Эта пьяная болтовня была Дёмину неприятна, так как он причислял себя к ведущим, а не к ведомым.
— А что ж такое, национальной идеи нет? — спросил он у политолога.
— С идеями всегда трудно, а сейчас вообще это страшно дефицитный товар.
Политолог вылил в себя ещё одну рюмку водки, и она у него чуть было не пошла обратно, поэтому Дёмин решил не искушать судьбу, а то рвотные массы испортят ему дорогой костюм.
Дёмин сидел в машине и слушал, как охранники уговаривают девок освободить проход. «Надо ускорить строительство своего коттеджа», — подумал он.
— Мы сейчас разберёмся, Константин Данилович, — сказал старший охранник, сидевший рядом с ним и вдвоём с другим охранником вышёл из машины.
— Девушки, не надо никаких паспортов, — сказал старший, подойдя к ним. — Пройдите, пожалуйста, чуть дальше, вот туда к соседнему подъезду.
Он говорил с ними доброжелательно, не желая обострять обстановку, но одна из девиц горячилась:
— Да покажу я вам паспорт, покажу…
Она расстегнула сумку и засунула туда руку. Потом посмотрела на подругу:
— Я же свой паспорт тебе дала. Он у тебя в сумке.
— Девушки, не надо никаких паспортов, — настойчиво повторил старший, теряя терпение, но вторая девица, не обращая на него внимания, расстегнув сумку, сказала:
— Я тебе вернула паспорт, ты забыла? На хрен мне сдался твой паспорт с твоей пропиской!
Девицы стояли в окружении четырёх охранников и несли явную чушь, а Дёмину хотелось писать, и он решительно открыл дверь машины. У соседнего подъезда бомж, которого охранник уговаривал уйти, разбил об асфальт бутылку, и громко затянул противным голосом:
— Не жди меня мама, хорошего, блин, сына, твой сын уж не тот, что был вчера…
Четыре охранника, стоявшие около девиц, копавшихся в своих сумках, скосили глаза на бомжа, а Дёмин, посмотрев в его сторону, поморщился. В это момент за углом раздался грохот приближающегося мотоцикла, и охрана напряженно начала всматриваться в ту сторону. Из джипа выскочили три охранника и закрыли собой Дёмина со стороны ожидаемого мотоцикла. Дёмин шагнул на асфальт, с намерением быстро пройти домой. Мотоциклисты опасны, даже если сидишь в машине, потому что на ходу из автомата могут положить всех в ней сидящих. А между охранниками он сможет успеть добраться до подъезда. «Сегодня какой-то сумасшедший вечер!»— устало подумал он, и эта была его последняя его мысль. Лариса рванула руку из сумочки, и Дёмин, с пулей во лбу, свалился возле машины. Федор, воспользовавшись моментом, выхватил пистолет из-под рваного клифа и завалил охранника, пытавшегося его успокоить. Одно из правил ближнего огневого контакта: максимизируй расстояние до противника и минимизируй себя как цель, поэтому девушки бросились в разные стороны и, падая на клумбы, расположенные по обе стороны подъезда, расстреливали стоящих охранников. Федор тоже бросился на землю, чтобы его не зацепили пули девушек, и оттуда стрелял по трем охранникам из второй машины.
Двое сидевших около мониторов в комнате охраны, не верили своим глазам — перед подъездом творилась страшная бойня, в которой опытные охранники, не успев выхватить стволы, валились как оловянные солдатики. А те, кто успел выхватить, не успевали сделать ни одного выстрела. Такого сумасшедшего темпа огневого контакта они не только никогда не видели, но и представить себе не могли. Третий охранник из находившихся в комнате, которого звали Дмитрий, звонил в это время в родильный дом, в котором лежала его жена. Час назад ему сообщили, что жена уже лежит в родильном зале, и Дмитрий с гулко бьющимся сердцем слушал длинные гудки в трубке. Они с женой ждали мальчика, и даже имя ему подобрали — Артём. Имя красивое, не замусоленное. Свекор предложил назвать Артуром, но это очень по заграничному, а вот Артём в самый раз. Уже было четыре гудка, но трубку никто не поднимал, и в это момент послышали на улице выстрелы.
— Ох, мать твою! — растерянно воскликнул один из сидевших перед мониторами, и Дмитрий, схватив автомат, опрометью бросился вниз по лестнице на улицу. Он выскочил из подъезда и тут же поймал грудью пулю. Свалившись возле входа в подъезд и превозмогая страшную боль, он приподнял автомат, ища глазами цель. В этот момент Лариса, перекатившись на новое место, окинула взглядом вход, из которого могли показаться охранники, и заметила, что парень, которого положила Лена, шевелится и поднимает автомат. Пуля прошила Дмитрию голову и он, уронив автомат, затих, так и не узнав, что двенадцать минут назад стал отцом чудесного малыша ростом 52 см и весом три килограмма девятьсот пятьдесят граммов.
Отец Дмитрия, мастер с ГОК’а, проработавший на комбинате более тридцати лет, старый коммунист, так и не сдавший свой партийный билет, пил водку и, размазывая редкие слезы, катившиеся из глаз, горько сетовал на жизнь. Ведь он строил этот ГОК, отдал ему всю свою жизнь, а комбинат присвоил себе проходимец, который о комбинате не имел никакого понятия. И тысячи людей начали работать на этого проходимца, и за него, за этого проходимца, отдал жизнь Димка. Отдал не за родину, измученную тысячелетними переходными процессами, не за свой русский народ, не успевающий зализывать раны с тем, чтобы получить новые, а за проходимца, отнявшего у отца работу и ограбившего их семью и тысячи таких же семей! И ещё утверждают, что есть Бог! Так если он Бог для всех, то почему же голы забивает в одни и те же ворота?!
Он пил два дня, а больше не смог, потому что на третий день попал в больницу с обширным инфарктом миокарда.
Схватка длилась не более полутора минут и девушки, вскочив на ноги, помчались в сквер, петляя между деревьями, а Федор, контролирующий их отход, застрелил водителя, выскочившего из «Мерседеса» к Демину, и помчался за девушками.
Втроём они быстро пересекли скверик и забежали в проходной двор соседнего дома. Там стоял микроавтобус белого цвета, угнанный час назад со стоянки. Они заскочили в микроавтобус и быстро переоделись, побросав свои вещи в оставленный для этого рюкзак. Выскочив из микроавтобуса, они пересекли двор, и около другого дома их забрала машина, которая отвезла на вокзал. Рюкзак забрал Стас и на велосипеде неторопливо поехал по улице, по которой, обгоняя его, мчались милицейские машины. В одной из них ехал Грузнов, задержавшийся на работе из-за дела о мужике с вырезанными почками. Целый день сегодня он бегал по городу, встречаясь со своими «свистками»[52], из-за чего у него не состоялась встреча с Валечкой. В субботу они приглашены на свадьбу к её подруге, и он разгребал дела, чтобы хотя бы в субботу быть свободным. Лучше бы он пошёл в адвокаты, чем копаться за мизерную зарплату в этой грязи и подставлять свою башку под пули! Но в адвокаты просто так не пролезешь — там нужны серьёзные связи, вот и приходится копошиться в дерьме. На происшествие он мог не ехать, так как для этого есть дежурная группа. Но Грузнов понимал, что всё равно дело не пройдет мимо него, поэтому прыгнул в машину вместе с дежурной группой, и те были рады, что он оказался в этот час на работе.
Между тем, Федор с девушками немного побродили по вокзалу, а потом пошли в справочное бюро и выяснили, что московский поезд, как обычно, задерживается. Их должны были хорошо запомнить для создания алиби, и девушки пошли к окну начальника смены устраивать скандал по поводу опоздания поезда. Женщина в железнодорожной форме, сидевшая в окне, услышала всё, что девушки думают о ней и о железной дороге, и у неё надолго испортилось настроение. Федор их успокаивал, убеждая, что начальник смены вокзала не имеет никакого отношения к опозданиям поездов, и затем они втроём пошли в ресторан. В ресторане было немного посетителей и официант с удовольствием начал с ними обсуждать тему скверной организации железнодорожных перевозок. Заказали они дорогие блюда и напитки и хорошо дали ещё на чай, поэтому официант простился с ними, как с хорошими знакомыми.
Поезд пришёл минут через сорок, и они заметили, что из десятого вагона выходила девушка в розовой ветровке, синих джинсах и с большой спортивной сумкой. Втроем они подошли к девятому вагону, подождали пока все выйдут и удивлённо спросили у проводницы, где девушка в розовой ветровке, синих джинсах и с большой спортивной сумкой. Она должна им передать пакет, и они из-за этого специально пришли ночью встречать поезд, а девушки нет. Они подробно описывали цвет её волос и причёску, но проводница утверждала, что такой у неё в вагоне не было. Девушки явно расстроились, но Федор сообразил:
— Может не девятый, а десятый вагон? Слышимость-то была скверная. Мы, вероятно, не так поняли.
Они побежали к десятому вагону и выяснили, что такая девушка действительно ехала в этом вагоне, но уже вышла.
— Она туда пошла, — показала рукой проводница. — Может, ещё догоните.
