Алексашенко и Васильев высказали пожелание, чтобы предстоящая миссия по возможности сосредоточилась на скорейшем завершении обзора, дабы восстановить доверие рынков. Относительно финансирования они отметили, что в целях предосторожности дополнительный механизм подкрепления резервов был бы очень кстати, хотя сами же и согласились, что такая помощь вряд ли могла быть оказана через G7 или через МВФ. В то же время они заинтересовались новым механизмом дополнительного резервного финансирования МВФ (SRF); Саммерс сообщил им, что этот механизм должен вступить в действие в течение ближайших нескольких недель.
В конце ноября золотовалютные резервы сократились до 16,8 млрд долларов, и власти запаниковали. Министр экономики Ясин прилетел 1 декабря в Вашингтон и встретился с Фишером. Положение, судя по его словам, было удручающее. В связи с чем, стремясь защитить обменный курс рубля, власти были готовы резко повысить процентные ставки. И действительно, в тот же день ломбардная ставка ЦБ была повышена до 36%, а доходность 6-месячных казначейских облигаций возросла до 35%. Но даже при этом ожидалось, что в ближайшие две-три недели, по мере расчетов по истекавшим форвардным контрактам, резервы сократятся еще больше.
Фишер заметил, что при наличии достаточно широкого валютного коридора часть давления могла бы быть поглощена за счет изменения обменного курса, но Ясин, как, впрочем, и вообще все наши собеседники с российской стороны, упорно настаивал, что существующий курс рубля необходимо поддерживать любыми средствами.
Ясин подтвердил, что правительство готово пойти на жесткие меры и в бюджетно-налоговой области, в том числе на резкое сокращение расходов [146] . Он подчеркнул, что необходимость в финансовой помощи МВФ очень острая, и даже выразил надежду на выделение гораздо больших сумм. В противном случае, с учетом сложившейся политической обстановки, все усилия по проведению экономических реформ могли пойти насмарку.
Я уже отмечал, что российские чиновники имели тенденцию представлять ситуацию под таким углом зрения в надежде на то, что МВФ вслед за ними включится во внутренние политические аспекты работы. Они при этом пытались создать впечатление, что отказ в финансовой помощи может спровоцировать политические и социальные потрясения с непредсказуемыми последствиями и что в первую очередь при такого рода кризисе непоправимый ущерб будет причинен макроэкономической стабилизации.
Наконец, Ясин высказал сомнения относительно чрезвычайных налоговых мер, в том числе относительно более жесткого контроля над крупнейшими налогоплательщиками. С его точки зрения, добиться устойчивого роста поступлений в бюджет можно было только за счет последовательного совершенствования налогового администрирования. А то, что правительство периодически пыталось делать «на скорую руку», часто давало обратный результат. Так, например, в результате введения единого счета налогоплательщика началась демонетизация, поскольку предприятия стали при любой возможности проводить свои платежи помимо этого счета [147] . Так что новый порядок, безусловно, следовало отменить, но сделать это теперь уже стало совсем непросто, поскольку на первых порах были бы неизбежные потери доходов. Не повредили бы кадровые замены; Ясин, например, считал, что будет полезно, если оправдаются слухи о возможном назначении Бориса Федорова руководителем Государственного таможенного комитета.
Фишер пообещал, что миссия рассмотрит сложившуюся ситуацию. Относительно более крупных сумм он сказал, что не знает, когда готовящийся новый механизм финансирования SRF будет готов и предусмотрен ли он в том числе и для России. Вопрос этот он тоже пообещал тщательно изучить, но подчеркнул, что рассчитывать на новый механизм пока не стоит. И в любом случае, даже если его использование и будет возможно, Россия должна вернуться к эффективному осуществлению согласованной программы.
В самом МВФ тем временем предпринимались серьезные усилия, чтобы извлечь необходимые уроки из азиатского кризиса. Вслед за общим решением улучшить систему распознавания кризисов (что предполагало, например, еженедельный мониторинг ключевых финансовых индикаторов в десятках стран) Одлинг-Сми 16 декабря поручил своим сотрудникам создать внутреннюю систему для отслеживания ключевых показателей в проблемных странах региона, то есть в России, но также и на Украине, в Эстонии и, возможно, в Латвии. Он пояснил, что в МВФ в обычном порядке следят за макроэкономическими признаками базовых проблем и краткосрочных трудностей, с которыми указанные страны могут столкнуться. Но помимо этого было бы полезно и предусмотрительно также отслеживать, например, на еженедельной основе ряд финансовых показателей, колебания которых заранее указывают на приближение кризиса: резервы коммерческих банков, валютные позиции банков, интервенции на рынке наличности и на валютном рынке, чистые международные резервы.
Задача заключалась в том, чтобы к этому мониторингу можно было приступить уже в начале 1998 года. Однако сбор и оценка данных по России были крайне затруднены. От ЦБ никак не удавалось добиться соответствующего сотрудничества в этом направлении, и это, конечно, давало о себе знать. Но сказывалось, как ни парадоксально, и то, что именно в силу кризиса все внимание было сосредоточено на предупредительных мерах; на мониторинг просто не оставалось ни времени, ни сил. Даже в августе 1998 года у МВФ по-прежнему не было информации, позволявшей судить об обязательствах российских банков в иностранной валюте. Если бы МВФ заранее занял жесткую позицию и сумел добиться удовлетворительного и своевременного обмена данными, возможно, ошибок, которые были в дальнейшем совершены, удалось бы избежать.
Но даже сегодня представляется маловероятным, чтобы МВФ настаивал тогда на изменении курсовой политики. В фонде в самом худшем случае ожидали от России фискального кризиса: срыва исполнения экономической программы и последующих жестких мер по отношению к крупным налогоплательщикам для восстановления нормальной работы. Обычные показатели валютного рынка и обменного курса ни на какую напряженность не указывали, и потому не возникало и мысли, что нужно срочно продумывать или даже вводить какую-то авральную стратегию во избежание полного краха.
Миссия вернулась в Москву 2 декабря. Буквально накануне была заявлена новая денежно-кредитная политика в поддержку обменного курса рубля, благодаря чему наметилась позитивная тенденция, и в Минфине под руководством Вьюгина активно работали над конкретизацией «плана Кудрина – Фишера» (Кудрин к этому времени уже не работал в Минфине). Задорнова информировали, но в целом у него отношение к рассматриваемым задачам было осторожное; возможно, он все еще не вошел в роль министра. Маркес-Руарте в сопровождении нескольких коллег встретился 5 декабря с Чубайсом, Ясиным, Васильевым и Вьюгиным. Откликаясь на переданную ими настоятельную просьбу властей, миссия была готова ускорить работу, чтобы Совет директоров уже в январе 1998 года мог рассмотреть завершение обзора и одобрить выделение очередного транша (непременным условием для этого было, впрочем, исполнение всех предусмотренных программой мер). Чубайс заверил миссию, что правительство полно решимости раз и навсегда взять ситуацию с налогами и бюджетом под контроль.
