Прибегли казаки до Игната, докладают ему:
— Черкасские Булавина убили.
Тогда Некраса собрал полки да пошел на черкасских. Много изменщиков порубал Некраса. Кто из домовитых в живых остался — все до царя убегли.
Черкасским не с руки было за Игнатом идти. Не держи Булавин домовитых, он бы жизни не лишился.
Игнат-сударь с Кубани много раз на Дон ходил. Как придет, так домовитых вешает. Они были всему делу и войску изменщики.
УЙТИ ОТ ЦАРЯ ДА ЦАРИЦЫ — НЕ ИЗМЕНА
Задумал Некраса уходить от царизмы, созвал свой народ и приказ дал:
— Сейте коноплю.
Посеяли. Выросла конопля, убрали. Бабы много натрепали кудели и не знают, что с ней делать. Тогда Игнат гутарит:
— Вейте веревки, казаки! А вы, бабы, натките холста.
Навили казаки веревок, бабы холста наткали. Сделали все, как Некраса гутарил, и думают себе: «Зачем Игнату столько веревок?» Думали, думали, ничего не надумали.
Вскорях царь Ероха войной пошел. Прибег на Дон, станицы огнем стал жечь, казаков казнить, младенцев меж колод давить.
Игнат-сударь видит такое дело да думает: «Уходить надо!» Вот повел он свой народ на Кубань. Спасал Игнат своих людей.
Привел всех на Кубань, станицы построил. А тут Катярина до него прибегла. Муж у ней помер. Она схотела за Игната замуж пойти. А Некраса не схотел Катярину брать.
Вышло промежду ними несогласие. Катярина войско на Игната послала. Думал, думал Некраса да надумал: «Дальше уходить!» В Расею нельзя — царица всех казнит. На Кубани жить нельзя. Куда денешься? Вот и повел казаков на Черное море. Пришел. Тут-то те веревки с холстом пригодились.
Построил Игнат корабли. Всем паруса, веревки требовались. Без паруса не пойдешь в море.
Посажал Некраса народ на корабли да побег по морю.
Когда народ на кораблях уходил, Катярину, Расею бранили. У нас и песня о том играется:
Ой да, вдоль по речке, по реке,
Да, вот, легка лодочка плывет,
Легка лодочка плывет
Да за собой много ведет.
Ой да, за собой много ведет —
Да тридцать восемь кораблей.
Да тридцать восемь кораблей,
Да на корабличках людей.
Ой да, на корабличках людей,
Да по семисот молодцов,
Ой, по семисот молодцов,
Да Игнатовых казаков.
Ой да, хорошо гребцы гребут,
Да гребцы песенку поют.
Гребцы песенку поют
Да разговоры говорят.
Разговоры говорят,
Ох, мать Расеюшку бранят:
— Ох да, мать-Расея, мать-Расея,
Да мать расейская земля!
Да мать расейская земля,
Ой, много горя, горя принесла.
Ой да, Катяринушку бранят:
Много крови пролила.
Как не бранить?! Гонение Катярина делала. Наших предков земли лишила, с Кубани выгнала, всей Расеей завладела, народу притеснение делала. Не от хорошего Игнат с людьми ушел! Предки наши так-то и играли про свое горе.
Сперва они на Одессу побегли, с Одессы на Теркус путь держали, а потом на Царь-Град. Как с Теркуса поплыли на Царь-Град, тут-то застигла шторма. Миру погибло множество. Видит Игнат, как народ потопает, а живые убиваются по родным, близким, он и гутарит:
— Смотрите, ребятушки, не отставайте! В море родня, братья не считаются. Живые берегите живых. Мертвым — мертвое. Будете спасать потопших да добро по синю морю — погибнете! Кто живой, тот и мой (…).
Вся Подиль-коса на Черном море мертвыми и добром была усеяна. Кораблей, лодок, байд штормой разбило множество.
Народу больше погибло бы, как стали б в шторму спасать других. Нельзя того делать. Кораблям в такое время надо уходить друг от дружки.
Кто вживе остался, побегли с Игнатом на кораблях до Царь-Града. Они поселились на Енозе и Майнозе (…).
КОРАБЛЬ ИЗ ГОРОДА ИГНАТА
Рассказывала бабушка Караелева, да и дед Исак Петрович говорил, как арабы хотели взять с Мады одного казака да отвезти его в город Игната.
Арабы говорили мадьевским:
— Есть люди, похожие на вас, живут они за Пещаным морем. У них свой город. Обнесен он стеной, охраняют его оружейные казаки. Есть у них церква. Женщины, девки того города носят сарафаны, балахоны, кокошники. У девок золотые мохры заплетены в косах. Рядом со стеной у них кузня поставлена, столовая. Кто едет, они того накормят, напоят. Кому надо подковать коня, колесо исправить — все сделают, а в город свой никого не пускают.
Побоялись мадьевские отдать арабам казака. Потом они жалели. Искали тех людей, да не нашли.
Прошло время, казаки с Мады пошли искать город. Бабушка Караелева говорила, что казаки доходили до одного озера, слыхали, как кочеты кричали, звоны звонили, собаки лаяли, люди говорили. Слыхали, как песни играли, а найти — не нашли города. Туманом закрыт он. С какой стороны ни подходили, а увидать так и не увидали.
Походили округ озера казаки да ушли. Вскоре из того города в Царь-Град прибег корабь. Сошли с того корабля люди на берег. Видят они мадьевских, спрашивают:
— Вы некрасовцы?
— Некрасовцы, — отвечают казаки с Мады.
— А откуда вы?
— С Мады.
— Вы прибегали на озеро?
— Прибегали.
— Чего прибегали?
— Своих людей ищем, город Игната.
Переглянулись люди с корабля, усмехаются:
— Не найти вам того города!
— Как — не найти?!
— Да так и не найдете.
Ну, поговорили так-то да пригласили мадьевских до себя на корабь, напоили их. Вот один мадьевский напился, стал пытать у тех людей:
— Как найти город Игната, люди добрые?
— Не найдете вы города!
— Отчего так?
— Спросите своих стариков.
— А чего спрашивать?
— Они вам скажут про Игната, что он им говорил.
— А что Игнат говорил? — пытает мадьевский.
— А Игнат говорил: «Кто пошел со мной, тот мой». А ваши старики не пошли за Некрасой. Чего ж искать потерянное? Не найдете!
Ну, гуляют на корабле да посмеиваются над мадьевскими. А тот, что перепил, возьми да скажи с пьяных глаз:
— Найдем, мать вашу!..
Начал он ругаться, корабь-то и пропал. Стоят мадьевские на берегу пьяные, а корабля нет. Казаки чуть не убили того, кто ругался.
Бабушка сказала:
— Глупой тот казак, зло для всех сотворил. Как у него язык не отсох за такие слова?! Может, те люди на корабле за нами прибегали? А он все дело испортил. Круг после учил неразумного, да что пользы!
ПОЧЕМУ ПЛАКАЛ ЦАРЬ?
Задумали мы, некрасовцы, переселяться на родину в 1908 году.
А как идти в Расею, когда мы ее не знаем? Вот старики приговорили на кругу: «Послать ходоков».
Поехали наши ходоки в Расею. Мой родитель Тимофей Михайлович Мантаев был тоже ходоком. Когда вернулись из Расеи, родитель гутарил:
— Приехали мы в самую Москву, а потом — в Питенбург. Принял нас царь.
— Кто вы? Что за люди?
— Мы казаки-некрасовцы.
— Где живете? — спрашивает царь.
— Живем в Турции. Предки наши ушли с Дона от царя с царицей. Долго мы пробыли у турка, а теперича не хотим у него жить, желаем в Расею.
Царь спрашивает:
— А есть у вас предметы — документы, что вы, некрасовцы, русские люди?
— Есть, — отвечаем царю.
— Ну, покажите.
— Не могем того сделать, у нас с собою нет.
— А где же предметы?
— Мы бы показали вам, царское величество, да все предметы на Майнозе остались.
— Привезите предметы, тогда гутарить станем.
Дед Шашкин, Егор Иванович Семутин, мой родитель возвернулись на Майноз. Собрался круг, все доложили о разговоре царя. Круг решил: «Дать ходокам знамя Игната Некрасова и грамоту от круга за Игнатовой печатью».
Взяли все это ходоки, побегли в Питенбург. Прибегли. Пришли до царя. Дали ему документы, предмет Игната.
Царь развернул знамя, поглядел через него на солнце, увидал на нем Игната оружейного. Тогда царь поверил, что мы некрасовцы, и сказал:
— Да, вы русские казаки! Вот теперича вижу, что вы некрасовцы. Нельзя вам у турков оставаться, надо переселяться в свои пределы. Нельзя, чтоб вы погибли на чужой земле. Вы много страдали в своей жизни…
Гутарит так царь, а сам глядит на Игнатов портрет и плачет. Дюже ему было удивительно: «Триста лет где-то наша русская кровь пропадала, терпела много зла, а вот все живая и возвертается в Расею!»
Тогда сказал царь:
— Дам я вам землю, живите на ней! Хватит скитаться.
Выписал нашим ходокам документ на землю. Приехали они на Майноз. Поднялись мы, рыбаки, и пошли в Расею. Пришли, а земли на Дону нам не дали. Поселили в Грузии. Старики, дед Шашка, Е. И. Семутин, мой родитель сказывали:
— Правду наш Игнат гутарил: нельзя до царя возвертаться, царь обманет.
Землю нам на Дону и Кубани не дали. Мы были беженцами, пока не пришла Советская власть.
Старики наши все знали, про все гутарили, а вот чего царь плакал, так и не узнали. Мы тоже не знаем, чего это царь плакал.
