– Младший лейтенант Солодков, командир артиллерийской установки первой батареи.
– Что с машиной случилось, товарищ Солодков? Афоня опасался ляпнуть лишнее. За сгоревшую самоходку Ивнев два дня шпынял, а тут командир дивизии. С ним лучше поосторожнее:
– Бронебойный снаряд насквозь прошел через правую сторону рубки. Командира и заряжающего убило. Механизмы тряхнуло крепко, но неполадки устранили силами ремонтников и экипажа.
– Ты же командир, – не понял полковник. – Говоришь, что убили, а сам живой-здоровый.
– На эту машину меня поставили, когда возле леса мою первую самоходку подбили. Сгорела, и механик погиб.
– Значит, пообтерся. В бою подбили?
– Так точно. Когда вел огонь по вражескому танку.
– Контузило, наверное?
– Немножко. Но к бою готов.
– Молодец лейтенант, – обратился полковник уже к командиру самоходного полка майору Цимбалу. – Сражался, подбили, контузили, а он уже новой машиной командует. Считаю, что награду заслужил.
– Представим к «Боевым заслугам», – козырнул Петр Цимбал – тридцатидвухлетний командир полка.
Мнение комбата Ивнева никто не спрашивал. Зато сразу влез замполит стрелкового полка.
– Наших орлов так просто не возьмешь. Дух боевой!
В отличие от Солодкова, майор так и остался в своих синих галифе, заляпанных кровью. Через плечо висел «маузер» – ни дать ни взять настоящий комиссар.
Карелин, видевший, как прыгал в окоп замполит и отсиживался там вместо того, что поднимать людей в атаку, едва сдержался. Командир дивизии заметил странно дернувшееся лицо лейтенанта.
– Вам тоже досталось?
– Кусок кормовой брони вырвало. По всему видно, снаряд-«пятидесятка» сработал. Экипаж не пострадал. Так, контузило слегка. Машины легкие, маневренные. Орудия сильные, но броню бы потолще.
– Воюем, чем дают, – коротко отозвался комдив. – К сожалению, и «тридцатьчетверки» не меньшие потери несут.
– Немцы все чаще подкалиберные снаряды используют и броню постоянно наращивают. Но метров за пятьсот мы ее прошибаем.
Комдив заинтересовался разговором с лейтенантом, задал ему еще несколько вопросов. Если командир самоходного полка майор Цимбал тоже внимательно слушал и одобрительно кивал, то капитан Ивнев с трудом скрывал раздражение. Нашли незаменимого специалиста! Будто поопытнее самоходчиков нет.
– Пушка ЗИС-3 на километр немца в лоб берет, если не ошибаюсь, – сказал комдив.
– На километр вряд ли, – покачал головой Карелин. – Это на полигоне такие нормативы предусмотрены. А у Т-4 уже подушка семьдесят миллиметров, плюс гусеничные звенья подвешивают. Так что подпускать приходится ближе.
– Ну-ну – неопределенно протянул командир дивизии и пошел дальше.
Приостановился комиссар стрелкового полка:
– У немца снаряды сильные, а у нас душа в пятках. Смелости бы командирам побольше.
Майора подхватил под руку командир самоходно-артиллерийского полка Петр Петрович Цимбал и подтолкнул вперед. Он неплохо знал характер своих самоходчиков. Видел, какой бой пришлось им выдержать, и опасался, что Карелин не оставит без ответа пренебрежительную реплику замполита. Не успел. Павел уже ответил с усмешкой:
– Была бы душа в пятках, мы бы три машины не потеряли и остальные с дырками да вмятинами. Но и фрицам вломили.
– А ты кто, собственно, такой? – остановился замполит. – Реплики в спины старшим офицерам кидает. Главный герой в полку?
Небольшой скандал все же получился. Что-то резкое ответил Павел Карелин, на него закричал майор-замполит. Обернулся командир дивизии, который уже отошел шагов на десять. Прислушался и осадил Карелина:
– Смирно, лейтенант! Ну и дисциплина у вас, товарищ Цимбал. Кто это такой?
– Лейтенант Карелин, заместитель командира батареи. В бою проявил…
– Зато в строю держать себя не умеет. Он что, устав не знает? Мне такие заместители в батареях не нужны.
И зашагал дальше.
Спустя час комполка Цимбал, молодой, энергичный майор, ждавший со дня на день очередного звания «подполковник», вернулся. Закурил папиросу, угостил Ивнева, Чурюмова. Павлу Карелину не предложил:
– Ты почему язык держать не умеешь? Или решил меня специально со всем политотделом поссорить. Паникеры, болтуны в полку… В общем, хотели тебя до командира машины в должности понизить. Оставили, учитывая боевые заслуги. Но и повышения не жди.
Капитан Раенко, рассчитывавший, что его все же вернут на прежнюю должность заместителя начальника артиллерии дивизии, тоже подал голос:
– Много берешь на себя, Карелин. Потише, поскромнее надо. Жалобы эти на слабую броню…
Он направлялся в штаб решать вопрос о передаче артиллерийского дивизиона другому командиру. Нес как подарок своему начальству никелированный трофейный «браунинг» и небольшой термос из нержавейки, наполненный коньяком.
В качестве начальника артиллерии мог позволить себе осадить зарвавшегося самоходчика и поставить на место.
– Ты иди, Раенко, по своим делам, – не слишком дружелюбно послал его подальше Цимбал. – Лучше бы пушки получше замаскировал.
– Новый командир этим займется.
И зашагал дальше. Сильные и скорострельные пушки ЗИС-3 имели высокий лафет и щит. Немецкие «семидесятипятки» такой же мощности были гораздо компактнее.
Занятый своими карьерными делами, Раенко, по существу, дивизион бросил, оставив за себя молодого командира батареи. Тот был неплохим артиллеристом, но вырыть в мерзлой земле надежные укрепления не смог.
Расчеты кое-как выдолбили неглубокие капониры, мелкие траншеи для укрытия людей и боеприпасов. Погнули о лед лопаты, набили мозоли от ломов и кирок и легли отдохнуть в ожидании обеда. О маскировке тоже позаботились слабо: натянули остатки камуфляжных сетей, набросали немного веток и травы.
Командир самоходно-артиллерийского полка Петр Петрович Цимбал, в прошлом комбат танкового батальона, позаботился о маскировке своих машин куда основательнее. Он давно уже знал, чем может обернуться небрежность. Но артиллерийский дивизион ему не подчинялся, а Раенко проигнорировал дельный совет.
Подводили итоги последних боев. В январе сорок третьего, когда первые самоходные полки поступили на вооружение, главную задачу им ставили поддерживать пехоту.
Но понятие это было слишком широкое, а применялись СУ-76 в самых различных ситуациях. Вчера одну батарею бросили на ликвидацию прорыва немецкой танковой группы. Сегодня «сушки» участвовали в наступлении, вели бой с немецкими танками.
Как и предполагали, сразу дало знать о себе слабое бронирование, хотя выражение «слабое» старались избегать. Зато самоходка со своим дальнобойным орудием показала себя как подвижная и эффективная огневая точка.
– Выстрел, максимум – два, и сразу меняйте позицию, – наставлял командиров Цимбал. – На ходу заранее намечайте место для временного укрытия. Это не «тридцатьчетверка», высота и остальные габариты небольшие, так что маскироваться легче.
– Сегодня «тридцатьчетверки» не меньшие потери, чем мы, понесли, – сказал Ивнев. – Снаряды у немецких пушек сильные, десяток миллиметров брони большой роли не играют.
– Зато в борт с двухсот метров нас любое противотанковое ружье возьмет, даже винтовочного калибра, особенно чешская самозарядка, – заметил Карелин. – Я к тому веду, что без десанта наступать нежелательно. Особенно когда линию траншей прорываешь.
– В траншеях нас обычной ручной гранатой могут прикончить, – согласился Захар Чурюмов. – Забросит фриц в отсек «колотушку» – и конец экипажу вместе с машиной. А брезент натягивать – видимости никакой.
– Немцы полевые укрепления основательно строят, – сказал Цимбал. – Порой сплошной лабиринт. Отсечные ходы, одиночные окопы для гранатометчиков. Потому берем за правило: командир машины и заряжающий всегда наготове с автоматом и ручными гранатами. Желательно в каждом экипаже по паре автоматов иметь.
Стали подсчитывать. Автоматов оказалось больше всего в батарее Ивнева. Набрали во время боев трофейных МП-40, не говоря уже о пулемете МГ. В остальных батареях с этим делом обстояло похуже.
– Наберем, товарищ майор, – уверенно заявил Захар Чурюмов. – У меня, кроме пулемета, три автомата имеются. Штатный ППШ и два трофейных. Один подарю нуждающимся.
– У меня тоже два автомата наготове, – заявил Афоня Солодков. – Один я сам у фрица захватил. Пристрелил гада и забрал.
– Ого, Афонька голосок подал, – засмеялся Чурюмов. – А как же! Сам комдив медаль обещал.
– Если обещал, представление сегодня же напишем. Заодно на Карелина. У него результаты неплохие, метко бьет, – подтвердил Цимбал.
Высказались, вроде легче стало. Что, командир полка броню дополнительную навесит? Десант – штука нужная, но, когда пулеметы в упор бьют, спрыгнут с брони – иначе смерть. И воспитывать их нечего, а гасить самим вовремя противотанковые расчеты и гранатометчиков.
