А нервы все равно сдали. Да, в «Капелле» у него были не нервы, а какая-то стальная арматура из железобетонной конструкции. Рука не дрогнула бы и на миллиметр, даже если бы через секунду он должен был спустить курок пистолета, направленного в его собственный лоб.
Бахтин надвинулся и присел на стул напротив. «А он, оказывается, больше, чем казался издали, здоровый парень, отметил Влад. Не иначе какой-нибудь культурист и бывший вышибала эпохи первоначального накопления капитала, как ныне называют время на стыке восьмидесятых и начала девяностых».
Света промямлила что-то отдаленно напоминающее приветствие, но осеклась под его тяжелым взглядом.
— Добрый вечер, — поздоровался Влад. — Мне сказали, что вы хотели бы пообщаться со Светланой. По-видимому, она ваша старая знакомая?
— Угу, — процедил Бахтин.
— Ну что ж, не буду вам мешать, тем более что я внакладе не остаюсь. Не выпьете ли с нами?
— Пожалуй, — неожиданно ответил тот. — Эй, Василий, принеси-ка нам бутылку.., а то я на халяву пить не привык.
— Чего изволите?
— Водки, понятное дело!
Они выпили водки, и за столик Свиридова подсели и охранники Бахтина, потому как хозяин, очевидно, решил некоторое время посидеть в обществе сговорчивого гостя.
Естественно, Бахтин позаботился о том, чтобы тот не остался в одиночестве. По окрику Андрея Николаевича Василий доставил к столику еще пару девиц, не задействованных в шоу, вернее, уже оттанцевавших свои номера. Одной из них, по необъяснимому стечению обстоятельств, оказалась та самая Саша, что накануне развлекала пресвятого отца Велимира и довела до такой кондиции, что тот едва-едва приводил в вертикальное положение самого себя, не говоря уж, прощу прощения, об отдельных функциональных фрагментах своего организма.
То есть компания подобралась прежняя, только вместо старого однокашника Афони Фокина наличествовал господин Бахтин с двумя своими бодигардами.
— Ну че, Андрюха, — пропустив уже за свиридовским столиком пять по пятьдесят граммов, прохрипел Бахтин, — ты, как человек московский, скажи.., как, ничего наша хибара? Покатит со столичными равняться?
— Почему нет? — ответил тот. — Конечно, ковров от «Бринтон» за полсотни «косых» баксов вы тут на полу не стелете и системы ионизированной атмосферы, до последнего иона идентичной воздуху Инсбрука и Сен-Тропеза, тут нет, но это не главное.
Главное, что сервис по высшему стандарту, меню на уровне.., а что больше всего радует, так это девчонки.., недаром говорят, что в Поволжье самые красивые девочки России обитают.
Пьяный Бахтин, которому «ария московского гостя» показалась сплошь курением фимиамов и адаптированным к условиям российской провинции вариантом композиции Фредди Меркури «We are the champions», что-то одобрительно промурлыкал и содрал с сидящей на его коленях Светы предпоследнюю одежку (последней, само собой, были трусики, впрочем, тоже чисто номинальные).
Внезапно Влад ощутил что-то похожее на жалость к этому самодовольному и сильному человеку. Потому что ничто не смогло бы защитить его, у которого были все блага, которые дают человеку богатство и известность, от безвременной смерти, сидевшей сейчас перед ним, вежливо улыбаясь и гладя грудь заказанной им, Бахтиным, девушки.
Он, Влад, эта смерть.
А потом перед глазами вспыхнуло лицо Ани, ее скомканный ненавистью взгляд.
Она не может лгать, да и без того смешно говорить об угрызениях совести у него, идеально вышколенного элитного убийцы, взявшего на себя грех слишком многих смертей, чтобы испытывать колебания перед умножением их числа.
Было много и менее виновных, чем этот Бахтин, и все они умерли. Значит, так нужно.
— Пойдем наверх, — предложил ему Бахтин, — с девчонками побалуемся.
— Позже, Андрей, — ответил Свиридов. — Я еще не поужинал.
— Да ну, в самом деле.., наверху и доешь. Да ты че, в натуре, сюда жрать, что ли, пришел?
— Я хочу пока посидеть здесь.
— Ну, как знаешь. А мы пошли покувыркаемся… Сашку тебе оставить?
— Нет, бери с собой.
— А ты, значит, подойдешь? — продолжал бормотать Бахтин, которому, очевидно, не терпелось пустить пыль в глаза «столичному фрукту»: дескать, и мы тут в провинции не лыком шиты. — Мы будем в третьем номере.
— Да, — ответил Влад. Ну зачем же ты, Андрей Николаевич, сам приближаешь свою смерть, медленно выкристаллизовалось в мозгу, поживи еще немного, ведь я и так не даю тебе шансов надолго задержаться на этой столь благодатной для тебя земле…
Бахтин, пошатываясь, поднялся и, набросив на почти обнаженное тело Светы какую-то вещичку из одежды, которая до того на ней была, сгреб ее буквально в охапку и, периодически придерживаемый своими охранниками за локти, проследовал через весь зал к тускло поблескивающей в отсветах прожекторов мраморной лестнице, ведущей на второй этаж.
За ними поднялась Саша и еще одна девушка, только что отработавшая свой номер на сцене.
Прошло с четверть часа. Влад выпил еще немного вина из своей трофейной «морально ущербной» бутылки. К нему подошел Василий и, почтительно вытянувшись — очевидно, на него произвело сильное впечатление то, как легко Влад сошелся с грозным Бахчой, — поинтересовался, что еще угодно господину клиенту.
— Принеси мне через десять минут сто граммов кальвадоса и еще вашего мороженого. Оно мне очень понравилось.
— Через десять минут? — переспросил Василий. — Разве вы собираетесь уходить?
— Почему ты так решил?
Тот замялся, вероятно, не зная, что ответить.
— Боишься потерять хорошего посетителя? — улыбнулся Свиридов. — Ну что ж, такой подход к делу не может не радовать.
В общем, ты понял: мороженое и кальвадос через десять минут.
Тот кивнул и испарился. Хороший парень, подумал Влад, по крайней мере, не из числа тех, кто задумывается о своих моральных кондициях, только отправляясь на тот свет.
* * *
Он поднялся по отделанной белым мрамором, зеркалами и позолотой лестнице на второй этаж и прошел по пустынному коридору, застеленному скрадывающей шаги мягкой ковровой дорожкой. Здесь было на удивление тихо и спокойно, по крайней мере, такое ощущение сложилось после кутерьмы и ночного разгула, полыхающего в главном зале. Снизу доносились какие-то обрывочные звуки музыки, иногда прорезывался смех и, голоса — наверное, тех, кто сидел близко к лестнице..
А тут было тихо". Из "номера под цифрой семь доносились вздохи, стоны, сопение и возня, не оставляя сомнений в том, чем там могли заниматься. Из пятого слышался смех, звон бокалов и женский визг — надо полагать, прелюдия к номеру седьмому.
Он подошел к двери третьего номера и потянул на себя ручку двери. Закрыто. Ну конечно, Бахтин забыл о нем, едва потерял из виду. Вероятно, предусмотрительный охранник запер ее, чтобы никто не мешал шефу развлекаться. И это даже к лучшему.
Он прислушался. Ничего нового не услышал — такая же звуковая гамма, что и в седьмом, разве что народу участвует больше. Интересно.
Влад вынул из внутреннего кармана коробочку с набором миниатюрных отмычек, при помощи которых смог бы открыть и не такой примитивный замок, как тот, что сейчас был перед ним. Этот набор состоял на вооружении еще у специалистов «Капеллы» и от обычных урковских инструментов отличался так же, как, скажем, дирижабль от космического «Шаттла».
Он провозился не более семи-восьми секунд. Тихо приоткрыл дверь и проскользнул внутрь на звуки интенсивных сексуальных экзерсисов.
Из маленькой прихожки, на полу которой валялся чей-то пиджак и разорванный надвое черный лифчик, в разные комнаты вели две двери В приоткрытую дверь одной из комнат он увидел бугристую спину бахтинского охранника, усиленно обрабатывающего Сашу.
Другая девица ублажала вальяжно развалившегося в кресле второго телохранителя, который тупо смотрел телевизор.
Значит, шеф во второй комнате.
Свиридов так же бесшумно отворил следующую дверь. Ему нечего было опасаться: даже если бы его заметили, то приняли бы минимум как не незваного гостя. Он позаботился об этом внизу.
И тут он увидел Бахтина.
Тот распростерся на ковре, подмяв своим мощным телом отчаянно стонущую, " определенно не от боли. Свету, которая, распятая своим любовником, казалась еще более хрупкой и изящной. Бахтин двигался красиво и ритмично, в такт наполняющей комнату спокойной и мелодичной релаксирующей музыке, и казалось невероятным, что это полное жизненных сил великолепное молодое животное через минуту должно умереть.
Движения Бахтина набрали еще большую амплитуду, стоны Светы сменились стенающими всхлипами, выхлестываясь до какого-то щенячьего визга. Рука Свиридова поползла во внутренний карман, и когда пара на ковре дошла до апогея и из груди Бахтина вырвался низкий стонущий рев, а Света прямо-таки закричала на одной высокой ноте, выстрелил в затылок шефа «секьюрити» братьев Страдзе…
