тренировка. Я ковыряюсь бутсами в газоне, пытаясь к нему привыкнуть. Он пахнет резиной, жесткий, как огонь, но даже эта маленькая особенность не помешает мне вырвать трофей из объятий фортуны. В конце концов, мы второй год прыгаем по ухабам и кочкам и способны творить чудеса на ровной траве. Чаша стадиона похожа на колизей, огромную кровавую арену, где тысячи лет назад идущие на смерть приветствовали императора и звенели железом ради триумфа, свободы и славы. Я дышу полной грудью, дрожь пробирает предвкушением главного сражения жизни, мои мечи – шипы бутс, мое копье – кожаный мяч, мой щит – смелый взгляд в будущее. Я представляю, как через два дня вновь ступлю на жесткую зеленую резину, проторенную черной крошкой. Я буду готов стереть кожу в подкатах, лишь добиться победы. Я готов отдать все, чтобы победить.
Сейчас или никогда. С этой мыслью я покинул арену, с сумкой на правом плече. В разгаре жаркого дня на парковке с ревущим мотором, виляя хвостом, эффектно остановился красный феррари. «Ну и пижон» – подумал я, провожая взглядом идущий за машиной шлейф. Из дверей выскочил юноша в черных очках на знакомом лице. Я присмотрелся и узнал его. Это Андрей Суворов. Он существенно изменился, приобрел модный загар, сделал прическу, будто уже стал звездой мирового футбола, да и его машина явно не отличалась аскетизмом. Столица творит чудеса, превращая скромного уральского парня в золотую молодежь садового кольца. Однако как бы он не изменился, я все равно был очень рад его видеть. Он тоже узнал меня.
– Здравствуйте! – Сказал он с улыбкой чеширского кота.
Я обнял его, наслаждаясь трогательной встречей с живым утопленником. Я же всерьез переживал за него, думал, что уже все, умер парень, убили его. А он тут, гоняет на красном феррари, подтянутый, загорелый и живее всех живых. Я справился о его делах, он с радостью поведал, что не зря рисковал и сейчас регулярно выходит и забивает за легендарный клуб. Он с детства мечтал играть за Спартак, и теперь эта мечта сбылась. Говорит, что даже тренер сборной поглядывает за ним, планируя привлечь на предстоящий чемпионат Европы.
– Горжусь тобой! – Ответил я по-отечески, с некоторым трепетом, будто он и впрямь, мой сын. – А я уж думал, что тебя убили.
– Да ладно вам! – Засмеялся он. – Это все байки. Девяностые уже прошли.
– Ну, знаешь. Угроза-то была.
– Да люди много чего говорят. Но далеко не всегда этому следуют. Пегас, все-таки не убийца. Кстати, а как там с машинами? Сдержал он слово? Что в итоге, иномарка или жигули?
– Да сдержал. Подарил каждому по машине… стиральной.
Мы засмеялись. Было в этом что-то забавное, особенно когда вспомнили нашу аварию с джипом судьи.
– Да, было дело! – Сказал Суворов, устремив взгляд на феррари. – До сих пор помню, как учился водить. Зато уроки не прошли даром, вот купил себе ласточку.
– Не боишься, что тебе может прилететь за побег? Мало ли, что у Пегаса в голове…
– Да что вы! Вопрос улажен. Спартак потом связался с клубом и даже выплатил отступные. Так что никто в накладе не остался. Кстати! А как там остальные? Как Суббота, Чича, Аршак?
– Чича куда-то пропал. – Ответил я с легкой тревогой. – Сдается мне, что он тоже свалил.
– Да уж наверняка. Пегас команда контрастов, там столько странностей, что лучше в ней не засиживается, а то и с ума сойти можно.
– Это точно. Достаточно посмотреть на меня. Я тоже думаю, что он бежал. Им и Астрахань интересовалась и Руфус в Аячо мог позвать, да и трансферы не за горами. Так что ты законодатель мод. Теперь из Пегаса так уходят все.
Мы посмеялись. Я рассказал об остальных. Про то, как бросил пить Суббота, о том, что Кривоножко не такой уж и козёл, и о Аршаке. Мы попрощались, готовясь к главной встрече, в которой кто-то из нас обязательно выиграет свой первый трофей. Я смотрел ему вслед и немного завидовал, ведь то, что для меня конец, для него еще только начало.
В больницу меня пустили не сразу. В отличии от Щепкино и Челябинска, здесь не было обшарпанных стен, кислых лиц, уставших от работы и жизни врачей и мерзкого едкого запаха, пропитавшего все помещения. Эта была цивильная больница класса люкс, оплату за которую великодушно взял на себя Пегас. В одной из палат, с видом на оживленный проспект временно расположился Аршак. Уже прошел месяц, как его голова безрассудно врезалась в соперника и чуть не раскололась на две части. Балансируя между жизнью и смертью, он уверенно шел на поправку. Своевременный переезд в столицу сохранил ему жизнь и надежду на возвращение в большой спорт. Если в начале врачи боялись давать прогнозы, то сейчас в их словах становилось все больше уверенности, и даже я поверил, что скоро Аршак вновь будет парить в воротах, как гордый горный орел.
Сейчас же орел скорее походил на птенца, который с общипанными крыльями отсиживался на кушетке, словно в гнезде. Сердце екнуло, когда я зашел в палату. Намотанные на голову бинты сливались с цветом его лица. От мертвецкой бледности становилось не по себе.
– Как ты, друг? – Спросил я, выкладывая на приставной столик сладости и фрукты.
– Привет, дорогой! – Тихо поздоровался он и попытался встать. После неудачной попытки, схватившись за голову, он осторожно приземлился на подушку. – Как видишь, жив.
Жив – это громко сказано, в глазах не было былого блеска. Дерзкий и неутомимый мачо остался на зеленых ухабах уральских полей, а сейчас передо мной сидел бледный, обессиленный живой труп. Во всяком случае именно таким было первое впечатление, тем не менее, я был рад этой встрече. Ведь мой друг остался жив после того, когда все его уже успели похоронить. Он постепенно набирался сил, и я не сомневался, что месяц другой и он снова вернется на футбольный простор, ловить мячи и покорять сердца одиноких дам.
Несмотря ни на что, мы тепло беседовали на протяжении получаса. Аршак делился историями о заточении здесь, я рассказывал ему о наших успехах. Врачи ограждали его от лишних новостей, стараясь беречь его психику. Волноваться нельзя, а Пегас – живой повод для волнений. Аршак удивился, узнав что расходы на его лечение взял младший Сафонов.
– Я все верну! – Гордо заявил он, разрезая воздух движением бледного пальца.
– Рассчитаешься, когда вернешься на поле. Проведешь пару великих сезонов и перейдешь в суперклуб за хорошую сумму. – Пошутил я.
Аршак попытался улыбнуться и у него даже получилось,
