На тот момент, правда, худшие для банков времена еще не наступили. А у команды МВФ сложилось мнение, что российские власти взялись наконец всерьез за исправление доставшегося им в наследство весьма существенного фискального дисбаланса. В ближайшие недели и месяцы они намеревались приступить к ликвидации задолженностей, пересмотру заложенных в бюджет нереалистичных расходов на фактические правительственные нужды и установлению эффективного казначейского контроля за распоряжением бюджетными расходами и исполнением соответствующих денежных платежей.
В миссии с большой надеждой отмечали шаги правительства, направленные на осуществление фискального плана действий, президентские указы, запретившие все виды неденежных налоговых расчетов, а также предложенные поправки к проекту бюджета на 1998 год. В МВФ считали, что тот факт, что в России впервые были согласованы основные параметры бюджета на будущий год еще до его начала, должен послужить гарантией безопасности. Это должно было обеспечить фонду больше возможностей для того, чтобы проследить за ситуацией и настоять на необходимых изменениях в случае отклонения от принятых планов – не постфактум, а пока такие изменения могли еще дать эффект. Все эти меры заложили бы хорошую основу для проведения в следующем году реалистичной и прозрачной фискальной политики.
Особенно обнадеживающими были меры в области монетарной политики. Ведь за предшествовавшие шесть недель условия для ее проведения оставались крайне неблагоприятными. И, тем не менее, было принято решение воздержаться от увеличения ликвидности за счет операций на открытом рынке и позволить свободное колебание процентных ставок без вмешательства денежных властей. И это решение, и занятая правительством активная позиция в бюджетно-налоговой области должны были способствовать устранению неуверенности рынка в дальнейшем проведении экономической политики. Однако в МВФ все-таки не до конца понимали, в каком властном вакууме и при каких административных и политических ограничениях вынуждены были тогда работать российские партнеры, и потому считали, что худшее уже позади. Сегодня очевидно, насколько этот взгляд был наивным.
Но в тот конкретный момент, после того как 1 декабря 1997 года Центральный банк ушел с рынка казначейских облигаций, запоздалое ужесточение монетарной политики дало желаемый результат. Процентные ставки сначала подскочили, а затем на протяжении всего месяца постепенно снижались, и даже были сообщения, что отмечался чистый приток капитала. Вслед за рынком почувствовала себя более уверенно и команда Чубайса: о 10 млрд долларов, запрошенных у МВФ в форме чрезвычайного финансирования, все вроде бы забыли.
Со временем убеждаешься, что экспериментирование со всякого рода авральными мерами в налоговой области может кончиться только провалом. Однако в то время, при фактически парализованном государственном аппарате, у Чубайса, как и у многих других, были все основания считать, что результатов можно добиться только какими-то исключительными решительными действиями. Возможно, в этом была своя доля истины, ведь получить быстрые результаты за счет поступательного строительства новых государственных институтов было невозможно.
Именно поэтому, когда в сентябре 1996 года денежных поступлений в казну не хватило даже на выплату зарплат бюджетникам, власти вскоре с большой помпой учредили Временную чрезвычайную комиссию при президенте России по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины (ВЧК). Возглавил ее премьер Черномырдин. Задача комиссии состояла в том, чтобы примерно наказать крупных должников перед бюджетом и продемонстрировать таким образом непредвзятость и прозрачность всего налогового режима в целом. В МВФ к этой идее российских коллег отнеслись с некоторым скептицизмом и в основном сожалели, что она только отвлекает внимание от менее впечатляющих, но более полезных усилий по строительству новых институтов.
Придумал ВЧК Чубайс. Его расчет состоял в том, что он сможет таким образом, не увязая в бюрократическом болоте, резко увеличить сбор доходов. Не очень понятно, правда, зачем было использовать аббревиатуру «ВЧК» – так называлась предшественница печально прославившихся в советские времена НКВД и КГБ. Когда Ленин в декабре 1917 года подписывал постановление об учреждении своей ВЧК, он подчеркивал, что ее цель – бороться с саботажем и заставлять «лиц, принадлежащих к богатым классам», декларировать имевшиеся у них средства. Та ленинская ВЧК молниеносно превратилась в аппарат насилия и террора. Поэтому, когда созданная Чубайсом комиссия получила такое же название, те, кто обвинял Чубайса в «большевистских методах» и тяге к исключительным административным мерам, лишь еще больше укрепились в своем мнении.
Скептическое отношение МВФ оправдалось: ВЧК сделала нескольких громких заявлений, но не предприняла следом практически никаких действий. В апреле 1997 года во время одной из бесед Кудрин сетовал, что сильно разрекламированные прошлой осенью намерения ВЧК обанкротить самых крупных налоговых должников полностью провалились. С его точки зрения, эта кампания только причинила вред, и уж лучше бы ее вовсе не начинали. Присвоив себе громкое название, комиссия никаких большевистских наклонностей, тем не менее, не проявила: настоящие большевики, в отличие от слабого правительства, добились бы своего любыми самыми жестокими способами.
Тем не менее, несмотря на уже имеющийся печальный опыт, было принято решение снова использовать ВЧК. На заседании Комиссии, состоявшемся 8 декабря 1997 года под председательством Чубайса (он замещал отсутствовавшего Черномырдина), было принято решение немедленно принять меры против двух крупных должников: Омского НПЗ (принадлежавшего «Сибнефти» Березовского) и Ангарской нефтехимической компании (АНХК, принадлежавшей «Сиданко» Потанина). Катализатор действия, о котором ранее говорил Чубайс, был наконец пущен в дело.
Черномырдин, однако, 15 декабря отбыл с официальным визитом в Турцию, так и не подписав принятое 8 декабря решение Комиссии. Более того, Васильев и Вьюгин в состоявшихся тогда беседах отмечали, что решение натолкнулось на серьезное сопротивление и что даже в случае его подписания документ, несомненно, лишат в значительной степени действенности. Я предупредил, что обсуждаемые меры были пока единственным реальным действием правительства не «на бумаге» и что поэтому до тех пор, пока не будет осуществлено то, о чем уже договорились, МВФ никаких дальнейших шагов не предпримет. В противном случае ни в России, ни за ее пределами никто не поверит, что за решение фискальных проблем на сей раз взялись действительно всерьез. Васильев и Вьюгин согласились с обоснованностью такого подхода, но отметили, что политическое давление оказывалось колоссальное. Поскольку решение ВЧК было принято под председательством Чубайса, его противники восприняли все это как выпад против них лично.
