то администрация Буша в 1989-90 гг. в критической "эндшпиле" сознательно воздерживалась от продвижения процесса перемен таким образом, что Горбачеву было бы труднее принять процесс, приведший к революции 89-го года. "Захваченные нации" Восточной Европы были освобождены не под американским политическим и пропагандистским давлением в течение нескольких десятилетий, и даже не благодаря упорству местных патриотов. Буш и Бейкер сделали все возможное, чтобы облегчить эти столь важные перемены, не пытаясь ускорить их темпы и не борясь за их достижение.
Неудача и крах системы Смиет также ставит вопрос о том, как повлияли обвинения в адрес этой системы, которые были американскими лидерами, особенно в администрации Рейгана.
В ретроспективе, как цитаты и даже как предсказания, такие заявления кажутся оправданными историческими результатами. Однако было бы серьезной ошибкой оценивать их эффективность и уместность в то время по этому стандарту. Никто в то время, в начале и середине 1980-х годов, не ожидал и не предвидел, что в течение десятилетия "холодная война", коммунистическое правление и сам Советский Союз закончатся. На самом деле, американские администрации, хотя и бичуя недостатки и фундаментальные слабости советской системы, делали больший акцент на ее мощи и сохраняющейся долгосрочной угрозе для мира. Даже в период формирования горбачевского транса в Вашингтоне раздавались голоса, предупреждавшие, что даже успешная перестройка лишь сделает Советский Союз более грозным противником. Крестоносная позиция, проявленная американскими лидерами и их обвинителями, не могла не вызывать тревоги.
менты советской системы в значительной степени не имели значения для результата, даже несмотря на то, что американская кампания отражала некоторые истины о фундаментальных недостатках Советского Союза. Главный дипломатический и политический эффект американской кампании был негативным; она помогла поддержать конфронтацию, основанную в основном на взаимных страхах. Когда в советской системе начались исторические преобразования, влияние западного (прежде всего американского) вызова было более сложным, но все же преимущественно негативным. Западная критика сыграла определенную положительную роль, показав, что если Советский Союз хочет стать уважаемым членом мирового сообщества, ему придется принять определенные стандарты как в своем внутреннем, так и в международном поведении. И Горбачев придавал первостепенное значение тому, чтобы соответствовать тому, что он неоднократно называл цивилизованными, общечеловеческими ценностями. Неприятельские атаки, однако, затрудняли либерализацию советского внутреннего и международного поведения, поскольку мощные внутренние консервативные силы, с которыми он постоянно боролся, возражали, что он уступает американскому давлению, жертвует советскими интересами и поддакивает Запад. Он все равно продолжал действовать, но его задача была сложнее. Запад сдерживал Советский Союз, хотя советские экспансионистские амбиции были гораздо менее очевидны в реальности, чем предполагали его собственные идеологические замыслы или западные опасения. Советская система в конечном итоге была разрушена из-за присущих ей недостатков и, в конечном счете, из-за горбачевского пересмотра всех отношений СССР с внешним миром - радикального пересмотра, предпринятого не в ответ на действия Рейгана, а в ответ на признание того, что мир не был отлит по марксистско-ленинскому лекалу. Во внешней политике, как и в политике внутри страны, революция Горбачева была прежде всего сознательной попыткой вырваться из провалившейся системы. Горбачев преуспел в разрушении внутреннего господства старой советской системы над народом, но он потерпел неудачу в попытке создать новую экономическую и политическую систему вовремя, чтобы предотвратить распад Советского Союза до того, как он мог быть преобразован в обновленный союз (за вычетом некоторых периферийных республик), и эта неудача также отстранила его от политического руководства. Но прежде чем это произошло, ему удалось отстранить Советский Союз от поддержки левых режимов в третьем мире, а также устранить насильственную советскую гегемонию над Восточной Европой и разделение Европы.
Прежде всего, Горбачеву удалось, вне всякого воображения, положить конец "холодной войне". Возможно, я сделал это не в одиночку, но то, что произошло, не произошло бы без него; этого нельзя сказать ни о ком другом.
Взгляд в будущее: Американо-российские отношения в постсоветскую эпоху
Американо-российские отношения в новую эпоху остаются неоднозначными, хотя в них больше сотрудничества и особенно меньше конкуренции, чем это было характерно для американо-советских отношений во время холодной войны. Возможно, что отношения, которые уже вышли далеко за рамки разрядки, перейдут к антанте, хотя этот результат будет зависеть от нескольких вещей, которые пока нельзя предсказать с уверенностью, особенно от будущих внутренних событий в России.
Если политические решения США в период холодной войны о том, как лучше ответить на предполагаемые советские вызовы в условиях конкуренции, были сложными и порой противоречивыми, то новые решения о том, как лучше служить американским интересам в контексте укрепления сотрудничества с Россией, порой не менее сложны и противоречивы. Так же, как и решения России о своих интересах и политике.
На заключительном этапе горбачевского периода советско-американские отношения демонстрировали гораздо больше сотрудничества, чем соперничества. Война в Персидском заливе была самым ярким и значительным, но далеко не единственным примером. Сотрудничество помогло разрешить целый ряд региональных конфликтов (Никарагуа, Сальвадор, Эфиопия) или, по крайней мере, устранить международную конкуренцию из тех, где гражданские войны продолжались или разгорались вновь (Афганистан, Ангола, Камбоджа). США и Советский Союз далеко продвинулись в двустороннем контроле и сокращении стратегических вооружений (СНВ и взаимные односторонние сокращения), а также в многостороннем контроле над вооружениями (ДОВСЕ, запрещение химического оружия и предотвращение дальнейшего ядерного нераспространения).
Холодная война закончилась. На заключительной американо-советской встрече на высшем уровне в июле 1991 года не было практически никаких противоречий. Несомненно, если бы перестроившийся Советский Союз сохранился, то со временем возникли бы некоторые разногласия. Но такие примеры, как ГалфВар, продемонстрировали не только отсутствие конфликтов, но и позитивное сотрудничество в построении нового мирового порядка, о котором часто говорили президенты Буш и Горбачев.
Внезапный и быстрый распад Советского Союза и появление России и одиннадцати других государств-преемников, слабо связанных компактными узами в Содружество Независимых Государств (СНГ), был легким переходом для Соединенных Штатов и остального мира, несмотря на многие неопределенности. Россия и другие государства-преемники быстро заверили мировое сообщество в том, что они примут обязательства и обещания Советского Союза - ООН, СБСЕ, все соглашения по контролю над вооружениями и экономические обязательства. Существовало беспокойство по поводу того, Украина, Казахстан и Беларусь согласится ли на сохранение центральной власти над ядерным оружием и обязательства по его демонтажу, предусмотренные Договором СНВ. Однако первоначальное принятие всеми централизованного контроля Содружества над всем ядерным оружием и раннее соглашение в Лиссабоне о подписании протокола о присоединении к Договору СНВ и присоединении к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в качестве государств, не обладающих ядерным оружием, казалось, решило эту проблему. Позже Украина
