и наблюдалось снижение уровня некоторых форм насилия, то это произошло до начала взаимодействия с Западом. Начиная с XVII века, задолго до влияния западных реформ в области уголовного наказания, свидетельства показывают, что режим воинов учил офицеров и тюремщиков проявлять сострадание, а не жестокость, воздерживался от пыток беременных женщин и никогда не казнил детей за убийство. Буддийские и конфуцианские представления о добродетели, благопристойности, благожелательности и милосердии влияли на поведение государства в процессе заключения и наказания, но эти же идеалы заставляли режим выставлять напоказ отрубленные головы, давая понять людям, что он выполняет свой долг по защите народа, проявляя то, что Боцман называет "кровавой благожелательностью". Именно во имя гуманности, благожелательности и заботы о сохранении стабильности в столице Эдо сёгунат выставлял головы в качестве "тел как указателей" для проезжающих в город и выезжающих из него. Иными словами, политическая идеология режима, будучи умиротворителем царства, использовала насилие для демонстрации того, что она делает добро, подобно тому, как современные государства используют практику насильственного лишения свободы, чтобы показать гражданам, что государство выполняет свою работу по устройству народа.
Ранняя современная Япония, казалось бы, заслуживает эпитета "эпоха великого мира". Однако подводный камень понятия "эпоха мира" заключается в том, что под ним обычно подразумевается мир между воинами, заключавшийся в отсутствии войн, а как же все остальные? Урбанизация привела к экономическому динамизму, но в Эдо банды безработных самураев нападали на простолюдинов ради развлечения, а простолюдины создавали банды для ответных действий; один ученый предположил, что до XVIII в., возможно, только город Осака заслуживал названия "pax Tokugawa". Другой историк отмечает более 3000 зарегистрированных крестьянских восстаний, два крупных мятежа и несколько неудачных попыток свержения сёгуната, в результате чего эта эпоха кажется "ничем иным, как двумя с половиной веками мира". Крестьяне, участвовавшие в восстаниях, обычно не нападали на людей и лишь иногда уничтожали имущество. Зачастую они были не более чем шествиями и не носили "революционного" характера. Однако с течением времени частота и степень насилия возрастали: с минимального показателя в 5,3 восстания в год в период с 1590 по 1720 год до почти 24,4 в год в период с 1830 по 1871 год. С конца XVIII века восстания не соответствовали общепринятым нормам, в которых люди не пострадали, а включали личные нападения, кражи и поджоги. Вместо того чтобы во время восстаний носить с собой сельскохозяйственные орудия как символ своего статуса, а не как оружие, они теперь носили шесты и мечи. Новые "злые банды" (akutō), как их называли сельские жители, состояли из молодых недовольных мужчин, которые часто организовывались в полуформальные "молодежные группы", первоначально призванные помогать сельскому обществу, планируя и проводя фестивали, работая над местными общественными проектами и выступая в качестве посредников в конфликтах. В периоды экономических трудностей они обращали свой гнев против местных властей. И степень, и тяжесть этих восстаний были обусловлены макроструктурными изменениями в экономике: даже когда все большее богатство концентрировалось в руках купцов , рост незащищенности приводил к насилию среди бедных. Иными словами, даже если допустить, что произошла большая "цивилизация", и самоконтроль умиротворил часть людей, структурная "мягкая коммерция" всегда оказывается неблагоприятной для кого-то другого. Более того, как утверждает Суда Цутому, не коллективная идентичность способствовала этому насилию, в отличие от Пинкера, который превозносит индивида над группой в распространении ненасилия, а распад коллектива, который характеризует это явление - индивиды стремились помочь себе, а не группе.
Действительно, насилие среди молодежи сохранялось на протяжении всего периода правления Токугава. Современные наблюдатели отмечали, что дети участвовали в масштабных шуточных войнах, насчитывавших по несколько сотен человек одновременно. Они вооружались бамбуковыми копьями и вызывали друг друга на поединок. В начале XIX века в Эдо разразилось несколько таких детских "войн". Как и в случае с восстаниями, рост частоты и интенсивности насилия среди молодежи - "эпоха злобной молодежи", как назвал ее один из исследователей, - насколько можно судить, совпал с беспорядками, стихийными бедствиями и экономическими неурядицами, начавшимися в 1890-х годах. Мы не располагаем статистическими данными о демографических последствиях такого насилия, о том, привели ли эти события к значительному сокращению населения или замедлили его рост, но насилие над младенцами - детоубийство - было достаточно распространено, по крайней мере, в северо-восточной Японии, чтобы резко повлиять на сокращение численности населения в самые неблагоприятные десятилетия. Тем не менее, чем объясняются эти кажущиеся всплески насилия, возникающие из ниоткуда? В Японии эпохи Токугава происходила все большая монетизация и коммерциализация, от которых выигрывала невоинственная богатая элита. Однако экономические выгоды предпринимателей не приводили к расширению их участия в политической жизни. Более того, каждый экономический выигрыш одной небольшой группы сопровождался многочисленными экономическими потерями: недовольной, не имеющей работы молодежью с ограниченными возможностями. На политической вершине наследственная каста воинов, какими бы прирученными они ни были, обязана своим существованием жестокому прошлому. Это насилие прославлялось в массовой культуре и могло быть использовано любым человеком для оправдания своего сопротивления существующему порядку.
Отход от кровавого мира XVII в. начался при пятом сёгуне Токугава Цунаёси (1680-1709 гг.). Позже его высмеяли за "законы сострадания", согласно которым причинение вреда животным, особенно бродячим собакам, которые стали досаждать жителям Эдо, каралось смертной казнью. Псарни для десятков тысяч собак, содержавшиеся на средства жителей Эдо, принесли ему прозвище "собачий сёгун". Законы распространялись и на сострадательное отношение к людям. В конце концов, законы оказались слишком строгими, без сомнения, дорогими и неуправляемыми, и были отменены сразу после его правления. В целом, однако, он попытался сместить диаду воинской и гражданской культуры в сторону культуры. Он пресекал поведение воинов, вводил новые налоги, обесценивал монеты и проводил другие реформы, положив начало периоду экономического благополучия и культурного расцвета. По крайней мере, один конфуцианский ученый сетовал на то, что во времена Цунаёси убийство обиженного простолюдина на месте стало редкостью и что "стало модным спорить о том, что убивать людей негуманно".
Согласно общепринятому представлению о ранней современной Японии, эпоха мира закончилась в XIX веке. Ряд взаимосвязанных событий, происходивших как внутри Японии, так и за ее пределами: западные страны, антагонистом которых выступали США, навязали японцам неравноправные договоры после нескольких столетий отсутствия контактов с Западом, последующий гнев на сёгунат Токугава из-за этих договоров, вновь обретенные лоялистские чувства к императорскому институту, споры о престолонаследии в клане Токугава, стихийные бедствия и экономические неудачи - все это вылилось во вспышку гражданских войн, восстаний и убийств в домене. В 1868 г. сёгунат Токугава распался, а сопротивление армий, сражавшихся от имени молодого императора
