати,
Железные запоры отпирати.
Загуляла я, красна девица, загуляла
На славное Петровское на кружало.
Без счету я, девица, деньги выдавала,
Не глядя рублевички на стоичку бросала.
«Вы пейте, мои товарищи, веселитесь!»
Уж тут-то я, красна девица, бодрость оказала,
Уж храбро я и бодро поступала,
Атамановы поступки показала.
Уж тут меня, девицу, признавали,
По имени красну девицу называли,
По отечеству меня величали;
Назад руки красной девице завязали,
Повели меня, красну девицу, в полицу,
Подымали красну девицу на дыбу.
Уж смело красна девица отвечала:
«Постойте, судьи мои, не судите!
Чего вам от меня больше желати?
Сама я вам, красна девица, повинюся:
Не много-то я, красна девица, гуляла,
Гуляла я, красна девица, тридцать шесть лет,
Была я, красна девица, атаманом,
Стояла я, красна девица, при дороге
Со вострым я со ножичком булатным.
Ни конному, ни пешему нет проезда.
Не много я, красна девица, душ губила,
Погубила я, красна девица, двадцать тысяч,
А старого и малого в счет не клала.
Захотела я, красна девица, загуляти
Во славное в Московское во царство,
По широкиим по улицам походити,
Богатых там купцов поглядети,
Мне каменны полаты поломати,
Железные запоры отпирати.
Загуляла я, красная девица, загуляла
На славное Петровское кружало,
Не глядя я рублевички вынимала,
За стоичку без счету подавала,
Атамановы поступочки показала.
Уж тут меня, девицу, признавали,
По имени красну девицу называли,
По отечеству меня величали,
Назад руки красной девице завязали,
Повели меня, красну девицу, в полицу.
Судите, судьи, меня поскорее,
Раскладывайте огни на соломе,
Вы жгите мое белое тело,
После огня мне голову рубите,
Вы слушайте, судьи, моего приказа:
Ведите меня с товарищи в чисто поле,
Зачинайте вы класть всех сряду,
Меня, красну девицу, напоследок».
Я, лежа там, красная девица, возрыдала,
Об товарищах своих я пожалела,
Что рано я вас, девица, погубила.
«Я в сей вине, красна девица, причина;
Простите, мои приятели, доброхоты!»
Вор Гаврюшка
Ты долина моя, долинушка, раздолье широкое!
Ничего на тебе, моя долинушка, не уродилось;
Уродился на тебе, моя долинушка, только зелен садик.
Мимо садика мимо зелена лежала дорожка,
Что лежала-то дороженька неширокая;
Никто по той дороженьке нейдет, не проедет.
Проезжал же по той дороженьке один вор Гаврюшка,
Он на трех на своих троечках разношерстных:
Перва троечка у него коней вороныих,
Друга троечка у него коней гнедыих,
Третья его троечка коней соловыих.
Что гнались-то за вором Гаврюшенькой три погони:
Первая погонюшка – злые татары,
Другая погонюшка – злые корсаки,
Третья погонюшка – молоды казаки.
Не догнали вора Гаврюшеньку всего версты на три.
Приезжает вор Гаврюшенька во город Воронеж;
Он атласу и бархату закупает,
Никто-то вора Гаврюшеньку не признает,
Что за купчика вора Гаврюшеньку почитают.
Случилось идти вору Гаврюшеньке мимо темницы,
Признавали вора Гаврюшеньку своя братья.
«Уж ты батюшка наш Гаврюшенька, разбей ты
темницу,
Уж ты выпусти нас всех, колодничков, на волю,
На ту ли на волюшку – на матушку Волгу!»
– «Уж вы братцы мои, товарищи, мне теперь не время:
За мной ли за Гаврюшенькой гонят три погони;
Первая погонюшка – злые татары,
Другая погонюшка – злые корсаки,
Третья погонюшка – молоды казаки.
Первой-то я погонюшки не боюся,
Другой-то я погонюшке поклонюся,
Третьей-то я погонюшке покорюся!»
Илья кум темный
Еще было во городе Чернигове,
Там ведь жил-то молодой-от князь-от душечка,
Еще душечка да князь Семен Михайлович;
Живучись-то ихна жисть да хорошо жилась.
Им на радость ту Господь послал да чада милого,
Чада милого послал, да всё любимого,
Да родился у них маленький княжевич-сын.
Собирает он на радости почестен пир,
Собирает он всех князей-то, всех он бояров,
Он ведь всех гостей-купцей торговыих.
Научили его нянюшки-ти, мамушки:
«Ты поди-ка, душечка князь Семен Михайлович,
Ты зови, зови к себе всё кума стретного,
Кума стретного зови, кума крестового».
Тут князь-от не отслышался,
Он ведь звал-то себе да кума стретного,
Он того ли звал ведь темного разбойника,
Звал он темного разбойника да Илью Климанта.
Говорит ему княгина таковы слова:
«Уж ты душечка князь Семен Михайлович!
Ты худого, нехорошего себе привел кума,
Откажись возьми от кума Ильи Климанта».
Говорит-то ведь он да таковы слова:
«Угощу я на пиру кума крестового, -
На меня ведь лихо кум всё не подумает».
Приходил-то темный-от разбойник Илья Климантов,
Одержал он себе крестника любимого.
На пиру-ту он сидит, разбойник Илья Климантов,
Он сидит-то на пиру не пьет, не ест, не кушает,
Он ведь беленькой лебедочки не рушает.
Говорил ему-то душечка князь Семен Михайлович:
«Уж ты что сидишь, да кум ты мой крестовый-от,
Ты сидишь у мня не пьешь, не кушаешь,
Еще беленькой лебедочки не рушаешь?
Налились-то очи ясны всё кровью у тя горячею.
Разве местом я тебя обсадил теперь,
Обнесли-то разве тебя золотой чарой,
Надсмеялся разве кто-нибудь над тобой, крестовый кум?»
Говорит-то душечка князь Семен Михайлович:
«Не убил ты сегодня человека понапрасному,
Ты не пролил разве крови христианскою?»
Говорит темной разбойник Илья Климантов:
«Ты не бойся, мой крестовый кум Семен Михайлович,
Ты не бойся середи да дня ты белого,
Ты побойся во полночь хошь ночки темныя;
Ты спомянешь всё тогда кума крестового!»
Говорит-то тут ведь душечка-та князь Семен Михайлович:
«А не хвастай-ка ты, мой да кум крестовыя,
Ай ты тот ли наш разбойник Илья Климантов!
Я теперича услышал похвальбу твою, -
Я заложусь на крепки замочки тут заморские,
Я поставлю тут ведь верных караульщичков,
Не зайти теперь бы чтобы, не попасть никак».
Говорит темной разбойник Илья Климентов:
«Попаду-ту я к тебе, да я зайду к тебе».
‹Говорит ему княгина таковы слова:›
«Уж ты душечка, ты князь Семен Михайлович!
Немалу ты теперь шуточку нашутил тут;
Эта шуточка тебе да как ведь с рук сойдет?»
Говорит-то ей ведь князь Семен Михайлович:
«Мы не будем ведь спать да во полночь ту, ночку темную».
Говорит ему княгина таковы слова:
«Подавай да дороги ему подарочки».
