рынок поднимали взволнованные инвесторы и что вскоре он с глухим стуком ударится о землю. В марте 2000 года он собирался в тур в поддержку своей новой книги «Иррациональный оптимизм» [76]. Это был идеально подходящий момент, ведь именно тогда фондовой рынок грозил обвалом. Однажды Шиллер принял участие в ток-шоу на радио. Дозвонившаяся сказала, что знает о его неправоте, рынок продолжит расти. Шиллер помнит, что голос женщины дрожал от эмоций. Для него происходящее на фондовом рынке было больше связано с эмоциями и психологией, чем с экономической логикой.
Экономика утверждает: когда фирмы получают здоровую прибыль, их акции должны много стоить. Рациональные инвесторы используют всю имеющуюся у них информацию о прибыльности фирм, принимая решения о том, какие акции покупать. Когда достаточно людей на рынке поступают так же, цены на акции отражают всю доступную экономическую информацию. Рациональность обеспечивает эффективную работу финансовых рынков. Это то, что экономисты называют гипотезой об эффективном рынке, с которой мы познакомились в главе 30. Шиллер отрицал эту идею. Он заметил, что цены на акции были более нестабильными, чем подразумевала гипотеза, поскольку они росли и падали больше, чем прибыль фирм. Результаты исследований Канемана и Тверски показали, что происходило. На финансовых рынках инвесторы делают ошибку, похожую на решение людей, что Кэрол скорее банковский служащий, играющий на саксофоне.
Вместо того чтобы внимательно изучить прибыльность фирмы для верной оценки вероятности повышения стоимости их акций в будущем, люди руководствуются ситуацией, которая выглядит похожей.
Очевидным будет то, что происходило с ценой акций в предыдущих месяцах. Она росла последние пять месяцев, поэтому она точно будет повышаться следующие пять месяцев. Люди говорят: «Давайте купим акции». Однако то, что происходило пять месяцев назад, может не иметь ничего общего с текущими условиями, так же, как и описание Кэрол не имеет ничего общего с настоящими вероятностями.
Особенности в принятии решений людьми лежат в основе подиумных фондовых рынков. Для Шиллера фондовый рынок в 1990-е годы был больше миром моды, чем рациональной экономики. В один год в моде большие солнцезащитные очки, и чем больше людей носят их, тем больше хотят присоединиться к тренду. Подиумный фондовый рынок – экономическая мода, выраженная ценами на акции.
Экономисты иногда изображают рынок как стадо – тысячи нас, бредущих за людьми впереди – или как мыльный пузырь на ветру с ценами на акции, поднимающимися все выше и выше.
В 1990-е годы люди видели, как их соседи богатеют на акциях технологических компаний, и тоже покупали их ценные бумаги, полагая, что их курс будет продолжать расти. Это увеличивало цены еще больше, подтверждая надежды людей. Они покупали акции не потому, что давали положительную оценку продуктам фирмы, и поэтому стоимость ценных бумаг имела мало общего с настоящей стоимостью фирм. Инвесторы рисковали вложить деньги в несостоятельные компании – малоэффективное использование средств экономики.
Никто не станет отрицать, что компьютеры и интернет преобразовали экономику, но в своем энтузиазме в отношении новых технологий инвесторы отбросили всякий здравый смысл. И это произошло не впервые. В XIX веке шотландский журналист Чарльз Маккей рассказал о похожих пузырях в книге «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы» [77]. Произошедшее с акциями высоких технологий в США в конце XX века, случилось с голландскими тюльпанами в XVII веке. В Великобритании для всего XVIII столетия была характерна мания скупать акции компаний, обещающих безумные схемы заработка, такие как импорт ореховых деревьев из Вирджинии, вечный двигатель и даже выгодное предприятие, которое должно остаться секретом!
Как и в предыдущих случаях, американский фондовый пузырь лопнул. Когда это произошло, стадо побежало в обратном направлении. Люди видели, как другие продают акции, и они делали то же, и вскоре рынок охватила паника. Когда стоимость акций рухнула, состояния инвесторов были уничтожены и многие высокотехнологичные компании вышли из бизнеса. В течение недели богатство стоимостью 2 триллиона долларов растаяло, как дым. Вскоре на горизонте появился следующий пузырь. На этот раз это была недвижимость, как предсказывал Шиллер. Расталкивая друг друга локтями, люди брали займы на покупку домов, а цены все росли и росли. И, как мы увидим позже, когда пузырь лопнул, вся финансовая система была практически уничтожена.
37
Экономика в реальном мире
Должны ли мы разрешить покупку и продажу человеческих органов: сердец, почек и печени, необходимых для пересадки, чтобы спасти жизни серьезно больных пациентов? Многие из нас скажут «нет». Мы бы ужаснулись при мысли, что бедные люди умрут, потому что не могут позволить себе почки, которые могут легко купить богатые. Поэтому продажа органов запрещена. Врачи решают, каким пациентам поможет пересадка, и затем пытаются найти подходящих доноров, но больным часто приходится долго ждать. В 2006 году в США 70 000 пациентов были в очереди на пересадку печени, но было выполнено менее чем 11 000 трансплантаций, и 5 000 человек умерли или стали неоперабельны. Американский экономист Элвин Рот (1951 г.) использовал экономические принципы, чтобы разработать способ увеличения количества органов, доступных для пересадки без их покупки и продажи.
Решение Рота основано на том факте, что у людей две почки, но они могут жить и с одной, поэтому если вашему брату понадобится этот орган, вы можете принять решение отдать ему один из двух своих. Проблема в том, что, когда врачи обследуют вас и брата, они могут обнаружить, что ваши органы несовместимы. Брату приходится встать в очередь на подходящую почку, пока не появится нужный орган. Представим, что есть другой пациент и другой донор, совершенно вам незнакомые, которые находятся в таком же положении. Что если ваша почка подходит другому пациенту, а почка донора – вашему брату? Отличная идея поменяться, не так ли? Такая мысль и стала основой решения Рота.
Это версия основной экономической ситуации: если у меня есть рыба, и я хочу сыр, а у вас есть сыр, и вы хотите рыбу, тогда мы можем обменяться продуктами, и мы оба окажемся в «плюсе». Но дело в том, что нам сложно найти друг друга, поэтому мы используем деньги: я продаю мою рыбу за 3 фунта, а потом иду покупать сыр.
Рот разработал
