Он заерзал, делая вид, будто что-то ищет в карманах.
– Что случилось? – бросил на него короткий взгляд Соловьев.
– Кажется, я карточку забыл в номере…
– Час от часу не легче!
– Наличкой у меня немного, – продолжал врать Никита, решив, прежде чем платить, проверить свои подозрения. – Вы же совсем другую сумму назначили.
– А где ты остановился?
– Гостиница «Мексика»…
– Это та, что на Молодежной?
– Что-то не так? – насторожился Никита. Он узнал об этой гостинице из Интернета. Может, ее уже давно нет?
– Значит, ты не один? – допытывался Соловьев.
«Все ясно, – с облегчением подумал Никита. – Боится, что кого-то еще с собой взять собираюсь».
– С чего вы взяли?
– Там номера на двоих…
– Снял целиком, чтобы никто не мешал.
– Вот что, – закрутил головой Соловьев, – я тебя сейчас высажу на соседней улице. Там до твоей гостиницы один квартал.
– А чего прямо туда не подъехать? – напрямую спросил Никита, уже уверенный, что его будут пытаться «развести на деньги», поэтому и высадить хотят подальше. Не исключено, что у Соловьева есть сообщники. Если так, то они наверняка ехали следом. Значит, Никиту попытаются либо ограбить по пути из гостиницы, либо затолкать в машину и вывезти в укромное место, чтобы получить пароли к картам. Возможно, не то и не другое, может, просто решили проверить, что он не один. Вариантов много. Ясно одно, ему наверняка придется драться или бежать, а после аварии прошло совсем ничего. Тошноту и тяжесть в затылке еще как-то можно было пережить, но боль ограничивала движения.
– У меня как раз дельце одно есть в районе, где я тебя ждать буду, – сворачивая с шоссе, продолжал Соловьев, – так что смело оставляй вещи в машине.
– Спасибо, – поблагодарил Никита, уже зная, как он поступит дальше.
Глава 16
Из огня да в полымя
Балун открыл глаза и улыбнулся. Он впервые за полтора года пожалел, что проснулся не в зоне, и от этого стало смешно.
– Чему радуешься? – сидя у стены на корточках, спросил Крым. – Из огня да в полымя…
Балун сел. Грязный, брошенный прямо на пол матрац вонял жженой ватой и был сырой. В углу валялись несколько сломанных кукол, детали пластмассовой машины и два горшка. На стене, над головой Крыма, на одной кнопке болтался листок с детским рисунком.
– Из лагеря в детский сад, – продолжал веселиться Балун.
– Сейчас это «кича», – строго посмотрел на него Крым.
– Здесь хоть решетки веселенькие! – глядя на выгнутый в форме цветков прут, вздохнул Балун. – Как думаешь, нас обратно отправят?
– Больно им надо, – сморщился Крым.
– Отпустят?
– Скорее, расстреляют, – спокойно ответил вор.
– Шутишь? – Внутри все оборвалось. Страшно захотелось в туалет.
– Какие уж тут шутки?
Вдруг за дверью послышались шаги, лязгнул засов, и на пороге возник ополченец с автоматом наперевес. Погоны и клапана карманов камуфлированной куртки украшали кусочки георгиевской ленты. Он окинул комнату взглядом, словно надеясь здесь увидеть кого-то еще, и уставился на арестантов:
– На выход!
– Куда? – поднимаясь, спросил Крым. – На расстрел?
– Успеете, – отошел от дверей ополченец. – Пока к коменданту.
Балун угадал, комендатура располагалась в уцелевшем после бомбежек крыле детского сада. Поломанную мебель и игрушки ополченцы заботливо сложили в углу игровой комнаты. В спальном помещении сохранились кровати. На одной спал ополченец. На входе за столом сидели еще двое вооруженных мужчин.
– Стоять! – скомандовал конвойный в конце коридора.
Крым с Балуном подчинились.
Конвойный прошел вперед и открыл дверь с табличкой «Заведующая».
Они вошли.
Из-за стола поднялся невысокого роста седой мужчина в камуфляже:
– Привел?
– Так точно! – гаркнул от дверей ополченец.
– Хорошо. – Мужчина окинул взглядом сначала Балуна, потом Крыма: – Я – комендант Киевского района. Чтобы не тратить драгоценное время, скажу коротко и ясно, церемониться мы здесь ни с кем не собираемся. Вас задержали ночью без документов в прифронтовой полосе. Убедительных доказательств, что вы местные жители, не предоставили…
– А какие нужны доказательства? – ухватился за соломинку Крым.
– Тебе они не нужны, – подошел ближе комендант, – на руках все есть. Не сомневаюсь, если до пояса раздеть, то и там целый Эрмитаж.
– Это вы вчера сбежали из колонии? – раздался от дверей голос конвоира.
– А что, обратно отведете? – скривился Крым.
– Вот еще, – усмехнулся комендант, – много чести, мы не нанимались зэков ловить. Обезопасить мирное население наша обязанность, это да, а вести вас куда-то больно надо. Только фамилии скажите.
Балун понимал, таков порядок, но почему-то спросил:
– Зачем?
– Вписать в протокол трибунала.
– Какого еще трибунала? – Голос Крыма дрогнул. – Ты, начальник, не пугай! Мы уже осуждены…
– Чего же вам не сиделось? – Комендант вернулся на свое место, открыл папку и вынул оттуда лист бумаги.
– Бомбили, вот и убежали…
– И прибежали. Были бы диверсантами, пришлось бы объявить вас военнопленными. А так… – Комендант посмотрел на оставшегося стоять у дверей конвоира: – Там в яме еще места есть?
– Найдем! – отчего-то обрадовался тот.
По мере того как Балун осознавал смысл сказанного, тело покрывалось горячей испариной, а из комнаты словно откачали воздух. Он стал задыхаться, во рту пересохло, а пол качнулся и поплыл. Он с трудом стоял на сделавшихся ватными ногах.
– Вы чего, парни?! – заволновался Крым. – Мы что, не люди? Мы же бежали, чтобы вам помогать! В ополчение! – Он метнул взгляд на Балуна: – Верно ведь?
– Верно, – подтвердил Балун.
– У нас своих помощников хватает, – усмехнулся комендант. – В Киеве на всех углах трубят, будто у ополченцев одни зэки служат. Утверждают, будто мы приехали в ваш лагерь, забрали всех желающих пополнить ряды ополчения, а остальным прострелили ноги!
– Я в новостях видел, – торопливо подтвердил Крым, пытаясь завязать разговор. – Посмеялся.
– Вы что, там еще и телевизор смотрите? – раздался от дверей возмущенный голос. – Хорошо устроились!
– Слышь, начальник, – взмолился Крым, – не губи!
– Да никто тебя губить не собирается! – отмахнулся комендант. – Больно надо. Сейчас отправлю вас в службу безопасности, пусть там думают, что с вами делать.
– Ну, и шуточки у тебя, начальник, – утирая трясущейся рукой выступивший на лбу пот, прохрипел Крым. – Я и вправду поверил, что в яму…
Конвоир у дверей тихо засмеялся.
Между тем комендант быстро что-то написал на листке и поднял взгляд:
– Фамилия!
– Чья?! – в один голос спросили Балун с Крымом.
– Ну, не моя же.
– Федорчук Григорий Андреевич! – выпалил Балун, придумывая имя на ходу.
– Игнатов Руслан Васильевич, – представился Крым.
«Ловкий, быстро сориентировался!» – восхитился Балун, догадавшись, что Крымский последовал его примеру.
Никита обошел целый квартал и вышел к месту стоянки с другой стороны. Машина продолжала стоять на том же месте, где он ее и оставил, однако за время его отсутствия в салоне появился еще один человек. Было видно, что устроившийся на заднем сиденье мужчина слегка наклонился вперед и о чем-то говорит с Соловьевым.
«Может, он действительно решил использовать поездку, чтобы сразу решить и свои дела?» – засомневался в своих подозрениях Никита.
Между тем собеседник Соловьева резко пропал из виду, видимо, лег на сиденье. «Голова за спинкой водительского кресла. Если подходить к машине с другой стороны, его не будет видно. Ловко придумали! Когда я сяду, злодей окажется как раз за моей спиной. Интересно, они меня за город повезут или прямо в машине будут грабить? – размышлял Никита. – А если решили сначала убить, а потом ограбить? Вряд ли. Зачем рисковать? Сумма-то небольшая. Хотя – для кого как. К тому же где есть две «штуки», найдется еще. Оставляя свидетеля живым, они рискуют попасться, значит, будут реализовывать радикальный сценарий. Скорее всего, и весь этот пункт сбора помощи народу Донбасса тоже фиктивный. Когда набирается полный подвал, они подгоняют машину и вывозят все куда-нибудь на свалку. Надо останавливать этот беспредел. Как? Заявлять в полицию глупо. Соловьев с ходу расскажет, с какой целью я приехал в город. Просто уйти – подло по отношению к тем, кто еще пострадает от рук этих негодяев».
Никита оглядел улицу. Был разгар рабочего дня. Место относительно безлюдное. Лишь по тротуару брела молодая пара, да у одного из подъездов дома стоял, опираясь на трость, какой-то старик. Лучшего места, чтобы нейтрализовать Соловьева и его помощника, не найти. Наверняка и они так считали, только по отношению к жертве.
