– Давайте еще одну карту.
– Бери сам, – хмыкнул майор, подсовывая колоду.
– Не везет в любви, повезет в игре.
Олег Башлаков медленно взял верхнюю карту, подвинул ее к себе, а затем, таясь от майора, заглянул в нее и тут же прижал к груди.
– Еще одного туза взял? – хмыкнул Борщев.
– Туза – не туза, а тоже карта хорошая, – соврал Башлаков.
– Может, она и хорошая, да только если расписываешь пульку, а так – ни два, ни полтора, и ты теперь думаешь, брать ли третью. Вот что я тебе скажу, сержант: возьмешь ты сейчас третью – будет, перебор, а не возьмешь – я наберу больше.
– Посмотрим, посмотрим…
Второй картой, вытащенной Башлаковым, оказался трефовый валет.
«Что ж, тринадцать. Риск почти минимальный. Навряд ли сейчас придет туз. Ясное дело, девятка или десятка меня не устроют, а восьмерочка – то, что доктор прописал».
И Башлаков, глядя в глаза своему командиру, потянул тонкие пальцы к колоде.
– Ты подумай хорошенько.
– Уже подумал.
Башлаков взял карту, резко прижал к груди, а затем заглянул, отогнув уголок – семерка.
«Итого двадцать», – отметил, морщась, словно от зубной боли, Олег Башлаков. На такую комбинацию он, честно говоря, не рассчитывал. – Вот повезло, так повезло. Первая партия, скорее всего, будет за ним".
Но сержант все еще медлил, напустив на свое лицо выражение растерянности и задумчивости, как будто вот-вот протянет руку, чтобы попросить четвертую карту. А затем, словно отчаявшись, махнул рукой и, глядя в глаза майору Борщеву, прошептал:
– Теперь себе.
Майор ухмыльнулся, посмотрел на единственного зрителя, жадно следившего за игрой.
– Смотри сюда, Олег.
– Смотрю.
Первую карту Борщев отложил Не переворачивая.
– Заначка.
Второй картой майору выпала семерка. Он ее перевернул, демонстрируя и Котову, и Башлакову. Затем взял короля и тоже показал обоим.
– Ты проиграл, Олег, – тихо проговорил майор и перевернул первую карту. Трефовая десятка.
– Черт! – выкрикнул сержант и ударил кулаком по сиденью, а затем швырнул свои карты рубашкой вниз. – У меня же было двадцать! Двадцать!
– А я знал, что у тебя двадцать, – вновь хмыкнул Борщев.
– Откуда, товарищ майор? Вы что, карты насквозь видите? Тем более, колода моя…
– Эх, парень, парень, послужил бы ты с мое, поездил бы лет десять с зэками, научился бы видеть карты насквозь, даже не через бумагу, а через руку.
– Ничего, товарищ майор, у меня еще будет возможность отыграться. Давайте сделаем по-честному, пусть Котов сдаст.
Майор пожал своими широченными плечами.
– Что ж, если хочешь, пусть сдаст Котов.
И на этот раз у Борщева выпало «очко», а у Олега Башлакова двадцать.
– Нет, с вами садиться бесполезно, – вскочил со своего места Олег и затопал ногами. – Нет-нет-нет! Я уже раскаиваюсь, товарищ майор, что связался с вами. Я согласен с тем, что проиграл, только расскажите, как вы это делаете. Почему у вас все время двадцать одно, а у меня двадцать, не больше и не меньше?
– Никакого секрета нет, – майор откинул седую прядь со лба и щелкнул пальцами. – Просто мне везет, а тебе тоже везет, но меньше.
– Это сказки для детей, товарищ майор, вы, наверное, знаете какую-то тайну или секрет.
– Секретов я знаю много и карточных фокусов знаю достаточно. У меня были хорошие учителя, сейчас таких уже нет.
– Как это нет? – поинтересовался сержант.
– Половину постреляли, половина бросила эти дела.
– А кто вас научил – конкретно?
– Был один учитель…
– Уголовник?
– Конечно, уголовник, причем какого класса! Он мог обыграть кого угодно.
– И что с ним случилось?
– Кличка у него была хорошая – Туз.
– Я слышал про этого шулера.
– Ты только слышал, а я вот три года охранял зону, где Туз сидел.
– Где?
– Далеко отсюда – на Колыме.
– Вы и там служили?
– Да, я там начинал, – признался майор Борщев и поморщился.
– Так что, товарищ майор, этот Туз действительно был таким классным игроком?
– Он обыграл бы тебя и меня с завязанными глазами.
– Как?
– А вот так, – ухмыльнулся майор. – Смотри, я тебе кое-что покажу.
И майор, быстро перетасовав колоду, сказал, глядя в глаза Башлакову:
– Сейчас я буду угадывать карты, а ты говори, правильно или нет.
Сержант пожал плечами.
– Ну что ж, попробуйте.
Борщев быстро, одну за другой, назвал пять карт.
– Вы все подстроили. Сами тасовали, сами разложили, запомнили… Я тоже так могу.
– Если не веришь – перекинь колоду сам. Олег взял карты и, как заправский шулер, начал тасовать. Василий Котов раскрыв рот смотрел на манипуляции, которые производил с картами его напарник. А тот старался. Карты с похрустыванием летали в воздухе. От них мельтешило в глазах.
– Ну, попробуйте теперь, – Башлаков подал колоду майору.
Борщев положил ее на ладонь и затем одну за другой принялся швырять карты, угадывая их. Глаза Василия Котова чуть не вылезли из орбит. Двенадцать карт бросил на сиденье майор, и все двенадцать были названы абсолютно точно.
– Как вы это делаете? Как? Расскажите мне, товарищ майор.
Майор сгреб Василия Котова и прошептал ему на ухо.
– Посмотри на мою ладонь, – и поднес ладонь правой руки к лицу сержанта.
Тот увидел маленький треугольник зеркала на широченной ладони майора.
– Теперь тебе все понятно?
– Так просто? – выдохнул Василий и посмотрел на Башлакова.
– Просто?
– А когда вы его успели в руку взять? – спохватился сержант Котов.
– Его у меня и не было, – Борщев показал пустые ладони.
Котов удивленно моргал глазами – В этой жизни все просто, когда знаешь секрет.
– Как это майор делает? – спросил у Котова Башлаков.
– Пусть товарищ майор сам тебе расскажет, я тоже могу угадывать карты.
– Отвернись! – приказ предназначался Башлакову.
– Есть!
Майор передал зеркальце Котову и тот немного неумело, но все же проделал фокус, чем изумил Олега Башлакова.
– Да ну вас всех к черту! Больше я с вами, товарищ майор, не сяду.
– Даже если прикажу?
– Даже если прикажете.
– Ну ладно, ладно, Олег, успокойся. Вот зеркальце, все очень просто.
Олег Башлаков, довольный тем, что ему открыли секрет фокуса, расхохотался. И после того, как майор ушел отдыхать, сержанты принялись демонстрировать фокус друг другу. Затем сели играть в очко. Олег Башлаков отвел душу – легко обыграл Василия Котова.
Поезд с пятью вагонами, грохоча по стыкам рельсов, мчался сквозь ночь в западном направлении. На стеклах расходились морозные узоры. Майор не спал, хоть и лежал с закрытыми глазами. Его, словно червь, точило и точило странное предчувствие, одолевали сомнения. Борщев пытался понять, что его смущает во всей этой операции, что здесь не так. Но как он ни старался, так и не мог понять, списывая свое беспокойство то на рану в плече, то на хреновую погоду с резкими перепадами давления.
В конце концов под восклицания Олега Башлакова, возгласы Василия Котова и однообразный перестук вагонных колес, он забылся тяжелым, гнетущим сном.
– Ты почему грустная? – заглянув в глаза Ирине Быстрицкой, спросил Глеб Сиверов. – Я что-то не так сделал? Или не сделал чего-то?
– Да нет, все нормально, – улыбнулась Ирина, но в ее улыбке сквозила усталость.
– Нет, дорогая, ты что-то не договариваешь, что-то утаиваешь.
– Просто напало на меня грустное настроение. На улице слякоть и вообще – не по себе как-то. Не люблю я конец зимы.
– Почему? – поинтересовался Глеб. – Говорят, у природы нет плохой погоды.
– Это так только говорят, – Ирина наклонилась и поцеловала Глеба в щеку. – А на самом деле бывают хорошие дни, а бывают так себе. Вот и сейчас, не знаю почему, но мне вдруг стало грустно. Когда по карнизу барабанит капель, когда за окнами слякоть, когда деревья черные, меня всегда одолевает тоска.
– Может, поедем куда-нибудь в теплые страны на берег Индийского океана, где плещутся лазурные волны, где можно покататься на яхте, походить под палящими лучами солнца в легкой майке?
– Нет, Глеб, мне не хочется никуда ехать. Это просто конец зимы, а в это время года на меня всегда тоска нападает.
– Послушай, дорогая, поехали со мной?
– Куда? – взглянула в глаза Глебу Ирина и откинула со лба волосы.
– Съездим на Тверскую? Я кое-что придумал.
– Да перестань. Не очень хочется выбираться куда-то в такую погоду.
– Такая погода может простоять еще неделю, а то и две. И ты намерена все это время сидеть дома, как затворница?
– Нет, не намерена.
– Тогда поехали.
– Не люблю слякоть.
– Я обещаю тебе исправить погоду к следующему утру.
– Хочу сейчас.
– Нужно было заказывать с вечера.
– Тогда я заказываю пушистый снег, легкий мороз, безоблачное небо…
