отсутствие хозяйки. Потихоньку растопить печь, поискать вчерашний отвар. Элиза не должна разозлиться. Разве что испугается немного, прежде чем поймет, что это он.
Отворив дверь, Ренар прошелся по углам в поисках дров, но нашел всего пару – видно, почти все истратили вчера. Он даже припомнил, как они с Элизой, обессилев от горя, лениво оставили веревку, схватывавшую последнюю вязанку поленьев, лежать на поляне перед домом.
Не придумав ничего иного, Ренар обшарил угол с инструментами и нашел там топор. Он уже собрался направиться к выходу из дома наперевес со своей находкой, как вдруг на поляне послышались шаги. И на этот раз ему точно не показалось.
«Элиза», – подумал Ренар и шагнул к двери. В следующий миг он едва удержался, чтобы от неожиданности и испуга не сделать шаг назад.
В центре поляны стоял Ансель.
Он мало изменился с того момента, когда Вивьен сражался с ним в Монмене. Разве что в том, как неподвижно, припав на одну ногу, он стоял, было что-то пугающе неестественное.
Ренар на несколько мгновений замер, крепко сжав рукоять топора. Он несколько лет преследовал бывшего учителя, мечтал арестовать его и выспросить все о его ереси, стрелял в него из лука, а сейчас – отчего-то растерялся.
Ансель пришел сам, и не куда-нибудь, а к скрытому в лесу дому Элизы. Как такое возможно? Как он нашел это место?
«Должно быть он следил за мной от самого города. А я, идиот, подумал, что это дух Вивьена. Черт бы побрал Элизу с ее суевериями!» – Следующая мысль заставила его воинственно нахмуриться. – «Нельзя, чтобы он нашел Элизу здесь. Она знала Гийома. Вдруг ее он тоже решит убить?»
Быстро оправившись от потрясения, Ренар сделал шаг вперед и поудобнее перехватил топор. Противник был вооружен мечом.
«Господи, помоги!» – взмолился Ренар.
– Ума не приложу, как ты здесь оказался, но ты прекрасно знаешь, что я скажу вместо приветствия. Именем Святой Инквизиции, ты арестован. – Он сделал еще шаг, принимая боевую стойку.
Ренар совершенно не представлял, чего ожидать от Анселя, и предпочитал не обращать внимания на противоречивые мысли и чувства, завертевшиеся в сознании.
Ансель сделал шаг назад и немного выставил вперед руку в останавливающем жесте:
– Ренар, прошу, одумайся, – знакомым рассудительным тоном, который в сложившихся обстоятельствах звучал откровенно странно, проговорил он. – Ты ведь запутался! Ты не понимаешь, что творишь.
– Только без глупостей, Ансель! Сдавайся! – скомандовал Ренар, делая еще один осторожный шаг вперед. Что-то в его разуме отчаянно вопило, что лучше бежать, чем сражаться, но Ренар постарался отогнать это прочь.
– Я думал, ты понимаешь, что делаешь. Но ты звал Вивьена там, на опушке! Ты не желал ему смерти! Ты запутался! Не понимаешь, что творишь и какое зло причиняешь людям. Но ведь ты не виноват, Ренар. Это они – запутали тебя. Инквизиция. Я уже видел такое прежде.
«Он говорит о «предательстве» Люси Байль?» – подумал Ренар, тут же отмахнувшись от этих мыслей. – «На допросе узнаю».
– Брось оружие! – Он старался следить за каждым движением Анселя и сам постепенно приближался.
– Твоя душа осквернена убийством. Ты убил Вивьена. Неужели ты готов и дальше множить зло, которое творит инквизиция, быть покорным оружием в ее руках, убивая невинных? Отрекись от своих заблуждений, покайся! Твоей душе еще можно помочь!
Ренар с усилием пропустил мимо ушей колкие слова об убийстве:
– Если ты сдашься и не окажешь сопротивления, нам обоим будет проще.
– Ты не готов даже поговорить? – Ансель перестал отступать и теперь сделал шаг навстречу.
– В допросной поговорим, – Ренар угрожающе сощурил полуслепые глаза.
– Значит, ты его и впрямь предал, – со скорбной, трепетной торжественностью прошептал Ансель и вдруг сделал резкий боковой выпад.
Ренар отступил, едва успев увернуться от сверкнувшего рядом лезвия, развернулся и замахнулся топором. Таким оружием было крайне неудобно сражаться, особенно когда не было цели добить противника. А Ансель был нужен ему живым. И он знал все слабые точки в технике боя своего бывшего ученика.
Топор бесцельно расчертил воздух, и Ансель с легкостью ушел от удара. Развернувшись с упором на здоровую ногу, он вновь замахнулся. Ориентируясь, скорее, на привычку, чем на движения противника, за которыми не успевал уследить, Ренар принял удар, и отбил лезвие меча металлической частью топора. На мгновение ему показалось, что он нашел способ победить даже с неудобным оружием: сейчас в его пользу играла выносливость и здоровые ноги, и можно было бы просто измотать старшего противника своей подвижностью.
Ансель вдруг сделал прямой выпад, просто ткнув лезвием меча вперед, как тараном. Ренар не успел отбить удар сбоку, сделал резкий шаг назад…
И запнулся о подол сутаны.
Мгновение, за которое он приходил к равновесию после этой ошибки, оказалось роковым.
Ансель нанес мощный удар, разрубил деревянную рукоять топора, сделал подсечку, окончательно сбив своего ученика с ног. Сдавленно застонав от боли в хромой ноге, которую пришлось нагрузить, он ударил противника по голове рукоятью меча. Остатки топора вылетели из рук, мягко ударившись о пожухлую траву. Ренар не сумел уследить, куда исчезло его единственное средство защиты.
И без того плохое зрение окончательно подвело, уши застелил болезненный звон, Ренар потерял ориентацию в пространстве.
Следующие мгновения слились для него в неясную, жуткую круговерть перепутанных ощущений. Он почувствовал, что начал оседать на землю, но его резко подхватили и куда-то потянули. Ощутил запах древесной коры и шершавую поверхность дерева. А потом что-то обернулось вокруг шеи и резко впилось в кожу. Словно издалека до него донеслось напряженное кряхтение, как будто кому-то приходится напрягаться и применять большую силу, чтобы поднять что-то тяжелое. Хищное нечто, обвитое, вокруг шеи, словно змея, начало нестерпимо давить.
Ренар лихорадочно попытался сделать вдох, потянулся руками к сдавленному горлу и почувствовал грубый материал веревки.
«Вчерашняя? Для дров… проклятье!» – успело пронестись у него в голове.
Петля затянулась и, казалось, продолжала сужаться, как будто вот-вот оторвет голову. Легкие горели от нехватки воздуха. Ренар хрипел и пытался нащупать почву под ногами, но та неумолимо уходила из-под них.
– Жил, как Иуда и умрешь так же, – услышал он напряженное проклятье Анселя.
Ренар не мог отвечать. Вся жизнь словно обернулась пылающим обручем вокруг шеи, мир сузился до одного единственного желания: сделать вдох. Это желание мучительно длилось, прорываясь сквозь боль и ужас и путаясь с ними, и Ренар не знал, сколько тянулась эта агония.
А потом желаний не осталось.
***
Пройдя примерно половину пути между границей города и лесом, Элиза бросила случайный усталый взгляд под ноги и
