Когда началась война, Александр ушел на фронт, служил на тральщике в Балтийском море. Дважды подрывался на мине и получал сильные контузии, после одной из них его даже по считали мертвым и готовились похоронить… После войны Александр окончил училище им. Макарова, служил на торговых судах. Последним местом его работы был радионавигационный отдел Ленинградского морского пароходства.
М.А. Максимова с братом Георгием (Жоржем) и дочерью
Георгий (Жорж) Александрович Максимов, занимавший во время НЭПа пост директора 2-го всероссийского рыбоводческого завода в селе Большой Наволок с женой Екатериной и сыном Александром
А. Максимов (сын Г.А. Максимова), выросший из-за ареста отца в приемной семье, и его жена Клавдия
Что же касается остального семейства Максимовых, то в довоенное время практически все они перебрались в Ленинград. Но вот любопытный факт: буквально перед самым рождением одной из своих дочерей, в декабре 1925 года, Мария Александровна Владимирова (урожд. Максимова) вдруг возвращается из города в Наволок. Вероятно, из-за того, что там была народная целительница, которой доверяли больше, чем городским врачам. Конечно, в ту пору в барском доме Максимовы уже не жили: его отняли во время ареста Георгия (Жоржа) Максимова.
Мария и приехавшая вместе с ней ее тетя Апполинария Сергеевна снимали жилье в крестьянских избах, местные жители очень по-доброму относились к Максимовым, вовсе не считая их «эксплуататорами трудового народа»…
Мария Александровна пережила блокаду и дожила до девяноста лет. Ее братья погибли во время блокады: Николай – в ноябре 1941 года от артобстрела на улице, а Иван – зимой 1942 года от истощения.
И.А. Максимов, погибший зимой 1942 года в блокадном Ленинграде. Фото 1940 года
Н.А. Максимов, погибший в ноябре 1941 года от артобстрела на Шкиперском протоке. Фото 1940 года
Конечно, с тех пор, как Максимовы трудились в Большом Наволоке, прошло уже почти сто лет. Многое стерлось, забылось, осталось лишь в архивных документах. Но цела часовня, возведенная стараниями Максимовых. А может быть, когда-то придет время возродить и рыбоводный завод, подававший в былые времена форель к царскому столу?
Все фотографии в этом очерке – из семейного архива Надежды Васильевны Сидоровой.
Крестьянин, ставший разведчиком
Маленькая деревня Волково на берегу реки Россонь в нынешнем Кингисеппском районе – почти на самом краю Ленинградской области, недалеко от эстонской границы. Здесь, в простой крестьянской семье, в 1894 году родился Дмитрий Тимофеевич Федулов – человек необычной судьбы, и в то же время один из многих выходцев из Петербургской губернии, ушедших в город, но не потерявших своей связи с родиной. Один из десятков тысяч, ушедших в первые дни Великой Отечественной в народное ополчение и «пропавших без вести», защищая Ленинград…
«Я, Федулов Дмитрий Тимофеевич, родился в крестьянской семье, – сообщал он в своей автобиографии. – Отец – крестьянин-безлошадник, умер в 1915 г., мать – крестьянка-батрачка. Окончил сельскую школу грамоты, с 13 лет начал работать в сельском хозяйстве и позднее на отхожих промыслах. В 1913–1915 годах с перерывами работал в сельском хозяйстве и в Петрограде на разноске афиш в «Палас-театре». В сентябре 1915 г. был мобилизован и служил рядовым в старой армии до февраля 1918 г., после демобилизации с 1918 по 1919 г. работал в сельском хозяйстве. С марта 1919 г. по сентябрь 1923 г. служил в Красной Армии при штабе ПВО (Петроградского военного округа. – С. Г.) сотрудником особых поручений…»
Стоп! На этом месте стоит остановиться подробнее. Конечно, в автобиографии, составленной для отдела кадров, Дмитрий Тимофеевич не хотел (да, наверное, и не имел права!) рассказывать о том, какого рода «особые поручения» приходилось ему выполнять при штабе Петроградского военного округа. Даже своим родным он потом мало рассказывал об этом эпизоде.
Д.Т. Федулов. Фото 1920-х годов
По словам его сына, Джона Дмитриевича Федулова, отец в ту пору являлся секретным агентом в одной из прибалтийских стран, проще говоря, – разведчиком. Был разоблачен и на два года оказался в тюрьме. На допросах подвергался пыткам. А потом, чудом освободившись, нелегально перешел границу и вернулся в Петроград. По его отрывочным рассказам, побег был сопряжен с огромным риском, и бежал из Прибалтики он не один, а с группой иностранцев, среди которых был англичанин по имени Джон. Дмитрий Федулов считал, что именно ему он обязан сохранением жизни. А потому, когда у него в марте 1929 года родился сын, то назвал его в память того самого англичанина – Джоном.
Впрочем, возможно, что история с англичанином, – просто семейная легенда, в которую очень хочется верить. А имя Джон дано ребенку в честь популярного тогда американского журналиста и писателя Джона Рида – автора знаменитой книги «Десять дней, которые потрясли мир». Свое необычное имя Джон Дмитриевич Федулов несет с гордостью: это и память об отце, погибшем в 1941-м, и память о легендарных временах Гражданской войны, о «комиссарах в пыльных шлемах», воспетых когда-то Булатом Окуджавой…
Впрочем, факт работы Дмитрия Федулова на советскую разведку – вовсе не выдумка. В семейном архиве Джона Дмитриевича есть документ, выданный разведывательным отделом штаба Петроградского военного округа 3 сентября 1923 года. И вот что в нем говорится (приводим в орфографии оригинала).
«Дано сие от Разведывательной Части Штаба Петроградского Военного Округа бывшему сотруднику таковой т. Федулову, Дмитрию Тимофеевичу в том, что во время службы в Разведорганах П.В.О. он исполнял возложенные на него обязанности честно и добросовестно и что исполняя секретные обязанности за рубежом в начале 1921 г. был арестован иностранной охраной за работу в пользу Советской России, содержался в иностранных тюрьмах до июня месяца сего года (1923. – С. Г.). По освобождении из тюрьмы бежал в Советскую Россию.
Тов. Федулов уволен со службы в Разведывательной Части как сотрудник известный иностранным властям, а поэтому и непригодный для дальнейшей работы по данной отрасли. Тов. Федулов, как честный и добросовестный сотрудник и как сильно пострадавший за работу в пользу Советской России, безусловно заслуживает внимательного к нему отношения как со стороны гражданских, так и военных учреждений и организаций в смысле предоставления ему как безработному какого-либо заработка вне очереди».
А дальше для бывшего разведчика началась новая жизнь – нормальная, обычная, без шпионского «двойного дна». С 1923 года он работал в Ленинграде в системе Главного управления хлопчатобумажной промышленности на разных должностях – коммерческим агентом, товароведом, заведующим складом, начальником транспортного отдела склада. В 1925 году вступил в ВКП(б), в том же году был избран депутатом Ленинградского городского совета десятого созыва. В 1930 году окончил Планово-экономические курсы по текстиль снабжению. «В белой армии не служил, ни родственников, ни переписки с заграницей не имею, судимостей нет», – этими словами завершал свою автобиографию Дмитрий Федулов.
Супруги Федуловы. Фото 1920-х годов
Отец и сын Федуловы – Джон и Дмитрий Тимофеевич – на даче в Володарской (Сергиево) под Ленинградом, близ Стрельны. Фото 1939 года
Несмотря на то, что Дмитрий Федулов обосновался в Ленинграде, связей с родной деревней Волково он не обрывал. Родственники приезжали в Ленинград, а Дмитрий Тимофеевич с родными часто гостил в деревне.
«В отпуск отец возил нас в деревню Волково к бабушке, – вспоминает Джон Дмитриевич. – Мы катались на лодке, переметом ловили рыбу. Ездили на мотоботе к старшему брату отца – дяде Ивану в Усть-Лугу, где он был директором рыбозавода. Любил отец поработать молотом в кузнице у брата. Когда бывали у дяди Ивана в Усть-Луге, его жена пекла пироги с рыбой. Очень хорошим кушаньем было «макание», когда сдобные булочки из русской печки макали в запеченные в той же печке сливки с яйцом и медом. А как отец любил свежие огурцы с грядки – с медом! В нашей ленинградской квартире всегда пахло копченой и вяленой рыбой. Дядя Иван присылал копчености, лососину, вяленую рыбу, маринованные миноги в бочонке, копченые угри. С тех пор любовь к рыбе у меня сохранилась на всю жизнь…».
Но не все было так безоблачно. В 1930-х годах родные Дмитрия Тимофеевича попали под жернова сталинских репрессий. Старший брат Иван, директор рыбозавода в Усть-Луге, был арестован в 1938 году и сгинул в ГУЛАГе. В том же году пострадала и старшая сестра Дмитрия Федулова. Ее муж, Николай Емельянов, имел родных по ту сторону границы с Эстонией, проходившей совсем рядом. Вероятно, они общались друг с другом, может быть, – нелегально. Потом – арест по доносу. Всю семью «за связь с родственниками за границей» в 1938 году на пятнадцать лет выслали в Сибирь. Так они оказались в селе Зырянка Томской области – местах глухих, таежных. Там прожили весь положенный срок, «от звонка до звонка», а потом уже не стали возвращаться обратно – остались в Сибири…
