получилось. Уклоняясь от лучей проклятий, которые летели плотно, но с разной скоростью, краем глаза я заметил, что знакомый серый луч почти попал прямо в голову испанцу. Из последних сил, надрывая жилы, я толкнул Наваху в сторону, убирая того с траектории луча, но зато сам попал сразу под три разноцветных проклятья. Воя от боли из-за превратившихся в осколки костей, я перед блаженным забытьем успел заметить, как зашевелился песок вокруг нас. Остатки скарабеев спешили на пир.
Эпилог первой части
В себя я пришел последним из команды. На третьи сутки со дня сражения. Нам невероятно повезло — мы все остались живы и победили. Однако победа для нас оказалась практически бесполезной. Из восьмерых пятеро, в том числе и я, требовали долгого лечения в магическом стационаре, так что хорошенько выпотрошить свежевскрытое подземелье нам не светило. Что-то по мелочи, в перерывах между тасканием раненых тушек, успели прихватить Ваджра и Наваха, единственные более-менее целые из нашей команды, но основные сокровища — главный ритуальный зал, библиотека, хранилище, склеп предков остались нами так и не найдены. В связи с тем, что по медицинским показаниям (например, я выжил только благодаря лечебным эликсирам, магическому корсету и широкой доске, к которой в буквальном смысле был примотан) продолжать разграбление мы не могли, было решено прервать экспедицию досрочно.
Напоследок я еще успел полюбоваться на череду великолепных в своей зрелищности дуэльных поединков, на которых различные команды гильдийцев разыгрывали право "первой ночи" в потрошении весьма перспективного объекта. И то, финал я не увидел, так как действие обезболивающего закончилось, и Ваджра погрузил меня в сон.
Пришел в себя и лечился я уже в нормальном мире, на одной из баз Гильдии, отрезанных от всего мира чарами ненаносимости. Пока меня и остальных долечивали, невредимые смогли разобраться с денежным вопросом. Оценить и реализовать все полученные трофеи, получить крупную награду за взломанную защиту алтарного камня, получить ее наличными, сложить и прикинуть причитающиеся каждому доли. В итоге я встал с кровати тридцатого августа абсолютно здоровым и прямиком к закрытию контракта.
В большой комнате вокруг круглого стола уселась вся наша команда. На столе были расставлены легкие мясные закуски, фрукты, бутерброды и безалкогольные напитки. Тут же, посередине, лежал договор, на котором было восемь подписей кровью.
— Итак, — начал заключительное совещание Бьерн, — хочу поздравить нас всех с завершением совместной работы. Но для начала, сладкое! — Бьерн направил палочку на контракт и произнес: "Калкуло!" На стол из листа контракта вылетели восемь кожаных кошельков и с приятным металлическим звяком упали по одному перед каждым магом. Кошельки были абсолютно средневекового вида, мешочком. Потянув в стороны завязки своего, я сверху обнаружил бумажку с надписью: "4923.3.6".
— Это в галеонах, чистыми. За вычетом всех трат на снаряжение, лечение и гильдейских пятидесяти процентов налога. Теперь следующий, немного печальный момент. Жабо?
— Чужой, — обратился ко мне француз. — Честно говоря, ты молодец. Слишком редкое это сейчас качество — спасти другого ценой своей жизни. Всё магглы опошлили, и вслед за ними мы, маги, тоже подхватываем эту заразу, забывая о непреложном воздаянии от Магии. Так вот, о чем я. Пока ты лежал в отключке, я и Ваджра смогли обследовать тебя. Из трех попавших в тебя заклинаний два оказались довольно простыми. Костедробилка и Призыв-скарабеев-пожирателей-плоти ерунда. Жуков подавили, костероста ты курс пропил и сейчас опять как новорожденный. Но вот третье… Мы долго искали его по справочникам, спасибо Бьерну за предоставленную библиотеку, и в итоге нашли. Сейчас это проклятье называется "Отцеубийца". Собственно говоря, по своему действию оно равносильно принятию магической клятвы в формулировке: "Клянусь убить своего отца, или лишусь своей магии". В принципе, вся сложность решения тебе понятна.
— И так сложную ситуацию ухудшает, если ты единственный ребенок в роду или наследник титула лорда. Если ты не… выполнишь условия договора, то полностью потеряешь всю свою магию, как только твой отец умрет. Не от твоей руки, я имею в виду, умрет. Если же ты убьешь своего отца, то останешься магом, но получишь метку предателя крови. Сквибы ничего не наследуют в магических семьях, это общее правило. Предателей крови нещадно искореняют, — добавил Заг.
— И что самое плохое. Поганое свойство проклятий, полученных в Долине Царей, что они абсолютно неснимаемые. Прости. Мне жаль, — закрыл вопрос Бьерн.
— Вопросы есть? Нет, тогда прощайтесь.
— ?
— С закрытием контракта лица исчезнут из вашей памяти…
— Подождите, — перебил капитана Наваха. — Я тут проконсультировался кое с кем. Ведь есть возможность не забывать?
— Конечно! Мы в нашей тесной компании уже давным-давно не включаем этот пункт. Ты хочешь помнить?
— Да. Надеюсь, Чужой не откажет в симметричной клятве?
— Конечно, — ответил я.
— Капля крови на пергамент, словесная формула такая: "Я, твое гильдейское имя, разрешаю, его гильдейское имя, помнить меня", — Бьерн посмотрел на нас с некоторым умилением. Как на совсем детей. "Не завидуй!" — глядя в глаза легилименту, подумал я. Итальянец в ответ только подмигнул, дескать: "Я белой завистью! Ты еще такой молодой… У тебя все впереди!"
— Я, Наваха, разрешаю Чужому помнить меня, — капнув кровью, произнес испанец.
— Я, Чужой, разрешаю Навахе помнить меня, — зеркально повторил я действия мальчишки.
— Я, капитан Бьерн, визирую вашу клятву. Да будет так. Есть ли еще какие-то просьбы или вопросы? Все ли согласны с дележом? — дружное молчание стало ему ответом. — Отлично. Кладите свою руку на мою. Итак. Контракт закрыт! — и стало темно.
Придя в себя в своей комнате, я первым делом проверил память. Я помнил все о походе, помнил приключения, помнил боль, помнил Древо, но… я полностью забыл лица Катаны, Томагавка, Бьерна, Ваджры, Жабо и Зага. Вроде все остальное осталось при мне, хотя, с точки зрения чистой логики, если я чего-то забыл, то и помнить не буду, что забыл. Но тут остается надеяться на магию и репутацию Гильдии.
С забытыми лицами, кстати, очень любопытное ощущение. Большее всего похоже на феномен, называемый "на-кончике-языка": вот вертится на языке слово, вроде вот-вспомнишь, а никак не получается! Так и лица моих товарищей — вспоминай не вспоминай, а единственным результатом попыток было только раздражение, быстро переходящее в бешенство.
В дверь постучали и, не дожидаясь моего ответа, распахнули. На пороге комнаты стоял спасенный мною мальчишка, но в каком виде! Изящный костюм в
