А наши дела выглядели так: за неделю до дачи показаний в Конгрессе мы заплатили шестьдесят девять миллионов штрафа, «обработали» сотрудников Конгресса и показали, что не Уэлч, не Дойл, а эти два негодяя украли деньги.
Мы доказали невиновность и непричастность к этому трехсот тысяч человек, работавших в GE.
Мы распечатали речь Джека и разослали ее всем сотрудникам компании, репортерам и финансовым аналитикам.
И пусть это недоказуемо, но я думаю, что акции поднялись.
Техника «подставы» очень полезна и действенна, если вы имеете дело с публикой со стороны. Но ни в коем случае не следует применять ее по отношению к своим сотрудникам, ведь они сразу почувствуют запашок лживости, особенно если им известно истинное положение вещей.
46. Серьезное отношение к работе
Шел 2001 год. Раздался телефонный звонок. Зазвучал высокий доброжелательный голос (в отличие от того устрашающего, который звучал как в день Страшного суда и заставлял немедленно взять себя в руки):
– Билл, я включил вас в свою книгу!
– Отлично, спасибо, Джек.
Не знаю почему, но я никогда не думал о том, напишет он обо мне в своей книге или нет. Просто не придавал этому значения. Я никогда не принадлежал к числу крупных игроков в компании, и кроме того, такие как я – авторы, работающие на других, – оплачиваются слишком высоко, чтобы еще и быть упомянутыми в мемуарах.
Итак, обо мне написали в книге. Правда, не в самой книге, а «на заднем плане», в послесловии; но сам этот факт был и всегда будет предметом моей гордости – это понимание и проникновение в суть того, что должно присутствовать в ваших презентациях и в вашем общении.
Он написал: «Я особенно благодарен Биллу Лейну, работавшему со мной над посланиями к ежегодному отчету. Билл относился к ним не менее серьезно, чем я сам».
Это звучит вполне скромно, так и должно быть. Он ведь не написал: «Билл в корне изменил процесс коммуникации в GE» или что-нибудь подобное – потому что я этого не совершал. А он сказал о том, что позволило мне продержаться на этой должности двадцать три года: я очень серьезно и фанатично относился ко всему, что мне приходилось делать в GE, будь то ежегодные отчеты, собрания или встречи, письма, выступления, да что угодно.
Он имел обыкновение говорить людям, что я безумнее (в положительном смысле) и радикальнее по всем вопросам, чем он. К тому же у меня был еще более скверный характер. Лет десять-двенадцать тому назад мы с женой и наши друзья из Австралии были на Манхэттене. Шел снег, а мы наблюдали сквозь витрину футбольный матч. Вдруг защитник получил травму – такую, что все игроки, встав на колени, молились за него, когда того увозили с поля.
На следующий день я поднялся к Джеку. У него был Паоло. Уэлч ужасался:
– Как вчера травмировали этого парня! Его, возможно, парализовало. Кошмар!
Я резко бросил:
– Он пытался задеть другого игрока. Это была грязная игра. Он свое заслужил.
Уэлч пронесся через весь кабинет и вскричал:
– Паоло, ты слышал это? Вчера я весь день переживал за того парня и молил Бога, чтобы его не парализовало, а эта скотина говорит, что он свое заслужил! – Потом усмехнулся, безнадежно махнув рукой, и принялся за работу.
Тот игрок выздоровел.
Уэлч часто использовал Паоло для того, чтобы задеть меня. Как-то меня вызвали в маленький конференц-зал к Джеку.
Я прождал больше часа. Потом спросил Розанну, чем же таким важным он занят, если не может со мной встретиться.
– Снова тусуются?
– Да, – как всегда невозмутимо ответила Розанна. – Они уже натусовались, а сейчас там остался один Паоло. Я позову вас через несколько минут, когда он освободится.
Я влетел в зал, где они обсуждали послание к ежегодному отчету.
– Привет, Джек.
– Привет.
– Привет, Паоло.
– Привет, Билл.
– Паоло, давай проверим, знает ли Билл.
Паоло усмехается:
– Билл, что означает слово «сангвинический»?
– Это слово происходит от латинского слова «кровь», – говорю я, чувствуя какой-то подвох.
Уэлч кивает. Я продолжаю:
– И означает, что вас радует происходящее вокруг вас. Что вы оптимистичный человек.
Джек разочарованно говорит:
– Нет, совсем не то. Первое, про кровь, правильно.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, теперь приступим к делу, Билл. У Паоло есть несколько идей относительно послания, о чем мы должны сейчас подумать…
Уже дома, поздно вечером, я в мыслях возвращаюсь к тому эпизоду: «Но он же не прав. Это слово имеет именно такое значение». Просматриваю множество словарей. Свои записки Уэлчу. Записи с пометками к разговорам с ним. Ничего не нахожу. Значит, он просто хотел меня задеть.
Никогда не вводите других в заблуждение тем, что для вас несущественно.
Я рано узнал, каковы могут быть последствия, если, работая с Уэлчем, выкладываться только на 90 процентов.
В начале 80-х Уэлч прослушивал нескольких человек на должность своего спичрайтера. Один за другим мы по разным причинам потерпели неудачу и были загнаны в «конюшню» для спичрайтеров. Мой первый провал был связан с тем, что Джеку показалось, будто у меня нет достаточной заинтересованности.
Мне было поручено написать речь для Уэлча к какому-то мероприятию, и я написал. Мой руководитель просмотрел ее, одобрил и передал Джеку.
Спустя несколько дней нас вызвали к нему в офис, где Уэлч сказал, что речь неплохая, но он несколько изменил ее направление. «Слишком много говорится об этом. Надо больше сказать вот о чем… – и изложил свои требования. Затем добавил: – Сегодня понедельник. Готовьте новый вариант к четвергу. Спасибо. До встречи».
Я вернулся к себе и почти пять часов исправлял текст. Потом занялся другими делами, которых у меня было множество: пара выступлений для директора по автоматическим системам управления производством, что-то для Ларри Боссиди и многое другое.
Мой руководитель просмотрел написанное мною для Уэлча, благословил и снова отправил наверх.
В четверг мы с ним вместе пошли в конференц-зал к Уэлчу. Он вошел чуть позднее, дочитывая при этом текст. Эта привычка меня потом стала бесить.
Уэлч сел на противоположном конце стола, сердито хмуря брови, двумя пальцами брезгливо приподнял текст, как будто это были экскременты, и сказал: «Это нельзя назвать работой, на которую ушло три дня».
У моего руководителя чуть не случился инфаркт, он попытался объяснить все исправления, внесенные мною в проект. Вероятно, я глупо усмехнулся, потому что после стольких лет общения с генералами, сенаторами и прочими большими шишками я не собирался падать в обморок перед каким-то парнем, которого все считали психопатом. Я даже обсудил с женой свой уход из GE, если мне не повысят премию, и планировал возможность попутешествовать. Но за несколько дней до того, как я собирался сжечь за собой мосты, Бет сообщила мне новость, которая не входила в наши планы; и мы стали ожидать появления на свет Билли. Когда он родился, Джек прислал букет цветов и записку с обещанием купить ему пива по достижении восемнадцати лет, когда ему по закону можно будет пить спиртное.
