— А мне интересно другое, — хмуро пробурчал Артур. — Почему они затеялись его хватать именно тогда, когда мы к нему приехали? Если это даже просто совпадение, то какое-то странное. Вам так не кажется?
— Разберемся, — я постарался придать своему голосу максимум уверенности. — Все на свете поправимо и решаемо...
А сам подумал: какой нехороший старт! Точно, надо как следует разобраться. Все объясняется просто, если этот парень занимался какими-то пакостными делишками и особисты давно сидели у него на хвосте. Мы тут ни при чем, и очень хорошо, что успели забрать список до начала задержания. Надо будет быстренько отработать по-тихому, и все будет нормально.
Если же выяснится, что вся эта свистопляска хотя бы даже отдаленно имеет отношение к нам, придется просто сворачивать операцию. Лучше лечь на дно и переждать, чем начинать столь грандиозный проект в такой нехорошей обстановке...
* * *
Мы пристроились за убывшей от придорожного базара кавалькадой на почтительном удалении и очень скоро выяснили: нашего парня и тех двух задержанных повезли в дивизию. А конкретно — в контрразведку, я был в курсе, где какая служба у них тут располагается.
Это подтверждало гипотезу Ильяса, но пока что ничего не проясняло в части, касающейся нас. Кто этот тип, чем занимается, за какие грехи его повязали — мы понятия не имели.
Очень скоро, буквально через несколько минут, через второй КПП выехали те же «таблетка» и «Нива». Трофейный «мерс» остался в дивизии.
Вопреки логике (теперь бы, по идее, надо делать «шмон» по месту проживания задержанного), «Нива» и «таблетка» свернули в другую сторону и поехали к западной окраине. Значит, там намечалось мероприятие поважнее, чем обыск усадьбы арестованного.
Мы не стали сопровождать этих товарищей — мне не понравился тот внимательный мужик, с таким и засветиться недолго, а просто поехали обратно на восточную окраину. Я не знаю, какими мотивами руководствовались арестовавшие нашу «связь» люди, но своими оперативными прыжками по площади они оказали нам добрую услугу. Неизвестно еще, как бы все сложилось, если бы они сразу направились на Юбилейную.
Машину поставили на Эльбрусской (параллельная улица), у палисадника интересующей нас усадьбы. Это на тот случай, если вдруг давешние засадники пожалуют раньше времени. Прыг-скок через забор, и — ходу.
Взяли пакет с кое-какими продуктами — на обед купили, обошли вокруг по переулку. Стучаться и звонить не стали: калитка оказалась открытой, вошли непрошеные. Во дворе — никого, под навесом стоит «Волга».
Я запер калитку, сказал бойцам, чтобы ждали, а сам взял у Артура пакет с продуктами и пошел к крыльцу.
На стук явилась особа лет сорока: холеная гладкая тетка с ухоженным личиком, в бархатном халате, туго затянутом на талии. Фигура у нее была вполне приличная, и я подумал, что при других обстоятельствах можно было бы...
— Ага! — тетка с ходу подбоченилась. — Погоди, щас угадаю. «Николай Иваныч просит передать ему барсетку и мобильник». Так?
Только рот разинула, сразу понятно, типичная сельская хохлушка, начальничья жена. Привыкла общаться с подчиненным персоналом. Уже кое-какие контуры...
— Ну, в общем... Но откуда вы...
— Ой, только вот этого не надо! — тетка с неприязнью кольнула меня взглядом и скривила личико в презрительной гримасе. — Первый раз, что ли? Деловой, мать его! Скоро в одних труселях будет с хаты выскакивать!
— Так что мне...
— Стой здесь, щас вынесу.
— Одну минутку, — я протянул пакет с нашим обедом. — Николай Иванович просил извиниться и — вот, передать это для мужчин вашего дома.
— Совсем сдурел? — тетка опять подбоченилась, глаза стали наливаться гневом. — Уже нажрался? Когда успел-то, времени прошло всего ничего!
— А что, собственно...
— Да какие, на хер, мужчины?! В доме три бабы, боле николы нимае...
— А вот это замечательно, — я схватил тетку за горло, обернулся к бойцам и негромко скомандовал: — Второй — со мной, третий — пост на крыльце. Стук в калитку — немедленный доклад. Пошли...
Дома была еще одна тетка — копия первой, только старше лет на двадцать, и деваха лет пятнадцати. На маму, что характерно, даже отдаленно не похожа, видимо в папу удалась.
Я, вообще, в курсе, что хохлушки вредные, но даже не предполагал, что настолько вредные. Поняв, что гости и не гости вовсе, обе тетки разом впали в истерику, начали дико вопить и бросаться на нас. Затрещины и тумаки должного эффекта не имели, пришлось вязать обеих подручными материалами. Кроме того, я закрыл все форточки, чтобы на улице не было слышно истошных криков.
Связанные тетки были ненамного лучше несвязанных: руками они махать не могли, а общаться все равно не желали. Девчонка, напротив, сидела в углу как истукан, за все время слова не проронила, только пялилась на нас во все глаза, как на какую-нибудь диковинку. Можно подумать, налетчиков ни разу в жизни не видела.
Я пошептался с Ильясом и предъявил ультиматум. Не будете отвечать на вопросы — изнасилуем девчонку. Они сразу и не поняли, продолжали орать. Ильяс, в подтверждение моей угрозы, взялся за девчонку. Она начала брыкаться, но после хорошей затрещины обмякла.
Ильяс содрал с нее штанишки, разложил на диване, как ту курочку для насадки на вертел, и приспустил свои брюки.
Ну, блин... Он, конечно, крупнее меня, но вовсе не богатырь. Для явно выраженных атлетов, вообще говоря, работа диверсанта противопоказана. Потому что атлета легко запомнить. А двух атлетов рядом — тем более. Да, пацаны такие здоровенькие были, я еще подумал — спортсмены, наверное... Короче, Ильяс с виду — обычный парень среднего телосложения. Но лафет у него — извините! Как только его с такой снастью в диверсанты взяли? Это ведь особая примета — в общую баню, например, или на пляж, — даже и не думай.
В общем, как только тетки увидели это, сразу сдались. Покорил их Ильяс своими пропорциями, которые, кстати, стали на глазах подрастать. Девчонка-то — вот она, готова к употреблению.
В глазах у обоих теток — ужас, трясутся все, мама рыдать начала, умоляет: не троньте дочь, лучше возьмите меня! Да понятно, что для тебя это лучше. Но еще лучше быстро ответить на вопросы и как можно быстрее расстаться. А если мне покажется, что вы недостаточно искренни — не обессудьте...
Да, видимо, мама любит дочку, даром что та в папу удалась. Ответила быстро, толково, даже и не пыталась юлить. Даже насчет шубки раскололась. То есть папа заикнулся — мол, на днях обстряпаю одно дельце, если будет все удачно, дочке норковую шубку подарю.
В общем тут все было ясно. Любой военный вам скажет, чем может промышлять начальник строевой части объединенной группировки. Это большой человек с огромными возможностями. И активность контрразведки тут вполне объяснима. Строевики и товарищи, имеющие дело с АТВ (арттехвооружение), для особистов — всегда объект особого внимания.
Непонятно было, по какому поводу его взяли именно сейчас. Полковник Руденко, как настоящий кавказский мужчина, жену в свои дела не посвящал. Все вопросы по теме проскочили мимо, судя по реакции, жена полковника в самом деле пребывала в неведении по поводу его делишек, и даже не думала запираться. Обстановка как-то не располагала к неискренности.
Короче, мы получили вполне исчерпывающую информацию обо всем, что касалось личности полковника, но ни на шаг не приблизились к решению проблемы по нашему вопросу. Надо было срочно думать, что делать дальше.
— Маску, — скомандовал я Ильясу.
Ильяс глянул на меня — все понял, азартно сверкнул глазами и в три приема приспособил свою футболку в качестве маски. Это просто: вытаскиваешь руку из левого рукава (сейчас в принципе без разницы, просто привычка по летнему времени: правое плечо прикрыто, чтобы ремень оружия не тер) натягиваешь на голову футболку, прорезь левого рукава — отверстие для глаз. Дело в том, что диверсанту, когда он работает в автономном режиме на вражеской территории, таскать с собой маску категорически возбраняется. Если вдруг найдут при обыске — считай, сам себя сдал. А работать иногда приходится в такой обстановке, что лучше личико прикрыть. Особенно, когда снимаешь себя или товарища для отчета.
Я достал из кармана портативную цифровую видеокамеру, искусно стилизованную под маловыразительный предмет обихода, и кивнул на жену полковника.
Ильяс недоуменно посмотрел на меня и покосился на распростертую на диване девчонку. Я покачал головой, показал ему камеру и опять кивнул в сторону связанной женщины.
Ильяс коротко кивнул, придерживая брюки, приблизился к нам и, ухватив жену полковника за волосы, поволок ее в центр зала, на ковер.
Я слегка пнул бабку поддых — она истошно заорала, включил камеру и внятно произнес:
— Отчет группы «Трибунал Джихада». Акция номер один: семья полковника Руденко...
* * *
Я не порнограф и не какой-нибудь сладострастный извращенец, поэтому подробности опущу.
