– Мистер Набиев назначил вам встречу? – констебль говорил таким тоном, как будто каждое его слово было на вес золота.
– Нет, – в нетерпении сжимая руки в замок, ответил Самуил Аронович, его экспансивная деятельная натура требовала немедленных действий, а он был вынужден здесь оправдываться перед чопорным дылдой. – Но мы с мистером Набиевым давние приятели. Это понятно?
– О’кей, – кивнул важно констебль. – Вы можете пройти на территорию, но без автомобиля и своих людей.
В ответ Сосновский только кивнул и вышел из автомобиля, но полицейский остановил его властным жестом. Потом обвел вокруг олигарха металлодетектором, как будто у него могло быть при себе оружие. Расстались они, страшно недовольные друг другом.
«Сноб вонючий», – оказавшись за шлагбаумом, подумал Самуил Аронович.
– Ненавижу вас, пархатые русские, – пробормотал под нос констебль, возвращаясь в свою караулку.
Идти до усадьбы Шервани Набиева пришлось около километра. Сама усадьба была скрыта за небольшим пологим холмом, к которому вела неширокая асфальтированная дорога, а вокруг расстилались перепаханные поля, больше похожие на пограничную контрольно-следовую полосу. На первый взгляд безобидный пейзаж на самом деле был серьезной системой безопасности.
Поднявшись на холм, Сосновский наконец увидел дом, в котором жил Шервани Набиев. Одноэтажное здание, выложенное из грубого камня-дикаря, больше походило на примитивный коровник, и только деревянная мансарда и живая фигурная изгородь подсказывали, что первое впечатление обманчиво.
С вершины олигарх смог разглядеть часть заднего дворика с бассейном и краешком цветастого пляжного зонта на фоне неестественно голубой воды.
«Все условия для комфортного проживания в эмиграции», – глядя на усадьбу, усмехнулся Сосновский и поспешил спуститься к живой изгороди. Когда он уже находился в десятке шагов от строения, открылась входная дверь и навстречу олигарху вышел сам хозяин усадьбы, высокий, седовласый мужчина с острым подбородком и массивным, с горбинкой, носом, что делало его внешность по-английски респектабельной. Сосновский помнил Набиева немного другим, когда вместо цветного джемпера из шотландской шерсти он носил камуфляж, а его благородную седину прикрывала черная бандана, разукрашенная черепами со скрещенными костями. Да и вместо клюшки для гольфа его рукам больше был привычен автомат с подствольным гранатометом.
Вслед за Шервани вышли двое крепышей в одинаковых серых костюмах, с расстегнутыми пиджаками, под которыми угадывалось оружие. Телохранители были абсолютно безлики и похожи на бодигардов Сосновского, как родные братья. С той лишь разницей, что своих охранников олигарх оплачивал сам, а за церберов чеченца рассчитывались британские налогоплательщики. Англичане еще со времен колонизации строго блюли свой главный закон внешней политики «Разделяй и властвуй». Сейчас Набиев был частью этого закона.
Бывший министр экономики Ичкерии, полевой командир и кровожадный убийца, устроился на Британских островах с комфортом.
Российская Генпрокуратура неоднократно требовала у англичан выдать им террориста и маньяка Шервани Набиева, приводя множество доказательств вины последнего, в том числе и видеозапись, на которой полевой командир собственноручно приколачивает православного священника к большому деревянному кресту.
Королевский суд не признал эти доказательства убедительными (подумаешь, издевался абрек над русским попом, резал головы русским солдатам. В конце концов, не английским же, да и вера в туманном Альбионе не православная). А после того как Государственная дума приняла закон «О превентивном уничтожении террористов в любых точках земного шара», британское МВД, опасаясь длинных рук Москвы, выделило Шервани охрану.
– Здравствуй, дорогой, рад тебя видеть в добром здравии, – Набиев обнял Сосновского и поцеловал в щеку. – Наконец-то ты решил проведать старого друга.
– Живем рядом, а никогда не видимся, – в тон чеченцу ответил олигарх.
– Ну, идем скорей в дом, это дело нужно отметить, – подталкивая гостя, скороговоркой произнес бывший министр.
Охранники посторонились, пропуская обоих мужчин внутрь, сами же остались снаружи.
Изнутри особняк был обставлен в духе конца девятнадцатого века: непонятного цвета обои, тяжелая громоздкая мебель, большой камин, выложенный из того же дикаря. Несмотря на жаркую погоду, в камине весело потрескивали дрова.
На одной из стен висела ветхая бурка, к ней, как к ковру, были веером прикреплены кавказские кинжалы в дорогих инкрустированных ножнах.
«Память о родных развалинах», – подумал Сосновский и мысленно усмехнулся, но демонстрировать свое отношение к вкусам и пристрастиям хозяина не стал.
– Присаживайся, дорогой, – елейным голосом проговорил Шервани, указывая на одно из двух массивных кресел с широкими подлокотниками.
Самуил Аронович опустился в глубокое кресло, закинул ногу на ногу и облокотился на спинку. Несмотря на довольно убогий вид, кресло оказалось удобным, всей формой буквально обволакивало фигуру своего седока.
Тем временем Шервани распахнул створки бара и извлек наружу квадратный резной графин, на две трети наполненный темно-коричневой жидкостью, и два пузатых коньячных бокала.
Сосновский хотел сделать замечание, что держать коньяк в хрустальной посуде опасно для здоровья. При изготовлении хрусталя в кварц добавляют свинец, а свинец, как известно, – яд, в свое время погубивший Римскую империю, ибо жители вечного города употребляли воду, текущую по свинцовым трубам. Одно мгновение раздумий, и олигарх решил, что не стоит затягивать начало деловой беседы историческим экскурсом, а от одного бокала с ним ничего не случится.
Наполнив на четверть оба бокала, Шервани один протянул Сосновскому со словами:
– Я пью только чеченский коньяк, этому, например, сорок лет выдержки. – Посмотрел через бокал на свет, потом мечтательно добавил: – Когда-то у меня самого был личный коньячный завод.
«Ага, личный, – снова про себя ухмыльнулся олигарх, – государственный завод, дружок, ты подмял под себя, когда был министром экономики. Только вы, абреки, не умеете пользоваться тем, что захватили, потому что мозги по-другому устроены. Как у насекомых-паразитов».
Тем не менее коньяк действительно оказался выше всяких похвал. Самуил Аронович не удержался и, цокнув языком, уважительно кивнул. По узкому, с глубокими морщинами лицу Набиева расползлась счастливая улыбка. Он сделал небольшой глоток и поставил бокал на широкий подлокотник.
– Я рад, дорогой, что ты меня навестил. Но также хочу сказать, что слишком хорошо тебя знаю, чтобы решить, будто бы Самуил Сосновский приехал просто так, ради пустого базара. – Лицо чеченца все еще хранило улыбку, но глаза уже светились холодным блеском. – Колись, Сосна, за каким шайтаном ты здесь объявился.
– С тобой приятно иметь дело, Шервани, – олигарх не стал играть в прятки и закрепил начало разговора добрым глотком коньяка. – Прежде чем начать о делах, сперва ответь мне на один вопрос. У тебя остались надежные люди в России?
– Конечно, – теперь улыбка Набиева больше напоминала оскал хищного зверя. – Мой тейп один из самых больших и уважаемых в Ичкерии. Правда, после двух войн многие из родичей покинули Чечню, рассеялись по югу России, но все они мне по-прежнему преданы. Кроме того, там еще достаточно нохчи, которые воевали под моим командованием. Это опытные воины.
– Мне нужны твои люди, – после секундной паузы проговорил Самуил Аронович. – Естественно, я заплачу.
– Сколько? – вопрос был задан с поспешностью хамелеона, заглатывающего муху.
– Сто тысяч, плюс оплата всех технических расходов.
– Э-э, – протяжно произнес чеченец и от неподдельного возмущения поднял вверх руку. – Я по сто штук брал за журналистов из КТН, ты тогда, помнишь, Сосна, тоже на этом деле хорошо подхарчился. Помнишь?
– Помню, – опустив голову, хмыкнул олигарх, то время действительно было его звездным часом. Мало того, что за освобождение журналистов он получил комиссионные с обеих сторон, так еще целую неделю его «подвиг» на все лады воспевали все телеканалы в знак корпоративной солидарности. Сбросив пелену наваждения от приятных воспоминаний, олигарх с серьезным видом вернулся на деловую стезю: – Сколько ты хочешь?
– Англия – страна дорогая, саксы редкие жмоты, а я еще не древний старец, которому чужды развлечения, – начал издалека бывший полевой командир.
– Сколько? – Сосновский вовсе не был настроен на долгий торг.
– Оплата всех технических трат и мне десять миллионов.
– Почему так дорого? – вскипел олигарх. Он, конечно, думал, что придется набавить от первоначальной суммы, но чтобы во столько раз увеличить… это было неслыханно.
