оказалось в руках, внутри него лежала горстка ягод. В них она безошибочно узнала любимую чернику, так напоминавшую о доме. Наверное, выбирала Веледара.
Немного подумав, она разделила булочку на две равные части, протягивая одну Казу. Тот, скрывая удивление, принял её.
«Пусть считает это извинением за недавнюю ссору», — подумала Зара.
Когда на небе появились первые звезды, а легкий бриз превратился в леденящий душу поток, они достигли корабля. Команда уже взбиралась по дощечке наверх, а капитан, звавшийся Вячеславом Грозным, ждал их, покуривая трубку.
— А я думал, что больше не увижу тебя, Китара, — мужчина издал звук, похожий на смех. — Как и обещал, довезу вас до Кафрана. Добро пожаловать на Буревестник.
Он с любовью посмотрел на небольшое судно. Каз был уверен, что не всякий мужчина смотрел такими глазами на свою жену.
Они поднялись на борт, чувствуя покачивание корабля в такт волнам. Теперь была понятна причина странной походки некоторых людей на рынке — они еще не отошли от своего плаванья.
— Что значит «китара»? — тихо спросила Веледара, обводя глазами матросов. Но на четырех гостей никто не обращал внимания. Скоро судно должно отплыть в море, а до этого нужно было подготовить его к долгому плаванью.
— Мне кажется, это язык Соленых островов, — предположил Влад. — Не силен в языках, но вроде бы это «лиса».
Веледара удивленно захлопала глазами, примеряя новое прозвище. Дома её называли разве что неугомонной ящеркой или, как любил говорить Дмитрий — занозой в сапоге.
— Не удивляйся, — до этого молчавший Каз оказался возле неё. — Он мог назвать тебя хоть рыбёшкой. У моряков принято давать странные прозвища.
К ночи их отвели в трюм, где в одной из комнат оказалось достаточно места для сна. На корабле мебели практически не было, но было достаточно лавок, чтобы вся команда торговцев разместилась с удобством. И все же, уснуть получилось не сразу — незнакомая атмосфера торгового судна странно действовала на неподготовленных девочек. Всю ночь был слышен скрип половиц и шум волн, а за закрытыми дверями раздавался громкий храп.
Зара распахнула глаза и привстала, глубоко дыша. Ей приснился жуткий кошмар. С колющемся сердцем она поднялась на ноги и побрела по темноте на палубу. В лицо ударил прохладный ветер, а вспотевшая кожа покрылась мурашками. Обняв себя руками, девушка подошла к бортикам корабля, вглядываясь в темную гладь моря.
В её сне оно было таким же черным.
Она закрыла глаза и прислушалась к собственным чувствам, попыталась говорить с соленой водой так, как разговаривала с озерами — без слов, завлекая мысли в поток. Холодное море имело совершенно другой язык, горький и обжигающий. Сейчас оно спало, пряча в своих глубинах силы, недоступные людям. Но, юная колдунья знала, что скоро оно проснется.
— Ночь сегодня хороша, да? — послышалось громкое звучание голоса слева у руля. Зара обернулась, почти не удивившись присутствию капитана. Вячеслав Грозный курил трубку, управляя кораблём.
— Спокойная, — неуверенно ответила та, пожимая плечами и снова переворачивая взор к притихшему морю. Оно наблюдало за ней.
— Да-а-а, — протянул капитан и глубоко вдохнул терпкий табак. — Не многие корабли осмеливаются выходить из Ардании в это время года.
— Почему?
— Ветер злой. Он идет с гор и гонит непогоду. А так, пучина его знает…
Вдалеке светили тусклые огни портового городка. Корабль отплывал в открытое море, оставляя за собой далекий Северный край. Зара так и не успела понять, чем Черногорье отличается от Ардании, когда покидала две страны. Если ими обоими управляло семейство Морозовых, то был ли смысл разделять земли?
— Зимой часто бываю ураганы?
— Еще бы! Не реже двух штук за месяц. И Сварог побери их, кто виноват — ветер или теплое течение с Кафрана.
— Шторм будет, — спустя минуту раздумий произнесла Зарина. Море встрепенулось, ему не нравилось, когда кто-то раскрывал его тайны. Корабль подбросило вверх. Капитан ухватился крепче за руль, а Зара едва не упала на пол. Вячеслав выругался и отдал команду помощнику на незнакомом языке, а после перевернулся к ней, смотря прямо в зеленые глаза.
— Не знаю, что ты там почувствовала, нердрида, но молись своим богам, чтобы его не было.
Зачем-то кивнув, Зара развернулась и пошла к спуску в трюм, на секунду задержав взгляд на спокойном море. Оно явно замышляло недоброе.
Одинокие острова.
Корабль отчалил под аплодисменты. Айсулу с палубы наблюдала, как махала руками Дассия и посылала воздушные поцелуи, некоторые из девушек смахивали слезы, провожая своих мужчин, а те, кто остался на твердой земле вдогонку кричали отплывающему судну, что выпьют за него бутылку рома. Пираты, хоть по своей сути являющиеся злодеями, имели поразительную схожесть с обычными людьми. Они так же платили за возможность оставлять корабли в гавани, так же переживали за нехватку пищи, размышляли, как обогатиться. За месяца, проведенные на Одиноких островах, Айсулу поняла, что нет плохого народа — есть плохие люди, очерняющие его.
Она сильнее закуталась в мужскую дубленку — ветер сегодня был совсем не играющим. Паруса натянуло новой волной, плотной и упругой. Приглядевшись, девушка заметила, как смотрящий на мачте, наскоро застегивает жилетку на все пуговицы и набросил капюшон. Она разделяла его взгляды на погоду — похолодало слишком резко. Однако, капитан, в своей излишней манерности был доволен, он подбадривал команду тем, что они вмиг доплывут до нужного места, а на обратном пути обязательно наткнутся на торговое судно Аравии или Кафрана. Продолжал улыбаться еще Гриша, но никто не понимал почему, каждый пытался подавить собственное похмелье.
На головную боль жаловались через каждые пять минут с разных концов корабля, и пусть в этот день солнце скрылось за облаками, покрасневшие глаза пиратов время от времени слезились. Несколько раз Айсулу замечала, как несколько бедняг склонялись за борт, а возвращались позеленевшими. Неудивительно, что они не заметили надвигающийся шторм.
Первый забил тревогу доходяга по прозвищу Молчун. Он каждому успел показать огромный шрам на пятке, который, по его словам, дико чешется в непогоду. Кроме смеха это ничего не вызвало, пираты лишь посоветовали ему сменить ножные тряпки и прочистить обувь от клопов. Через полчаса уже никто не смеялся.
Касьян понял, что дело плохо, когда парус затрепетал так, что звук разорванной ткани был слышан из его кабинета. Один из трех парусов разорван почти что в клочья. Лоскутками ткани они опускались на борт. Команды вылетали из его уст так же быстро, как на них надвигались могучие волны. Гриша выругался, пытаясь опустить уцелевшие паруса, к нему на помощь посмешило трое.
— И не
