– Я тебе все объясню, друг мой Сосна, – на лице Набиева играла довольная улыбка. – Мы знакомы не один год, и я знаю, что за бесплатно ты не чихнешь. Из всего извлекаешь прибыль. Если тебе нужны мои люди, значит, ты задумал какую-то многомиллионную аферу. Выгорит она, нет – никто не сможет точно сказать. А я в этом деле рискую самым дорогим – своим именем.
– При чем здесь ты? – искренне вскипел Самуил Аронович.
– А ты что, думаешь, что моими людьми может командовать кто захочет? Нет, они будут подчиняться только тому человеку, кому я прикажу. К тому же, заметь, я беру только деньги и не лезу к тебе в долю. Хотя, возможно, это расточительно, но такой уж я человек. Не могу обдирать друзей, – притворно вздохнул чеченец.
– Хорошо, – после минутного раздумья вынужден был согласиться олигарх. Он одним глотком допил коньяк, вкус которого уже не казался ему божественным, потом спросил с каменным лицом: – Национальный банк Каймановых островов тебя устроит?
– Вполне, – последовал короткий ответ вайнаха…
Возвращаясь в Лондон, Самуил Аронович Сосновский по-прежнему пребывал в задумчивости. Обсудив все детали с бывшим полевым командиром, он пришел к выводу, что все вспомогательные фигуры были расставлены на игровой площадке, теперь же нужны главные действующие лица. Перебрав в уме все возможные варианты, олигарх наконец тяжело вздохнул и негромко по-русски пробормотал:
– Ну, что же, эту икебану придется составлять из собственного гербария.
Оба «бульдога» моментально отреагировали на его душевные терзания и, не сговариваясь, одновременно посмотрели в зеркало заднего вида…
– Степан Алексеевич, я внимательно ознакомился с предоставленными вами документами, – начальник «Комитета информации» прихлопнул ладонью правой руки пухлую папку. – Серьезная работа, вы ничего больше не хотите добавить?
– Я все изложил в рапорте, – как робот, чеканя каждое слово, раздельно произнес стоящий перед столом офицер.
Выше среднего роста, с непомерно широкими плечами, огромными, налитыми мышечной массой руками и вырубленным будто из камня лицом воина внешне он походил на киборга, эдакого манекена, нежели на венец природы. Степан Алексеевич Зимогляд, полковник, возглавлял службу внутренней безопасности «Комитета информации», который по старой привычке называли «особым отделом». За десять лет существования «комитета» особисты отслеживали возможность вероятности утечки информации о деятельности их организации. До недавнего времени особый отдел благополучно выполнял свои функции, но после рапорта Владимира Христофорова «особый отдел», как дремавший на отмели крокодил, учуявший добычу, открыл глаза и стремительно бросился в атаку.
Немного помолчав, Зимогляд все же заговорил:
– Действия полковника Христофорова и капитана Лялькина нельзя квалифицировать как халатность. Эти двое совершили ряд преступлений, которые, кстати говоря, являются тяжелыми.
– Даже так, – усмехнулся генерал-полковник, барабаня пальцами по поверхности папки.
– Именно, – подтвердил Зимогляд, поджимая губы. – Вместо того чтобы вернуться на «точку ожидания», эти двое вступили в сговор с оперуполномоченным ГУБОП подполковником Донцовым, соответственно, раскрыв свое инкогнито, что является само по себе разглашением государственной тайны. Затем привлекли в свой преступный сговор офицера диверсионного отряда Виктора Савченко. Дальше вообще идет чистый криминал – нападение на дом подпольного оружейника и, наконец, резня в поселке Озерный. Пять трупов и поджог усадьбы. Как говорится, криминала выше крыши, на два десятка «вышек» хватит.
– Так что ты предлагаешь, Степан Алексеевич, зачищать Христофорова и его помощника, а заодно милицейского сыщика и морпеха? Кстати, где Савченко?
– После выписки из госпиталя отказался от положенного отпуска и отбыл в свою часть, – замялся «особист».
– Ну, хоть здесь все слава богу, – с видимым облегчением кивнул Журавлев и прекратил выбивать пальцами барабанную дробь, после чего посмотрел на начальника «особого отдела» исподлобья. – Так что, этих троих будем зачищать? Для соблюдения служебной тайны.
– Нет, ну зачем же, – неожиданно бездушный киборг стушевался. – Христофоров и Лялькин неплохие специалисты, и их можно было бы использовать на объекте стратегического назначения в Норильске или, скажем, в Петропавловске-Камчатском. Да и милиционеру можно туда же устроить перевод.
– Ну да, как говорится, с глаз долой – из сердца вон, – задумался генерал-полковник. Отодвинув папку на край стола, продолжил: – Но давайте взглянем на эту проблему с другой стороны. Сперва оценим действия полковника Христофорова. Узнав о похищении дочери, он организовал боевую группу, действовавшую в автономном режиме, кстати. Вооружил ее, разработал операцию нейтрализации террористов, потом успешно провел. Заложница была освобождена, террористы ликвидированы, и даже был захвачен довольно интересный «язык». После чего Владимир Николаевич написал подробный рапорт-отчет. Это, так сказать, констатация факта. А теперь посмотрим положительные стороны произошедшего. Уничтожены пятеро матерых боевиков, которые спустились с гор и благополучно обосновались в Москве вовсе не для того, чтобы строить дома в столице. Второе, обозначенный выше подпольный умелец оружейник оказался просто находкой для нашей спецлаборатории. Третье, «язык» указал на возможность крупномасштабной диверсии на территории России.
На лице киборга появилось некое подобие усмешки, эта гримаса не ускользнула от взгляда Журавлева.
– Речь идет именно о возможности диверсии. Теперь наша главная задача – установить, так это или нет. Если действительно террористы готовятся, то мы получаем серьезную фору во времени. И это первый шаг к победе, – начальник «Комитета информации» достал из стола пластиковую папку и положил ее перед собой. – Теперь о подполковнике ГУБОПа Донцове, я подробно изучил его досье. Высококлассный профессионал, ко всему еще и обладающий значительным боевым опытом. Его вербовка позволит нам в случае необходимости под официальной «крышей» действовать в Москве.
На подобное заявление Зимогляд лишь неопределенно пожал плечами, дескать, вы начальник, вам виднее, кого привлекать к службе.
– Ну, а теперь перейдем к самому неприятному, к негативу произошедшего. Вот представьте себе, Степан Алексеевич, если это «дело» будет рассматривать следак военной прокуратуры, то кого он сделает главным виновником?
– Кого? – хрипло переспросил полковник, чувствуя спинным мозгом подвох со стороны вышестоящего начальника.
– Тебя, уважаемый Степан Алексеевич, – глядя на Зимогляда в упор, произнес Журавлев.
– Это почему же? – На грубом лице киборга обозначилось недоуменное выражение.
– Вы, полковник, начальник отдела внутренней безопасности «Комитета информации». Ядро комитета – это всего лишь двести с лишним человек. Нелегалы, находящиеся на оперативной службе, составляют всего десять процентов от общей массы сотрудников. Они наиболее незащищенные, так как, являясь «фантомами», не могут себя светить перед официальными органами. Соответственно, и их семьи относятся к так называемой «группе риска», и в этой ситуации «особый отдел» должен не только отслеживать утечку информации внутри «комитета», но еще и контролировать ситуацию извне, чтобы избежать подобных ситуаций. Это ясно?
– Так точно, – бросил настороженный взгляд на генерала Зимогляд.
– Что с семьей Христофорова?
– До конца месяца они пробудут в Орле у сестры Дарьи Васильевны.
– А потом?
– А потом вернутся в Москву.
– Вполне возможен рецидив конфликта, – голос генерал-полковника звучал жестко и безапелляционно, обычно так Журавлев говорил, когда при проведении операции происходил срыв и было необходимо срочно выправлять ситуацию.
Зимогляд на мгновение задумался, потом четко, по-военному, ответил:
– Зачинщики похищения на свободе, так что рецидив более чем возможен.
– Вот и решите эту задачу. Раз и навсегда. Возможностей вашего отдела хватит с лихвой, – глядя на «особиста» в упор, открытым текстом сказал Журавлев, как говорится, «без комментариев»…
Георгий Майсурадзе, двадцатипятилетний оболтус, внешне мало походил на грузина. Высокий, белокожий, с коротко стриженными рыжими редковатыми волосами, едва прикрывающими плешь на макушке, он разговаривал без малейшего акцента. Еще бы, москвич в третьем поколении. Впрочем, и уголовник он был также в третьем поколении. Его дед Мишуко промышлял квартирными кражами и свою жизнь закончил в далекой Салехардской зоне, скончавшись от туберкулеза. Отец Давид был одним из лучших катал Советского Союза, он не дотянул полгода до сорока лет. Какой-то буйный сибиряк-нефтяник во время игры проломил ему череп бутылкой из-под шампанского.
