народы в США , например, защищены через резервации, но не пользуются политической автономией в виде собственного государства. Будучи нацией иммигрантов, США все еще предпочитают концепцию "плавильного котла": они доверяют идее, что доминирующая белая, англосаксонская и протестантская культура ассимилирует всех иммигрантов. Более важный вопрос, однако, заключается в том, действительно ли федерализм способен защитить культурные различия и разнообразие, если это является целью.
Опыт неоднозначен. В Южной Африке федерализм, похоже, играет важную роль в консолидации глубоко разделенного общества (Lemarchand 1997). Но под общей крышей Индии или Нигерии , отличающихся огромным культурным разнообразием , существуют некоторые тени: есть свидетельства того, что в ситуациях серьезного кризиса федеральные структуры в обеих странах не используются для разрешения конфликтов (Iff 2009). В Канаде федерализм не смог помешать франкоязычной провинции Квебек дважды провести плебисцит о независимости, в 1980 и 1995 годах. В Бельгии , которая предоставляет двум сегментам франко- и голландскоговорящих стран максимальную автономию, национальное единство, как говорят, исчезает (Deschouwer 2012), удерживаемое лишь общими символами, такими как монархия, футбол, шоколад и пиво.
Это напоминает нам о том, что федерализм, предоставляя либо слишком мало, либо слишком много возможностей меньшинствам , дважды рискует проложить путь к унитарным системам или распасться. Однако не стоит путать следствия и причины. Скромный успех отчасти объясняется тем, что в основном разделенные общества пытаются интегрировать меньшинства через федерализм (например, Walsh 2018). Так обстоит дело с последними проектами федерализации в Непале, Мьянме или Сирии.
Возможно, будет полезно взглянуть на потенциал и ограничения защиты меньшинств с теоретической точки зрения (Kälin 1997; Linder 1997). Представляется, что здесь уместны следующие условия:
1.
Меньшинства не должны быть слишком малы по численности, но достаточны по количеству: Очевидно, что меньшинство в 20% имеет больше шансов на получение федеральной автономии, чем меньшинство в 2%. Однако для отдельной группы меньшинства размер может оказаться малоэффективным: на кону всегда стоит один и тот же (региональный) конфликт, и, несмотря на федерализм, последнее слово остается за тем же большинством. Конфликты могут накапливаться, как, например, в бывшей Чехословакии , которая распалась в 1993 году. Если вместо этого на региональную автономию претендуют несколько и разных меньшинств , шансы на защиту возрастают: проблема становится более "объективной", меняются коалиции, возможны компенсации между различными акторами и вопросами. Однако слишком большое количество меньшинств , разделенных на множество единиц, может стать недостатком. Например, Нигерия в 1960 году начиналась с трех регионов , а сегодня не менее 36 этнических групп имеют свою собственную территорию. Хотя это может быть разумно с точки зрения отдельной этнической группы, это уменьшает влияние субнациональных единиц на центральное правительство, которое может прибегнуть к стратегии "разделяй и властвуй".
2.
Сквозные расщепления: Один регион может характеризоваться несколькими политическими особенностями, например, принадлежать к религиозному и языковому меньшинству и при этом быть относительно бедным. В этом случае накапливаются конфликты, как мы видели на примере региона Юра , чье преимущественно католическое и франкоязычное население также ощущало экономическое пренебрежение со стороны протестантского и немецкоязычного Берна (см. гл. 3), и шансы на защиту меньшинства менее благоприятны, чем в ситуациях со сквозными расслоениями . Если регион меньшинства не беднее, а богаче других - как, например, Страна Басков в Испании - шансы на уважение его автономии гораздо выше.
3.
Эффективное политическое большинство в субнациональной единице: Федерализм защищает только территориально сегментированные меньшинства , как в пруду, который разделен на две части, одна из которых предназначена для щук, а другая - для карпов. Но карп, плавающий в щучьей части, не защищен от того, что его съедят. Аналогичным образом, даже крупное меньшинство не может воспользоваться преимуществами федерализма, если оно не составляет политического большинства в границах хотя бы одной субнациональной единицы . Например, в Швейцарии мусульмане превышают население среднего швейцарского кантона, но рассеяны по всей стране.
4.
Отсутствие полного географического разделения этнокультурных групп по границам субнациональных единиц: В условиях серьезного конфликта федерализация иногда используется для разделения враждующих этнических групп. Так было в Боснии и Герцеговине , когда Дейтонское соглашение 1995 года провело границы субнациональных единиц по географическим границам боснийской, сербской и хорватской общин. Это способствовало укреплению мира в то время, но непреднамеренно продолжило политику "этнических чисток". Это привело к появлению этнических регионов с риском создания собственных, внутренних проблем меньшинств . При наличии этнических политических партий этнический раскол и его конфликты могут оставаться центральной проблемой всей политики. Таким образом, этот пункт в определенной степени противоречит пункту № 3: меньшинства должны составлять большинство в субнациональной единице , но не быть в состоянии исключительно доминировать в ней. Однако это не противоречие, а скорее неразрешимый парадокс: каждая защита меньшинства через федерализм создает новую проблему меньшинства . После каждого открытия русской матрешки меньшая Матрешка превращается в большую. В условиях инверсии ролей меньшинство в стране, ставшее большинством в субнациональной единице , вынуждено искать новый способ защиты своего меньшинства .
Рассматривая эти четыре пункта, можно заметить, что в Швейцарии защита меньшинств осуществлялась в благоприятных условиях: численность и размер меньшинств не были ни слишком малыми, ни слишком большими. Религиозные, культурные и экономические расколы были сквозными; это способствовало развитию национальных политических партий, которые не ограничивались языком или этнической принадлежностью. Сквозные расхождения привели к тому, что каждый член политической элиты в какой-то мере является частью меньшинства и большинства. Радикальный , католический и франкоговорящий кандидат из Вале имеет преимущество принадлежности к языковому и религиозному большинству своего кантона, но недостаток в том, что политически представляет меньшинство в христианско-демократическом оплоте. После избрания в Национальный совет , однако, она принадлежит к буржуазному большинству, но языковому меньшинству . Быть одновременно в большинстве и меньшинстве - это опыт большинства швейцарских политиков и граждан.
Если эти благоприятные условия способствовали успешному решению проблем меньшинств , следует отметить, что федерализм сам по себе, вероятно, не очень помог бы в швейцарском случае. Федерализм - это только одна часть решения проблемы меньшинства интеграции , как в Швейцарии, так и в других странах. Чтобы добиться защиты меньшинств , федерализм должен быть встроен в другие институциональные механизмы, такие как нерелигиозная, неэтническая концепция государства, сильная и эффективная традиция прав человека и институциональные элементы разделения политической власти (Fleiner et al. 2003).
6.2.3.5 Федерализм и демократия
Демократия - это, по сути, правление большинства
