— Всего четверо суток, — сказал Белов. — Даже меньше.
– Целых четверо суток, — поправила Багила. — Так что давайте не будем ссориться, договорились?
Она протянула руку. Оставалось только пожать ее. Но разве Белов о чем-то договаривался? Он просто выслушал поступившее предложение, вот и все.
Шпиль над куполом «Белой ставки» вызывал ассоциации с вашингтонским Капитолием или питерским Адмиралтейством. Резиденция была расположена на левом берегу реки Ишим, в самом начале Водно-Зеленого бульвара с его фантастическими зданиями и таким обилием цветов, что от многообразия красок и ароматов голова шла кругом.
— Высота резиденции восемьдесят метров, — сообщила Багила, когда, чинно шагая плечом к плечу, они шли к помпезному входу.
— Со шпилем? — спросил Белов.
Он вовсе не хотел приуменьшить этим достоинства грандиозного строения, однако казашка оскорбилась, будто речь шла о скрытых недостатках ее фигуры.
— Между прочим, — сказала она, задирая свой нос с узкими полумесяцами ноздрей, — у здания есть еще пять подземных этажей.
— Да-а? — преувеличенно восхитился Белов. — И что там?
— Гаражи, технические службы, столовая.
— А еще?
— Ты очень хочешь узнать?
Это было произнесено с такой интонацией, что, поразмыслив, Белов решил: нет, не очень.
— И правильно, — одобрила Багила. — Гораздо интереснее, где нас примут.
Слово «нас» она произнесла так, словно они с Беловым были не разлей вода.
— В кабинете, наверное, — пожал он плечами.
— Не думаю. Для посещения «Белой ставки» есть одно важное условие: если президент на месте, то сюда не попасть, если только ты не министр или не глава другого государства.
— Но мы же попали.
— В том-то и дело.
Они поднялись по ступеням, где их встретили двое мужчин в штатском, один из которых открыл дверь, а второй сделал приглашающий жест: «Прошу».
Пока в исполинском холле с гранитным полом шло согласование визита, Багила продолжала шепотом посвящать Белова в особенности национального пиетета:
— Раз уж президент решил оказать нам такую большую честь, то аудиенция, скорее всего, состоится в одном из залов: Мраморном, Золотом, Овальном либо Купольном. — Багила мечтательно улыбнулась. — Или, по крайней мере, в гостевой комнате.
— Всего лишь? — притворился разочарованным Белов.
Багила приняла это за чистую монету.
— Гостевая комната этой резиденции обставлена и оформлена не хуже Грановитой палаты вашего Кремля.
Белов тихонько присвистнул. Удивляла его не роскошь дворца, а то, что простые люди не только оплачивали все эти резиденции, личные самолеты и яхты, но и гордились этим, как личной собственностью. Содержание царей и царьков влетало народам в копеечку, однако никто не роптал. Хотя не очень-то поропщешь, когда тебе садятся на шею и нещадно эксплуатируют, нахлестывая плетью.
Он продолжал размышлять об этом в лифте, напоминающем жилую комнату, отделанную красным деревом и мрамором.
— Зимний сад, — объявил сопровождающий на третьем этаже.
Войдя туда, Белов подумал, что слухи о великолепии «Белой ставки» весьма преувеличены. Это было не слишком просторное помещение, заставленное обычными белыми кадками с растительностью. В центре торчала довольно убогая бронзовая колонна со львами и орлами. Правда, пахло здесь здорово. А из окна открывался изумительный вид на Байтерек — главный монумент столицы, увенчанный двадцатиметровым стеклянным шаром.
Белов хотел поинтересоваться, что означает сие сооружение, когда прозвучал торжественный голос: «Господин президент республики Казахстан!» — и в помещение зимнего сада вошел немолодой, полный мужчина маленького роста, в котором угадывался тот самый Султанбаев, портреты которого украшали все улицы города. Его сопровождали двое мужчин — один изможденный, с нездоровым цветом кожи и отеками под равнодушными глазами, второй — крепкий, бодрый, с румяными щеками и правильными чертами лица. Когда все трое расселись на трех креслах, установленных у стены, напрягшаяся Багила представила их Белову.
Человек, похожий на Султанбаева, именно им и оказался. Худой старик с морщинистым лицом был председателем Комитета Национальной Безопасности господином Шухарбаевым. Румяного красавца звали Касимом Нурмухамбековичем Мухамбековым, он возглавлял казахское МВД.
Когда Багила представила их Белову, никто не выдавил из себя ни словечка и не расщедрился на приветливый кивок. Сесть ему тоже не предложили, да и не на что было: кроме занятых кресел в зимнем саду никакой мебели не было.
Вообще-то Белов не устал, но терпеть такое высокомерное к себе отношение было не слишком приятно. Приходилось стоять, перетаптываясь с ноги на ногу, под скрещенными взглядами первых лиц государства и чувствовать себя полным ничтожеством. На что, впрочем, и был рассчитан этот маленький домашний спектакль.
Некоторое время Султанбаев разглядывал его своими непроницаемыми черными глазами, блестящими, как маслины, а потом спросил:
— Скажите, уважаемый, вы уже принимали участие в операциях подобного рода?
— Да, — ответил Белов. И добавил, не моргнув глазом: — Неоднократно.
— Хорошо, — кивнул Султанбаев.
Его соратники глубокомысленно закивали тоже. Все три головы замерли и повернулись к Багиле, выступившей вперед в своем изысканном наряде.
— Сегодня, во время нападения, господин Белов проявил себя с самой лучшей стороны, — сказала она. — С его помощью, — она покосилась на Белова, — мы ликвидировали банду террористов. Наверное, они думали, что в машине ехали вы, господин президент. — Она слегка поклонилась в сторону Султанбаева. — Какое счастье, что это были не вы, Манарбек Султанбаевич.
Белов заметил, что во время этой тирады пергаментное лицо комитетчика напряглось, а потом расслабилось. Словно он опасался услышать нечто неприятное, но под конец успокоился. А вот министр МВД реагировал иначе: слушал речь Багилы с саркастической усмешкой.
Белов подумал, что самое время внести ясность в простое дело, вокруг которого зачем-то было напущено столько тумана.
— Прошу простить, — сказал он, — но я вынужден поправить многоуважаемую госпожу Жунзакову. — Произнося эту фразу, он подумал, что очень быстро обучился восточному искусству льстить собеседникам по поводу и без. — Еще в аэропорту я заметил слежку…
— Это были наши люди из Службы Охраны Президента, — поспешно вставила Багила.
Троица государственных мужей слушала обоих со все возрастающим интересом.
— Плюс неизвестный длинноволосый хиппарь, который следил за сотрудниками СОП, — перебил казашку Белов. — Думаю, он предупредил сообщников, уже находившихся в засаде. Покушения на президента не было. Убить хотели меня.
Похоже, Султанбаев почувствовал себя задетым.
— Почему не меня? — запальчиво спросил он.
— Мне сказал об этом один из террористов, — ответил Белов. — Перед смертью.
Султанбаев недовольно засопел и отвернулся. Вопреки здравому смыслу, ему казалось невероятным, чтобы кто-то хоть в чем-то оказался более важным, чем он сам.
Комитетчик и министр допускали такую возможность.
— Кто его убил? — осведомился Мухамбеков.
— Он умер от потери крови, — сказал Белов.
Как будто кровотечение у бронебойщика началось само собой, а не от пули, перебившей артерию.
— Успел что-нибудь сказать перед смертью? — спросил Шухарбаев, переведя взгляд с Белова на Багилу.
Она кивнула:
— Лейтенант Белов его допрашивал.
— И что?
Глаза всех присутствующих уставились на Белова. Поколебавшись, он покачал головой:
— Ничего конкретного. Так, бессвязный бред.
Шухарбаев откинулся на спинку кресла. Мухамбеков досадливо крякнул. Султанбаев поморщился.
— Вы его плохо допрашивали.
— Господин Белов угрожал выколоть ему глаза, — доложила Багила.
— И это не принесло результата? — удивился Султанбаев.
— Парень чувствовал приближение смерти, — пояснил Белов. — И ему было уже все равно, слепым он умрет или зрячим. Было бы неплохо выяснить его личность.
— Мы работаем над этим, — сказал министр МВД.
— Мы тоже, — вставил Председатель Комитета Нацбезопасности.
— А что намереваетесь предпринять лично вы? — спросил Султанбаев, глядя на стоящего Белова.
— Буду думать, господин президент.
Ответ Султанбаеву не понравился.
— Не думать нужно, а действовать, — веско произнес он. — Действовать, действовать и еще раз действовать! — Его взгляд опустился на наручные часы. — Времени у нас совсем мало. Каких-то девяносто с лишним часов. Мы должны срочно отыскать этих мерзавцев.
