– А мне нужно, чтобы он вспомнил сейчас, – настаивал командир.
– Ничего не могу поделать. – Майк развел руками. – Законы природы!..
Пилот уже полусидел на кровати и раскачивался из стороны в сторону.
– Ничего, совершенно ничего не помню…
Тем временем уставшие Катя с Ильей уже уснули, даже не одарив друг друга сексом, а пожилой уфолог все еще не мог угомониться. Он беседовал с хозяином гостиницы, который мыл посуду в ресторане. Ведь Рудольф Юрьевич занимался не только поисками Шамбалы. Он еще и охотился на привидений. Вот о них и шел разговор с хозяином отеля.
Тот почувствовал заинтересованность нового постояльца и охотно рассказывал.
– Этим домом наша семья владеет уже больше двухсот лет, а построен он и того раньше. Конечно же, за такое время здесь поселилась уйма призраков. О некоторых я даже не знаю, не могу сказать, кто они такие.
– Вы сами их замечали? – допытывался Рудольф Юрьевич.
– Много раз. Одних только видно, других – лишь слышно. Иногда они проявляются и запахами. Вдруг дом ни с того ни с сего наполняется ароматом цветущей глицинии. Это верный знак, что появилась моя прабабушка. Интересная была женщина. При жизни слыла колдуньей. У нее даже хранился свой список «Книги смерти». Она держала его в сандаловом ларце. Умерла молодой, родив только двух детей. В день похорон книга исчезла. Вот прабабушка и пробирается в наши дни, ищет свою магическую книгу. Ее часто видят по ночам здесь, в ресторане. Вам не кажется, что сейчас пахнет глицинией?..
Рудольф Юрьевич выслушал поучительную историю о прабабке-колдунье, превратившейся в неприкаянного призрака, и предложил:
– Вы не будете против, если я на ночь установлю здесь свою аппаратуру? Вашей прабабке она не повредит, а просто зафиксирует для науки ее появление.
– Об этом потом напишут в газетах? – живо поинтересовался хозяин задрипанного отеля, знавший из телевизора о том, что в Европе цена на недвижимость, населенную призраками, поднимается в несколько раз.
– Надеюсь, что да.
– Конечно же, ставьте свою аппаратуру.
Рудольф Юрьевич сходил в номер, принес видеокамеру, соединенную с самодельным устройством, реагирующим на движение и изменение электромагнитного поля, а также старый кассетный диктофон.
– Иногда призраки не видны, но они любят поговорить. Я включу активацию от голоса. Если ваша прабабушка захочет сказать вам пару слов, то непременно так и сделает.
Хозяин скептически посмотрел на старый диктофон и полюбопытствовал:
– А у вас нет поновее, цифрового? Этот может и не сработать.
– Призраков можно писать только на пленку, – заверил специалист. – Цифровая техника их отпугивает.
Камеру и диктофон они поставили на стеллаж за стойкой бара, погасили свет, пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать. Рудольф Юрьевич пристроил у изголовья кровати датчик, который должен был сигнализировать ему о срабатывании аппаратуры.
– До Шамбалы не добрался, так, может, хоть с призраками повезет, – пробормотал он, поворачиваясь лицом к стенке.
Уставшие Джонни с Майком спустились в ресторан глубоко за полночь.
– Чертов русский пилот! – ругался Джонни. – Скотина неблагодарная. Мало того что мы его на себе тащили по горам, прямо как мертвого гризли с охоты. Так он еще и вспомнить ничего не может. На хрен нам такой тип нужен? Где самолет искать?
– Вернется к нему память, – пообещал медик по совместительству.
– А твоя бурда в ампуле вставляет конкретно, – проговорил Джонни, открывая холодильник. – Она его чуть на ноги не поставила. Битых два часа не могли в постель уложить. Никакое снотворное не брало.
– Ничего, тройная доза успокаивающего наконец-то его свалила. Конечно, это еще три года жизни, но не моей. Этот русский до завтрашнего обеда дрыхнуть будет. Теперь можно и выпить.
Джонни зазвенел стаканами, достал из холодильника виски и разлил понемногу, лишь прикрыв донца.
– За успех пить не станем, чтобы не сглазить, – сказал он и одним глотком выхлебал спиртное. – Теперь слушай меня. Этот долбанутый искатель Шамбалы вряд ли угомонится. Станет доставать, чтобы мы пилота в больницу отвезли.
– От всех этих русских надо избавиться. – Майк подлил себе виски. – Сделать это нужно тихо и незаметно. Поедем вместе с ними, а вернемся одни. Мол, остались они в горах свою Шамбалу искать, вот и нашли. Кто о них потом вспомнит?
Джонни вскинул руку:
– Тихо!.. Что-то гудит.
Майк подошел к холодильнику, выдернул провод из розетки. В наступившей тишине отчетливо зазвучало тихое гудение маломощного электромоторчика и какой-то шелест.
– Где здесь выключатель?
– На хрена он тебе, если есть фонарик?
Пятно света прошлось по полкам. Вскоре на стеллаже обнаружились миниатюрная видеокамера и диктофон с какими-то приставками.
– Ты понял, да? Нас пишут, – сказал Джонни, выключая аппаратуру.
– Да тут же ни хрена не видно.
– Зато слышно хорошо. – Джонни открутил назад запись на камере и включил воспроизведение. – Вот тебе и ни хрена не видно. В инфракрасном диапазоне работает! – Он разглядывал изображение.
– А эти примочки – передатчики, что ли? – возмутился Майк.
Джонни резко развернулся, посветил фонарем. В дверном проеме стоял перепуганный Рудольф Юрьевич. Сколько он здесь торчал, что успел услышать, командир не знал.
– Твое, шпион долбаный? – только и спросил он.
– Мое, – еле выдавил из себя немолодой уфолог. – Я только хотел…
– Будешь нам втирать про охоту на призраков? – Джонни пошел на него, на ходу доставая из кармана пистолет. – На кого работаешь?
– Так вы не телевизион… – Рудольф Юрьевич встретился взглядом с американцем, не договорил, развернулся и побежал.
Джонни и Майк ломанулись следом.
– Туда, – оказавшись на дворе, прошипел командир, указывая в перспективу улицы.
По ней в неверном свете, отраженном заснеженными горными вершинами, бежал, ежесекундно оглядываясь, уфолог. Бывшие коммандос рванули за ним, на ходу приворачивая глушители к стволам пистолетов.
Рудольф Юрьевич юркнул в боковую улицу. Он бежал, тяжело дыша, мимо мелькали окна приземистых домов, наглухо закрытые ставнями, и высокие ворота. Ни огонька, ни души во всем поселке, только он и преследователи.
Негромко, словно пробка из бутылки шампанского, пуля вылетела из ствола пистолета.
– Дрянь, промазал, – прохрипел Майк.
Немолодой уфолог уже бежал по саду, надеясь скрыться в его тени.
– Стой, мы только поговорим! – кричал ему вдогонку Джонни.
Рудольф Юрьевич уже не верил словам. Он добежал до невысокой, примерно двухметровой каменной стены, уходившей в темноту в обе стороны. К нему уже спокойно приближались американцы.
– Ну и куда ты теперь денешься? – Джонни улыбнулся, по-ковбойски поигрывая пистолетом.
Уфолог с несвойственной его возрасту прытью вскарабкался на стену. Джонни успел выстрелить, но беглец все же перевалился на другую сторону и с отчаянным криком исчез из виду. Майк и его командир ухватились за край стены, подтянулись и тут же отпрянули. Внизу, в недосягаемой глубине извивалась бурная горная речка, за многие тысячелетия прорезавшая в скалах глубокий каньон с почти отвесными стенами.
– Там свети или не свети фонарем, все равно хрен его найдешь. Тело течением унесет. Пошли. Что-нибудь по ходу придумаем. – Джонни с досадой махнул рукой и двинулся к сонному поселку.
На отшибе, прямо на каменистом берегу быстротечной реки, берущей свое начало где-то в гималайских горах, стояла приземистая щитовая хибарка, которая практически ничем не выделялась на фоне здешней трущобной застройки. Хлипкая дверь, сколоченная из неотесанных досок. Узкие окна, завешанные какими-то тряпками. Покатая черепичная крыша, в некоторых местах поросшая травой, выгоревшей на солнце. Одним словом, типичное жилище среднестатистического провинциального индуса, но за небольшим исключением. Вместо одной спутниковой тарелки, которая являлась неотъемлемым атрибутом едва ли не каждого дома в поселке, на крыше щитовой хибарки белели аж целых четыре. Одна смотрела на юг. Другая – на север. Третья – на запад. Четвертая, соответственно, на восток. Казалось бы, зачем столько? Ведь достаточно поставить всего-навсего одну тарелку с несколькими головками-конвертерами, каждая из которых будет принимать сигнал от конкретного спутника.
Именно этим самым вопросом постоянно задавался проживающий неподалеку молодой мужчина по имени Сону, что на русский переводилось как «Красивый». Вот только назвать его таковым не поворачивался язык: худосочный, бледный, все лицо в угрях. На жизнь же Сону зарабатывал тем, что по ночам рыбачил на реке, а потом продавал свой улов на рынке. Вот и сегодня он вышел на промысел. Да не один. Как и всегда, этот тип прихватил с собой за компанию верного четвероногого друга, лохматого и длинноухого пса.
