против себя. Каждый думает, если клепают на меня всякую чушь, то и на другого тоже клепают чушь. Битва проиграна, ещё не начавшись.
— А как же проверки, которые месяцами длятся? Это тогда почему? — не согласился я.
— Эти проверки, Дима, фуфло. Даже если и найдут что-то, то постараются не придать значения, или вообще замазать. Если бы было что-то серьёзное, анонимки не очень то и нужны. Если доказательства есть, то зачем анонимки? Анонимки пишут, когда не уверены, хотят, чтобы проверили. Если что, то я ни при чём. А это значит, что можно как вскрыть, так и спрятать. Короче, это очень тупо писать сразу на всех. Они будут друг друга покрывать. А «массовых репрессий», сейчас не допустят, времена не те. Но, дураки именно так и делают, пишут на всех.
Петрович был прав, именно так я и думал, и сделал.
— Петрович, ты считаешь меня дураком?
— Ты дурак Дима, в том смысле, что неопытный. Мы будем действовать иначе. Опыт — проверенный и доказанный. Ты поймёшь, когда я тебе дальше расскажу. Слышь, у тебя пожрать ничего нет? Жрать охота. Столовую так и не открыли, плохо. Это тоже надо учесть, обсудим обязательно.
— Есть пару банок кильки в томатном соусе.
— Вот, хорошо. А у меня картошка есть, сейчас принесу. В чайнике сварим. Чай есть. Сходи пока, воды набери.
Петрович ушёл, а я думал, что всё это значит. Можно ли доверять Петровичу? Ещё вчера он казался обыкновенным балагуром и халтурщиком. А у него, оказывается, высшее юридическое образование. Может, врёт? Важности на себя напускает. Как бы это проверить? Что он про меня знает? Чтобы он ни сказал, я всё буду отрицать, скажу, что он всё выдумал. А чего это он вдруг так разговорился? Мы ведь толком, незнакомы. Ах, кажется, я прокололся, зря про Таньку сказал, лишнего сказал. Если захочет, он сможет её найти. Она реальный свидетель. Ну и плевать, кому сейчас это интересно, уволюсь и всё. Скажу, оклеветали. С другой стороны, без конкретики про Таньку, Петрович не раскрылся бы. Куда я лезу? Зачем столовую обсуждать?
— Я уже знал, что валить на всех, и всё в одну кучу, нельзя, толку не будет, — ковыряясь в консервной банке, говорил Петрович, — мне что надо, директора, директора опустить. Чтобы он, стал ничтожеством, чтобы ордена свои сожрал. Если бы он меня не унизил, я бы стал работу искать, страна большая. И так и так, на этом заводе мне ничего не светило. Но, я решил специально остаться, чтобы объяснить ему, кто тут «болван» и «ничтожество»! То, что я тебе расскажу, это моё ноу-хау, моя политическая технология. Тебе первому рассказываю. Смотри, никому. Так вот, если хочешь кого-то утопить, жалобы, ну или анонимки, писать наверх, ненужно. Нужно писать на одну ступеньку выше, тем, кто его и так знает. И кто по своему положению может ему вопросы задавать. Понял почему?
— Нет, не понимаю.
— Потому, что они его уже и без тебя ненавидят. Большие начальники далеко. Они конечно злятся от того, что у них пустяками время отнимают, и им проще спустить на тормозах, чем копаться в чужом дерьме. А вот непосредственный начальник думает иначе. Он всегда думает, что его хотят подсидеть. Даже если на самом деле, его должность никому не нужна, он всё равно боится, на всякий случай. А кто может подсидеть? Понятно, что нижестоящий. Значит что? Ему лишь намекнуть нужно, кого боятся, и он сам устроит тому весёлую жизнь. Сам будет флажками твоего врага обставлять, тебе и делать ничего не нужно. И второе, никогда не нужно всё валить в одну кучу. Видишь, как у тебя получилось, ты всё в кучу, и ещё всех обосрал? И что? Все возмутились и на защиту встали. Все злые не на того, на кого написали, а на того, кто такую гадость написал. Так ведь? Ты что, думаешь, здесь всё закончилось? Нет, круги ещё долго будут расходиться. Все же понимают, что анонимщик рядом, будут приглядываться друг к другу. А ты, на собрании подставился. Но, ничего, мы это исправим.
— Как? — я снова почувствовал, как неприятный холодок пополз по спине.
— Расскажу, поймёшь. Ты главное сейчас на провокации не поддавайся. Будут вопросы задавать, или с намёками лезть. Просто посылай.
Так вот, рассказываю дальше, это важно. Пересмотрел я все жалобы, что на заводе пришлось разбирать. Выбрал те, где фигурировало руководство завода. В основном чепуха всякая. Стал прислушиваться и присматриваться, что происходит, что бабы говорят. Ох, бабы, никаких шпионов не нужно. Всё выбалтывают, а то ещё и придумают. Знаешь анекдот про баб?
— Петрович, ты давай по делу, потом анекдоты расскажешь.
— А ты меня не перебивай, я всё по делу говорю. Слушай, и на ус мотай. В анекдотах мудрость. Так вот, муж с работы приходит домой, а жена ему рассказывает:
— Бабы говорят, что тебя скоро повысят.
— Дуры твои бабы, — отвечает муж, — откуда им знать.
Проходит время, мужа повысили. Приходит он домой, хвалится, а жена рассказывает,
— Бабы говорят, что тебя скоро посадят.
— Вот же дуры какие, — возмущается муж, — меня же только что повысили.
Вскоре мужа посадили. Жена приходит на свидание и рассказывает, как живёт, про детей. А муж говорит,
— Ты про это потом. Лучше расскажи, что там бабы говорят?…
— Ну, что, понял анекдот? — скалился Петрович, — баб всегда слушай, только ненавязчиво. Они сдадут всех мужьёв, начальников, любовников. Короче, закатал я анонимку в министерство, о нецелевом использовании средств. Проверять приехали какие-то мелкие шавки. Директор их даже не принял. Типа, кто он, а кто они. Провели проверку, я сам помогал им акт составлять. Уехали. Через месяц я новую телегу накатал, тоже мелочь какая-то, ничего драматического. Снова шавки приехали, уже другие. Директор с ними, тоже по-хамски. Снова формальная проверка, формальный акт, уехали. А я, с небольшими интервалами, продолжал сигнализировать. И, как и следовало ожидать, директор сорвался. Наорал на очередную комиссию, обозвал бездельниками, которые «своими глупостями мешают работать» ему, великому. В следующий раз комиссия приехала во главе с заместителем министра. Года не прошло, и директор зашатался. Работать ему действительно не давали. Он сам не заметил, как настроил против себя всё министерство, каждого чинушу, а заодно и местный обком. И тут я ударил тяжёлым оружием. Послал анонимку ему самому, но не формальную, со всякими там призывами, как в министерство, а просто письмо без обратного адреса, написанное на бабский манер, с очень коротким
