– Теперь ему долго будет не до мести, – заверил он ее, вспоминая, как грузин вышел навстречу своим побитым наемникам, в надежде услышать рассказ о том, как они ломали кости его закоренелому врагу. Били его парни долго и со знанием дела. Потом, не говоря ни слова, ушли. Матвей не стал подходить к стонущему грузину, а сразу направился домой. Парней Мико нанял у выхода из метро, где они «сшибали» на дозу. Просто подъехал и спросил, нет ли желания развлечься. Они согласились. Развлеклись… Матвея поразило, с какой легкостью, в буквальном смысле слова за копейки, парни решились, по сути, сделать совершенно незнакомого человека инвалидом. Куда страна катится?
– Ты билеты купил? – едва Матвей вышел из ванной, спросила Марта.
– В «СВ». – Вытирая волосы накинутым на шею полотенцем, Матвей вошел в гостиную. – Послезавтра едем. В пути почти четверо суток.
* * *
Как Хвастун и предполагал, Боря не стал откладывать встречу в долгий ящик, а предложил ему заехать прямо на работу. Как и многие винтики и болтики криминальной России девяностых, Боря легализовал часть своих доходов и преспокойно владел сетью небольших сувенирных лавок и парой хозяйственных магазинчиков. Так называемый головной офис бывшего скупщика краденого располагался в подсобном помещении магазина «Тысяча мелочей» недалеко от Комсомольской площади.
– Тебя, как меня, к вокзалам тянет, – намекая на близость железнодорожного узла, констатировал Хвастун, когда они оказались в тесной комнатенке с единственным оконцем под самым потолком. Устроенные вдоль стен полки были завалены самым разным товаром. Самовары, матрешки, резные разделочные доски, глиняная посуда, расписные палехские шкатулки…
С последней встречи Боря сильно изменился. И не только внешне. Из сухонького почти наполовину облысевшего неврастеника он превратился во вполне упитанного мужчину. Округлились и порозовели щеки, появился выпирающий животик, а движения стали медленнее и увереннее.
Протиснувшись к стоявшему у самой стены столу, Боря показал рукой на стул, а сам уселся в огромное офисное кресло, в котором тотчас утонул.
– Я смотрю, ты поправился, – сложив ладони лодочкой и приставив указательные пальцы к нижней губе, задумчиво констатировал он, глядя на Хвастуна.
– Да и ты не хвораешь, как погляжу, – кладя руку на стол, парировал Хвастун. – Даже потолстел…
– Так спокойнее стало, – признался Боря и ностальгически вздохнул. – Даже скучно…
– Чего, адреналину не хватает? – прищурился Хвастун.
– Да не то чтобы не хватает, драйва нет, запала, – глядя в глаза Хвастуну, посетовал Боря. – Ты обо мне чего вспомнил?
– Дело у меня к тебе одно есть. – Хвастун бросил взгляд на дверь и положил перед Борей завернутый в пластиковый пакет рушник. – Глянь.
– Знаю, не принято, – осторожно разворачивая кусок материи, заговорил Боря, – но так и подмывает спросить: где взял эту ветошь?
– Почему ветошь? – машинально спросил Хвастун.
– Старая тряпка… Возможно, использовали как полотенце, – разложив на столе рушник, стал перечислять Боря. – Рисунок… Хм… – Он наклонился, не глядя выдвинул из стола ящик, взял лупу и стал рассматривать витиеватый узор вдоль кромки. – Ручная работа. Скорее конец восемнадцатого, начало девятнадцатого… Хотя нет, судя по всему, позже. Льняная.
– Что скажешь? – сгорая от нетерпения, спросил Хвастун.
– Зосима и Савватий вторую часть ее хранят, – прошептал про себя Боря и поднял на него взгляд: – А что ты хочешь от меня услышать? – Он пожал плечами. – Зачем тебе эта тряпка?
– Ты можешь сказать, что там написано? – Хвастун показал взглядом на рушник.
– Надпись сделана на старославянском. – Боря вновь стал рассматривать буквы через лупу. – Причем часть текста зашифрована, но этот способ сокрытия смысла мне известен. Любой студент разгадает…
– Все хотел тебя спросить, откуда ты все знаешь? – прищурился Хвастун.
– Ну, допустим, не все, а ровно столько, сколько положено знать кандидату исторических наук…
– Чего? – ошарашенный известием, недоверчиво протянул Хвастун. – Ты кандидат наук?
Пришла очередь удивляться Боре:
– Обидеть меня хочешь?
– Да нет, – спохватился Хвастун, вдруг проникнувшись уважением к этому ботанику. – Просто не верится, как у людей судьбы могут меняться.
– Не говори, – вновь начав изучать рисунки, согласился Боря. – До восемьдесят девятого я читал лекции, ездил со студентами на раскопки…
– А потом?
– Потом, на раскопках под Астраханью, пропала часть ценностей… Получил два года… – Он вздохнул. – Отсидел, вышел в другую страну. Пришлось приспосабливаться…
– Дела-а… – протянул Хвастун.
– В общем, как я понял, это часть какой-то карты, которая указывает… – Он наклонился ниже: – «Где добро хранится, у злодеев отобранное царским указом».
– А какое добро, не написано? – стараясь не выдать своего волнения, спросил Хвастун.
– Нет, – пожал плечами Боря.
– Ну а что Зосим с этим сватом? – Хвастун подался вперед. – Ты же сам сказал.
– Зосима и Савватий вторую часть ее хранят, – повторил Боря.
– И где мне их искать? – расстроился Хвастун.
– Это соловецкие чудотворцы, – едва заметно улыбнулся Боря. – Умерли оба давно.
– Так что, вторая часть в могилах? – попытался угадать Хвастун.
– Не знаю, – признался Боря. – Возможно. Хотя, – вскинул он на него взгляд, – они канонизированы.
– И что? – часто заморгал Хвастун.
– Значит, на иконах есть, – пояснил Боря. – Так что, может, то, что ты ищешь, в один из образов и спрятано…
– Ну, что скажете? – закончив свой рассказ, спросил Хвастун.
– Ты уверен, что там правда сокровища? – Переглянувшись с Белкой, Щербатый вновь уставился на Хвастуна.
– Нет, – признался Хвастун. – А вдруг?
– Вдруг не считается, – цокнул языком Гвоздь. – Эти староверы куда едут хоть?
– Узнать не сложно, – пожал плечами Хвастун. – Журналистка дала номер телефона, по которому можно позвонить о находке. Я его запомнил. А там дело техники.
– Для них ценной вещью все что угодно может быть, – не унимался Клим.
– Не скажи, – возразил Щербатый.
– Их в аэропорту машина встречала с кировскими номерами, – задумчиво сказал Хвастун.
– Мне бы твою память, – с завистью вздохнул Гвоздь.
– Моей памяти у тебя отродясь не будет, – зло глядя на верзилу, заговорил Хвастун. – Откуда ей взяться в отравленных с самого детства водкой и наркотиками мозгах?
– Почему сразу отравленных? – напыжился Гвоздь.
– Да от тебя даже сейчас разит за километр, – не выдержал Хвастун и заехал Гвоздю ладонью в правую половину головы. Слетев с перевернутого вверх дном ящика, тот упал на пол. – Сказал, жрать, только когда я скажу!
– Я случайно. – Морщась и потирая ушибленное ухо, Гвоздь встал на колени, потом сел.
– Поступим следующим образом, – принял решение Хвастун. – Клим, ты как самый головастый, делаешь точную копию рушника.
– Я шить не умею, – испуганно округлил глаза Клим.
– Дурак, – расстроился Хвастун. – На бумаге нарисуешь. И не один раз. Все в точности.
– Можно ксерокопии сделать, – неожиданно блеснул эрудицией Гвоздь. Он уже перестал морщиться и тереть щеку. Ухо стало малиновым.
– Где ты такой ксерокс найдешь? – с досадой спросил его Хвастун и продолжил: – Белла, поедешь к журналистке и отдашь рушник. Заодно подробно выспроси, когда и на чем староверы едут…
– И куда, – вставил Клим.
– Это само собой, – кивнул Хвастун. – Я пока попробую разузнать по номеру машины владельца.
Двое суток, проведенных в деревне, не прошли даром. Никита Лукич пообвыкся, стал понимать значение многих слов. Российские старообрядцы сильно отличались говором и послаблениями. В Америке, находясь в стороне от развития России, старообрядцы сумели сохранить свою самобытность. Здесь же и говор совсем другой. Никита был поражен наличием в деревне старообрядческого радио. Но еще больше его удивил старенький компьютер, который стоял в одной из комнат дома Панкрата Миленовича. Накрытый сверху тряпкой, он включался строго в определенное время – вечером, перед ужином и до молитвы. Нельзя сказать, что Никита Лукич не знал и никогда не видел этого устройства. Однако чтобы он был в доме старообрядцев, и в мыслях допустить не мог.
– Ты не пугайся так, – успокаивал его Панкрат, пока старший сын включал дьявольскую игрушку. – Мы на мирские сайты не заходим. У нас свой есть. Там рассказывают о последних наших новостях, молитвы печатают… Много чего. – Он махнул рукой. – Вот смотри. – Панкрат ткнул в светившийся экран пальцем. – Это температура воздуха на сегодня, а это на завтра. Видишь, солнышко? Ясно будет. Удобна вещь.
