– Хорошо, вижу, – кивал Никита Лукич, отводя взгляд в сторону.
– Ладно, пойдем, – заметив, что не по себе гостю, подтолкнул к выходу Панкрат.
Они вышли во двор, уселись на скамейку.
– Красиво, – глядя на закат, вздохнул Никита Лукич. – Странное дело, вот не был здесь никогда, да и до тех мест, где корни наши, еще несколько днев ехать надо, а мило все здесь душе… Запах родной, воздух особливый.
До обеда сходили в церковь, объехали поля. Панкрат показал хозяйство. В своих рассказах о планах он то и дело возвращался к проблемам, которые повсюду преследуют здесь людей, решивших заниматься натуральным хозяйством. Все они в основном упирались в неповоротливость и жадность чиновничьего аппарата. Постепенно старообрядцы привыкли к перипетиям. Здесь их было много, держались друг друга, помогали.
– Тебя послушаешь, так кажется, что чиновники эти не люди вовсе, а бестии хвостатые, – качал головой Никита.
– Хуже! – махнул рукой Панкрат. – Те хоть молитвы боятся, а этих ничто не страшит. Вот, например, мы мед, картошку и другие овощи попытались в городе продавать. Сунулись на один рынок, нам от ворот поворот, на другой – то же самое. Собрались, порешили, что свой магазин открывать будем. И что ты думаешь? – Он упер руки в колени и, склонив голову набок, уставился в ожидании ответа на Никиту.
– А что я думаю? – растерялся тот.
– Не дали. Столько бумаг собрали почем зря. И место присмотрели, и дом, будь здоров. Ан нет, и все. Два месяца Прокл Кузьмич по кабинетам таскался.
– Кто таков? – не понял Никита.
– Да свояк мой. – Панкрат показал взглядом куда-то на забор. – Грамотный. Тут к нам перекупщики зачастили. У кого дети малые, сам понимаешь, деньги нужны. В школу, опять же, надо наряжать. Стали люди потихоньку им продавать, кто картошку, кто луку… Ну а Прокл в Москву поехал. Нашел там людей толковых, опять же из наших… Теперича туда все отправляем. И платят справно. Так теперь здесь беда. Заклевали. То подворье проверяют, то птиц бить приходят, вроде как грипп птичий. Такие, брат, дела, – подвел он итог сказанному.
– Не сладко вам, – расстроился Никита.
– А может, ты здесь останешься? – неожиданно предложил Панкрат.
– Нет, – замотал головой Никита. – Не могу я, когда людей много. Даже своих. Ты посмотри, мои дети даже не понимали сначала, что твои говорят. А баба? – Он махнул рукой. – Мы не так воспитаны. Я вот после школы своих ставил поклоны отбивать. Грешили – будьте добры у Бога прощенье с усердием просить. А у тебя компьютер и радио. – Он сокрушенно вздохнул. – Ты давеча Фрола подначивал, что он, мол, почти мирской. А сам почище его будешь…
– Ты, я вижу, осерчал на меня? – расстроился Панкрат. – Не обижайся. Не можем мы сейчас уже по-другому.
– А если и там, куда я еду, так же, что тогда? – спросил Никита Панкрата и замер в ожидании ответа.
– Не бойся, – похлопал тот его по спине. – В Ульях до прошлого года даже света не было. Откель там компьютерам взяться? Но телефонами пользуются.
– Телефон – вещь необходимая, – согласился с ним Никита. – Он и у меня есть…
– А может, пока семейство свое у нас оставишь? – неожиданно предложил Панкрат.
– Почему?
– Так не знаешь, куда едешь, – усмехнулся Панкрат.
– Как это, без жены, без детей? – удивился Никита.
– Обживешься – заберешь, – пожал плечами Панкрат.
– Нет, – протянул Никита. – Баба, она как ниточка за иголочкой – где муж, там жена. Детишки опять же…
– Ну, смотри. – Панкрат встал. – До утра еще есть время подумать.
– Папа! – окликнула с крыльца Панкрата дочь Прасковья и показала трубку сотового телефона: – Вас спрашивают…
– Наверное, Игнат снова из твоей басурмании, – шутливо подмигнул Никите Панкрат, беря из рук дочери трубку. – Слушает Панкрат… И вам не хворать… Хорошо… А как же? – Лицо его вдруг сделалось серьезным. – Обязательно передам. Тута вон сидит… Завтра выезжает… Поезд, запоминайте, «Москва – Владивосток», за номером двести двадцать, вагон седьмой… Места укажет проводник, поезд-то проходящий, – со знанием дела добавил он и отключился.
– Кто звонил? – Никита поднялся с лавки и ловко расправил большими пальцами под поясом рубаху.
– Ни за что не догадаешься, – улыбнулся в усы Панкрат. – Журналистка, помнишь, обещала по телевизору тебя показать с твоей просьбой?
– Так показала ведь, – напомнил Никита Лукич, своими глазами смотревший передачу. – Никак, отозвался кто?
– Отозвалися, – подтвердил Панкрат. – Передадут твой рушник с пассажиром вагона, в котором едешь. Человека ентого звать Сергеем, фамилия Самохвалов…
* * *
Поезд «Москва – Владивосток» подавался почти за час до отправления, поэтому сутолоки на перроне не было. Народ постепенно заполнял вагоны. Одни, уже переодевшись, вернулись на перрон, чтобы покурить, другие, закрывшись в купе от посторонних глаз, потихоньку «разминались» перед дальней дорогой пивом, кто-то знакомился.
Матвей забросил под полку свой баул, взял сумку Марты.
– Мне надо еще отсюда кое-какие вещи забрать и продукты, – почти повисла она на руке.
Матвей вернулся в коридор. Вагон «СВ», мест всего ничего, поэтому даже при посадке здесь трудно кому-то помешать. На соседний путь прибыл поезд из Новосибирска. Он еще не остановился, а проводники уже открыли двери. Неожиданно в одном из проплывающих мимо тамбуров Матвей увидел до боли знакомое лицо:
«Рык?»
Еще не веря своим глазам, он устремился к выходу. Выскочив на перрон, слегка подвинул попавшегося навстречу мужчину и устремился вслед за вагоном. Дорогу преградили двое крепкого телосложения парней. Оба одеты не для путешествий. Ко всему и не по погоде. Мощные плечи одного обтягивала легкая ветровка, другой был в пиджаке. Всматриваясь в лица пассажиров, они явно кого-то ждали. Матвей про себя отметил, что парни прячут под одеждой оружие.
«Опера», – сделал он вывод, обходя их.
Поезд встал. Не сводя взгляда с белокурой проводницы, за спиной которой он увидел бывшего сослуживца, Матвей перешел на бег. Он не обознался. Сергей Рыкунов помогал какой-то женщине вытащить из вагона сумку.
Матвей протиснулся через толпу и тронул его за плечо:
– Привет!
Рык слегка повернул голову:
– Каким ветром?
– Противоположным. – Матвей дождался, когда друг поставит сумку, и увлек его в сторону. – Ты откуда?
– Домой ездил. – Рык оглядел Матвея. – Хорошо выглядишь. Судя по твоему виду, ты куда-то собрался прокатиться?
– Угадал. – Матвей показал на свой поезд. – На Байкал.
– Уважаю, – одобряюще кивнул Рык. – Море банально. Надо поближе к настоящей природе.
– Места там закачаешься, – согласился Матвей. – Ты как?
– Нормально, – небрежно глянув на толкнувшую его тетку, ответил Рык.
Неожиданно на плечо друга легла рука. Рык обернулся. Рядом стоял невысокий мужчина. Его внешность, как и у тех двоих, встретившихся Матвею на перроне, указывала на принадлежность ее обладателя к силовым структурам.
– Извините, – увидев лицо, попросил прощения незнакомец. – Обознался.
– Бывает, – улыбнулся Рык.
– Ловят кого-то, – глядя вслед незнакомцу, констатировал Матвей. – Мне два опера попались.
Поговорив еще минуту, друзья распрощались.
Матвей вошел в вагон и двинулся по проходу. Встреча с Рыковым навеяла ностальгическую тоску по службе.
Он взялся за ручку и дернул двери. Откатившись ровно настолько, что образовалась щель шириной размером со спичечный коробок, она с грохотом врезалась стопором в стенку вагона.
– Марта, – позвал он, – сними защелку!
Однако в следующий момент он вдруг отчетливо различил, как кто-то прикрикнул:
– Тише!
Оглядевшись по сторонам, Матвей заглянул в образовавшуюся щель в купе. Каково же было его удивление, когда он увидел профиль бритого наголо мужчины.
Стало ясно: пока он ходил, этот громила проник в купе и сейчас что-то хочет от Марты.
– Двери откройте! – потребовал Матвей.
– Ты кто? – раздался голос.
Матвей отчетливо разобрал, что он принадлежит не лысому. Значит, в купе двое. Что делать? Ключи от замков, которыми пользуются проводники, не помогут. При защелках они бессильны.
Между тем поезд едва заметно дернулся. Матвей увидел в отражении пластика медленно поплывшие фермы.
– Мужчина, – раздался голос проводницы, – займите свое место.
– Сейчас, – заверил ее Матвей, соображая, как поступить.
– Слышь, мужик, шел бы ты…
– Что? – задыхаясь от бессилия, спросил он. – Вы, часом, с купе не ошиблись?
– Это муж мой! – крикнула Марта.
– Кто он? – громким шепотом спросил лысый.
– В смысле? – не поняла она.
Матвей весь превратился в слух.
– Работает кем?
– Безработный…
