все брачные заповеди, но и с десяток новых составит.
Это нокаут.
Он бледнеет, упирается рукой в стену. Даже немного обидно. По ходу, я зря раздевался. Теперь вот обратно: на чаепитие в неглиже не приходят.
Закрыв дверь, надеваю брюки. На обратном пути на кухню бросаю взгляд в зеркало и решаю немного позакаляться. Здесь теплый пол, окна закрыты, ну и надо же как-то усилить симпатию. С козырей пока не зайдешь, так хоть так.
— Твой тост, — напоминаю, подхватывая бокал.
— Да.
Я упираюсь в столешницу и наблюдаю за Анжеликой. Сосредоточенно думает. А взгляд то и дело невзначай соскальзывает ко мне. Похоже, верная тактика. Надо подумать, как показаться ей в душе. Сделать вид, что забыл полотенце? Сломать замок в ванной? К ремонту она подходит неторопливо, так что мечта вуайериста у нас будет надолго.
— Итак, тост… — говорит Анжелика.
И снова звонок.
Нет, ну это уже наглость. У нас только процесс сдвинулся с мертвой точки! На этот раз я отбрасываю всякую жалость и перед тем, как открыть дверь, избавляюсь полностью от одежды.
— Эм… — раздается блеянье у порога. — Эм… Александр Юрьевич, простите, я попал в пробку! Спешил как мог! Нет, спешил бы еще больше! Но я и подумать не мог, что у вас в одежде прям такая нужда!
Сзади слышится тихий смех. Подсматриваешь, милая? А собственно, зачем ждать, когда освободится ванная, ловить момент, лезть под воду? Может, тут вообще горячая вода идет по часам. Да и менять профессию адвоката на менее прибыльную — вандала — мне не особо и хочется.
— Ты тост придумала? — спрашиваю я, развернувшись. — Или снова используем мой?
Молчу. Даю время ей все рассмотреть и привыкнуть.
— Поздравляю! — заполняет собой образовавшуюся паузу Емеля. — Вы ведь жена Александра Юрьевича? Тут определенно есть с чем поздравить!
— Плохо стараешься. Без фантазии. На премию не надейся. Давай сюда пакеты и до свиданья.
— Это просто сложная тема для комплиментов! Вот с комплиментами вашей жене у меня получилось бы лучше.
— Много вас тут таких сегодня шатается. Брысь!
Емеля исчезает мгновенно. Вообще, у него хорошая обучаемость. Он уже научился отвоевывать газированные бутылки воды у Маргариты Аркадьевны и менять их в моей комнате до моего пробуждения. Если бы так часто не зеленел — вообще хорошо. А то мимикрирует под говорящий шпинат. А у меня с зеленью и овощами в последнее время как-то не очень.
Обернувшись, замечаю, что Анжелика все еще в дверях. Ага! Ну я так и думал: понравилось! Глаз не отводит, рассматривает меня.
— Я придумала тост, — сообщает она с дерзкой улыбкой. — Пусть наши возможности как можно чаще совпадают с желаниями. А то иногда такие обидные несостыковки случаются.
Язва. И такая довольная. Очень красивая с этой улыбкой.
— Знаешь, — говорю я, делая шаг, — я всегда думал, что тосты — это такая ерунда, чтобы выговориться и не так быстро пьянеть. Ну вот пожелают здоровья — и что? Можно подумать, что сбудется.
Еще один шаг.
Глаза Анжелики расширяются.
— Или вот пожелают жениха хорошего старой деве, и что? Там иногда проще спиться, чем на что-то решиться.
Еще один шаг.
Ее глаза становятся еще больше.
И не отступает же.
Смотрит, сглатывает с трудом.
Будем считать, соблазняет и я сопротивлялся как мог.
Она у стены. Я напротив. Все более чем удачно. Я был бы не против даже стены в ее комнате — лишь бы и дальше смотрела вот так.
Еще один шаг.
— А вот сейчас, ты знаешь, понимаю, что заблуждался. На себе чувствую силу своего заблуждения. Еще даже не выпил, ты только мне пожелала, и…
Звонок в дверь.
И еще один.
— Твою мать… — выдыхаю я. — Погоди. Сейчас. Я по-быстрому. Только врежу, и все.
— Филипп уже пару недель собирается это сделать, — посмеивается Анжелика, прямо вдохновляя меня сделать раунд как можно короче.
— И что?
— И ничего. Видимо, Валера фартовый.
Я только отмахиваюсь. Может, он просто быстро бегает. А тут же сам, можно сказать, пришел и подставился. Мол, из глубокого уважения и все такое. В общем, понял мужик, что мне есть чем заняться, кроме бега трусцой вокруг дома.
Открываю дверь и понимаю, что Валера и правда фартовый. Стремный, идиот, без вкуса, но хоть в чем-то ему точно везет. Потому что на пороге не он.
— Ой… — сипит какая-то пухлая женщина в леопардовом трико и хватается за сердце, надежно прикрытое бюстом. — А я за солью… Хотела соли я…
Глядя на нее, как раз и понимашь, что соль — это зло.
— Соли нет, — отрезаю я и хлопаю дверью с досады.
Момент упущен. Печенкой чувствую. Поэтому одеваюсь обратно и возвращаюсь на кухню.
Я успеваю только усесться, как в дверь снова звонят.
— А сахар? — доносится из-за двери глухой крик. — Сахар есть?
Анжелика заходится смехом. Я поднимаю бокал.
— Я, кажется, вспомнил, почему перебрался в дом из квартиры. Давай выпьем за то, чтобы это были только слуховые галлюцинации!
— И за возвращение твоей памяти, — подхватывает Анжелика, тоже поднимая бокал. — Видишь, а ты говорил, что тосты про здоровье никогда не срабатывают.
Так или иначе, а сегодняшний день точно не про здоровье. Даже если не брать во внимание, что мы вместо того, чем обычно занимаются молодожены, сидим на кухне с бокалами.
Просто на «сахаре» ходоки не заканчиваются. Еще одна соседка приходит за мукой, а за ней приходит другая и слезно просит крупы. Через дверь, потому что мне уже вставать лень, а Анжелика не в состоянии: ее потряхивает от хохота.
Ей-то проще. Она смеется и пьет. А меня эти хождения раздражают. Только и успеваю, что нагреть в бокале вино.
— У тебя есть листок, фломастер и скотч? — спрашиваю, услышав очередной звонок в дверь.
— Собираешься заняться арт-терапией?
— Нет. Проведу
