Так как производство воздействует на природу в тех целях, чтобы природа обратно воздействовала на самого производителя, хозяйство каждого человека распадается на процессы, посредством которых он косвенно обслуживает себя, используя как средство естественный материал. Эти средства есть богатство. Через посредство вещей человек служит человеку во всякой системе хозяйства: В примитивной системе одни и тот же человек является и слугой, и обслуживаемым, в то время как в социальной системе один человек служит другому. Богатство, несмотря на это, всегда состоит в используемых средствах. Блага, которые изолированный человек изготовил бы для себя, представляли бы собою конкретные формы его богатства, и черты, которые отличали бы их, тождественны тем, которые в торговом обществе создают разницу между тем, что является богатством и не является им.
На каждой ступени экономической эволюции богатство состоит из полезных материальных вещей; но их полезность того рода, который мы могли бы назвать специфическим. Каждая часть запаса имеет некоторую присущую ей важность. Эти блага не похожи на воздух или морскую воду, каждый кубический ярд которых может быть без вреда устранен. Если блага таковы, что путем увеличения запаса их вы увеличиваете получаемую кем-нибудь пользу, а, устраняя какие-нибудь из них, вы наносите кому-нибудь вред, то они являются богатством. Внешние материальные вещи, доступные присвоению и полезные в указанном специфическом смысле слова, являются экономическими благами. Они суть блага или конкретные формы богатства; и это обозначение одинаково применимо и к лодке дикаря, нагруженной рыбой, и к атлантическому пароходу с его богатым и разнообразным грузом.
Если какое-нибудь благо полезно одному человеку, оно является обычно полезным и другому и, таким образом, само по себе способно к обмену. И оно в действительности будет, вероятно, обменено, если установится социальное хозяйство. Оно обладает качествами, которые побудят лицо, отличное от владельца, пойти на некоторую жертву для того, чтобы это благо получить. При рассмотрении, как много можно дать за него, скажем — в форме труда или продукта, — такое лицо будет применять принцип, с которым все читатели в настоящее время хорошо знакомы под названием "предельная полезность". Согласно обычному определению, этот термин означает степень полезности, которою обладает последний из рада одинаковых предметов. Дайте человеку одну единицу предмета А, затем другую, далее третью и так до тех пор, пока он не будет иметь десять таких единиц. В то время как каждый из предметов в ряде может принести ему некоторую пользу, сумма выгоды будет постоянно уменьшаться, по мере возрастания числа предметов, и десятая единица будет приносить ему наименьшую пользу. Для того чтобы увеличить свой запас А, человек никогда не пожертвуют больше того, что на его взгляд является хорошим вознаграждением за пользу, приносимую ему десятой и последней единицей запаса. Для того чтобы предмет вообще мог быть богатством, каждая единица запаса должна, как мы видели, иметь некоторую важность в глазах владельца. Закон, который мы только что привели, отмечает последнюю единицу запаса как единицу, наименее важную. Это один из всеобщих законов экономики.
Можно было бы многое сказать относительно полноты и точности той концепции закона предельной полезности, которую современная теория кладет в основу теории ценности. Мы увидим, какое важное изменение, необходимо в ней сделать ради того, чтобы привести ее в соответствие с фактами. В настоящий момент мы можем облечь ее в форму гипотезы и употребить предварительно. Если люди действительно употребляют некоторое число единиц потребительских благ одного вида, и если специфическая полезность этих благ убывает по мере возрастания их числа, тогда то, что люди дадут за любое из них, будет измеряться специфической полезностью последнего блага. Если эти знакомые предпосылки современной теории ценности соответствуют фактам жизни, то теория объясняет цены благ на современном рынке. Она есть истинная философия наиболее важного социального явления.
Линия, отделяющая универсальную экономику от экономики социальной, проходит между принципом предельной полезности и применением этого принципа в теории ценности. Примитивное хозяйство, которое мы представляли в воображении, не может выявлять предельную полезность на рынке, так как оно не имеет обмена. Может ли оно тогда вообще выявлять ее и находит ли оно это необходимым? Мы можем легко увидеть, что оно это делает, и что цель совершенно сходна с той, для которой организованное общество делает аналогичное испытание. Принцип предельной полезности принадлежит первому отделу экономической теории и должен быть принят как предпосылка во втором отделе.
Всегда существует выгода в разнообразии предметов, потребляемых людьми. Этот принцип человеческой природы приводит к существованию универсального закона потребления. Производство при состоянии дикости не может развить в сколько-нибудь желательной мере процесс увеличения разнообразия, так как оно не в состоянии доставлять много видов благ. Человек, который бы попытался изготавливать много различных видов предметов всецело для себя, был бы мастером на все руки и в большинстве отраслей производства был бы столь убог, что терял бы как производитель больше, чем выигрывал бы как потребитель, благодаря разнообразию предметов. Изготавливая только немного вещей, дикарь может пресытить свои желания в отношении каждой из них путем их перепроизводства. Уменьшение полезности последовательных единиц благ одного вида остро чувствуется, когда человек слишком много работает в одном направлении. Если, скажем, он имеет так много мяса, что дальнейшее увеличение этого количества дает ему мало пользы, то он может обратиться к изготовлению лодок, отделыванию лука и стрел или постройке хижины; или же он вообще ничего не будет более делать, так как полезность дальнейшей единицы перепроизведенного вида богатства не будет достаточной для того, чтобы заставить его работать.
Закон предельной полезности фиксирует точку, в которой подобный производитель прекратит производство одного продукта и перейдет к изготовлению другого. Предполагается, что современный работник с деньгами в кармане руководствуется законом предельной полезности, делая покупки и тратя каждую десятицентовую монету там, где это принесет ему наибольшую выгоду при данном запасе различных благ, находящихся в его распоряжении. Дикарь в предположенном нами случае должен был расходовать не десятицентовую монету, но усилия; и он направляет их расходование в соответствии с тем же принципом. Когда он притупил остроту своей потребности в одной вещи, он изготовляет другую. Следовательно, в то время, как рынки и цены представляют собою современные явления, изучение которых не имеет места в отделе науки, предназначенном для универсальных истин, закон предельной полезности, который управляет покупками, совершаемыми на современном рынке, управляет также производством изолированного человека и является универсальным законом экономики.
