«Этого еще не хватало». – Настроение у Никиты вконец испортилось. Но ничего не поделаешь, придется пройти все процедуры, от регистрации до посадки. В противном случае мать догадается, куда он собрался на самом деле. Даже страшно подумать, что тогда будет.
Как Никита и предполагал, билет до Иркутска купить не представлялось труда. Оно и понятно – лето… Народ как перелетные птицы, ближе к осени потянутся «косяки» обратно.
– Как прилетишь, позвони! – крикнула напоследок мать.
Родители дождались окончания регистрации. Он уже прошел на перрон накопителя, а они продолжали стоять за ограждением.
Утренний ветерок гонял над взлеткой запах сгоревшего керосина, резины и луговой травы. Небо на востоке налилось серебристым свечением, а горизонт начал пыжиться, готовясь лопнуть солнцем.
– Девушка, я передумал лететь! – протягивая стоящей у трапа стюардессе билет, сказал Никита.
– Вы серьезно? – Ее еще сонное лицо вытянулось от удивления.
– Вполне.
– А багаж?
– Все, что брал с собой, – поднял он на уровень глаз небольшую дорожную сумку.
– Не понимаю вас! – заволновалась девушка.
Никита специально встал в конец очереди, и теперь они остались у трапа вдвоем.
– Что случилось? – возник сбоку мужчина в униформе.
– Вот, пассажир отказывается от полета.
– А в чем дело? – Взгляд мужчины сделался подозрительным. – Плохой сон приснился?
«Не хватало еще, чтобы самолет где-то упал, – подумал Никита. – Тогда меня точно замучают».
– Просто только что позвонил шеф и сказал, что командировка отменяется. – Для наглядности он показал сотовый телефон, по которому только что говорил с отъехавшим со стоянки отцом.
– У вас есть багаж? – заглянув в билет, нахмурил брови мужчина. – Нам придется задержать рейс.
– С собой у меня только ручная кладь, – попытался успокоить его Никита. – В самолет я не входил…
– Так, – протянул стюард и посмотрел на часы. – Десять минут…
– Что мешает просто вернуть меня в аэропорт? – насторожился Никита.
– Вы один собирались лететь?
– Один, – подтвердил Никита, понимая, что своей выходкой, так или иначе, насторожил сотрудников.
– Почему стоим? – На входе появился пилот.
– Вот, гражданин передумал лететь…
– В самый последний момент, – добавила стюардесса.
– На борт заходил? – нахмурился летчик.
– Нет, – хором ответили Никита и стюардесса.
– Багаж есть?
– Нет!
– Отправляйте обратно, – принял решение пилот.
Спустя час Никита выбрался из машины у превращенного в тюрьму дома.
– Ну что, снял? – тусклым голосом спросил Павлик-Терминатор.
В этот раз он выглядел плохо. Осунулся, глаза ввалились, посеревшая на лице кожа и полумрак делали волосы светлее. Теперь Павлик-Терминатор больше походил на Санта-Клауса после Рождества. Почему-то Никите показалось, что они именно так и выглядят на следующее утро. Наверняка ведь, как и наши Деды Морозы, под конец набираются…
– Держи! – Никита бросил ему сумку, и она упала к ногам Павлика.
– Что здесь?
– Веревка и мыло, – пошутил Никита.
– Ты что, правда решил меня здесь оставить? – Тот поднял на него полные отчаяния глаза.
– Я этого и не скрывал.
– Давай так, я дам тебе адрес… Это мой хороший друг. Отдай ему ключи, перед тем как ехать!
– Ага, сейчас, – фыркнул Никита. – Ты сразу в полицию, и меня на границе возьмут…
– Он может открыть, когда ты уже будешь там, – заторопился Павлик-Терминатор. – Соври что-нибудь…
– Что?
– Ну, например, что ты строитель. – Павлик-Терминатор закатил глаза под потолок. – Бригадир… А я уехал в Москву. Он знает, что я собирался…
Никита задумался. Павлик-Терминатор предлагал дело. Мало ли что может с ним случиться? А с другой стороны? Этот человек ведь пытался его убить! Но не вышло. Скорее, он надеялся, что Никита разобьется насмерть, а он выжил. Только у Павлика-Терминатора духу не хватило сразу добить, он с перепугу притащил его к себе домой, чтобы ночью, когда в этой глуши уже точно никто не помешает, все обстряпать как надо. А он взял и пришел в себя.
– Неужели сюда никто не заходит? – все еще размышляя о наказании, которое бы хоть как-то заменило Павлику-Терминатору обычный тюремный срок, спросил Никита.
– Одна бригада свою работу уже закончила, – кивнул Павлик-Терминатор. – Другую, отделочников, я еще не нанял.
– А кто же здесь все охраняет?
– В том-то и дело, что никто, – признался Павлик. – До вчерашнего дня здесь строители в вагончике жили. Они и охраняли. Просто, перед тем как тебя сюда привезти, я всех рассчитал и отпустил.
– Правильно, к чему тебе лишние свидетели? – вздохнул Никита. – Хорошо, я подумаю…
Несколько скоротечных схваток подряд отобрали много сил, и Балун едва поспевал за Крымом. Разгоряченная толпа арестантов тем временем ворвалась в пункт выпуска машин. Раздался грохот, звон битого стекла. Через выбитые окна проходной доносились крики:
– …Открывай ворота!
– Что, не видишь, нас бомбят!
– Живее!..
Железная створка ворот несколько раз дернулась и поползла влево. Было ясно, либо кто-то из заключенных пробрался за пульт контролера, либо они открыли сами. Крым накануне утверждал, а сейчас Балун смог сам в этом убедиться, что стрельба велась не прицельно и для видимости. Выходит, буза не только была заранее спланирована, но и согласована с администрацией. Но как? В голове не укладывалось, что Хозяин и его помощники пошли на сговор. «Может, таким образом решили пополнить ряды армии Новороссии? – на бегу размышлял Балун. – Если так, то шишь им по всей морде! Воевать против своих не буду! Заберу Катюху и проберусь обратно, в Днепропетровск. Уж если и возьму в руки оружие, то только для того, чтобы москалей истреблять!»
Крым остервенело работал локтями. Справа и слева бежали другие арестанты. С визгом бросилась прочь попавшая под ноги тощая, как скелет, собака. Некоторое время Балун не понимал, что уже находится за пределами лагеря. Он видел только спину Крыма и боялся отстать. Непонятно, сколько это продолжалось, но Крым, наконец, свернул с асфальтированной дорожки, перескочил канаву и устремился в росшие вдоль обочины кусты. Углубившись в гущу, он перешел на шаг.
– Далеко еще? – с трудом перевел дыхание Балун.
Но Крым продолжал идти, прикрываясь руками от веток, и лишь тяжело дышал. Сзади раздался треск и хрип. Балун с трудом обернулся и увидел, что за ними, качаясь из стороны в сторону и едва волоча ноги, плетется Курок. Винта видно не было. Правда, со всех сторон раздавались стоны, топот и звук трущейся о ветки одежды, через лес продиралось много людей. Балун понятия не имел, что собой представляет прилегающая к лагерю местность. Где-то далеко слышалась канонада.
– Крым! – позвал он.
– Чего?
– Долго еще?
– А сам как думаешь?
– Куда хоть идем?
– Прямо! – лаконично ответил пахан.
Больше вопросов Балун не задавал. Постепенно шум идущих рядом людей стих, кто-то отстал, кто-то ушел вперед или в сторону. Куда-то пропал и Курок, ну и шут с ним. Быстро сгущались сумерки. Неожиданно заросли кончились, и они оказались в частном секторе. Взору открылись развалины кирпичного дома. Пахло кострищем.
– Что? – выглядывая из-за спины Крыма, спросил Балун.
Тот не ответил, сосредоточенно шагая вперед.
Они вышли на улицу, образованную деревянными домами и мазанками. Часть из них была давно разрушена, часть дышала алым жаром.
– Люди сейчас по подвалам сидят, – прохрипел Крым. – Нам надо быстрее выйти из города.
– Думаешь, обложат? – попытался угадать Балун.
– Кто? – усмехнулся Крым. – Им нас ловить нынче не с руки…
– Уверен?
– Точно говорю. Но ты не расслабляйся. Попадем в руки ополченцев – беды не миновать…
– Расстреляют?
– Могут обратно вернуть. Даже не знаю, что лучше…
– Ты потом куда?
– Зачем спросил?
– Просто не знаю, как теперь быть, – признался Балун. – Ты человек знающий, подскажи.
– Льстишь, – вздохнул Крым. – Как правило, беглецов ищут дома и у знакомых. К ним соваться нельзя. Лучше отсидеться у малознакомых людей.
– А если в армию попроситься?
– Как это? – Крым замедлил шаг.
– Сам же видишь, что творится. Может, сейчас есть что-то вроде штрафных батальонов?
– Тебя в зону вернут, – заверил Крым. – А вообще, с такими мыслями ты долго не пробегаешь. В России кто есть?
– Девушка оттуда.
– Девушка, – передразнил Крым. – Это та, что свиданку оформляла?
– Она самая.
– Пока со мной пойдешь, а там посмотрим.
– Нет, мне в больницу надо.
– Зачем?
Было темно, но Балуну показалось, будто он видит удивление и растерянность на лице Крыма.
