– Да! Да! Да! – Алессандро тяжело и часто дышал, будто находился в последней стадии удушья.
– И это вы уготовили сами себе. У меня нет к вам ни жалости, ни сострадания. К тому же вы можете и солгать. – Петерсен вновь дотронулся концом иглы до руки связанного. Алессандро опять завопил, и Джордже опять заткнул ему рот подушкой.
– Кто вас послал? – Петерсен дважды повторил свой вопрос, прежде чем Алессандро бешено завращал глазами. Толстяк убрал с его лица «кляп».
– Киприано... – Голос Алессандро ничем не отличался от вороньего карканья. – Майор Киприано...
– Ложь. Никакой майор не уполномочен затевать такие дела, – Петерсен третий раз осторожно прикоснулся концом иглы к вене, Алессандро хотел было завопить, но Джордже успел вовремя зажать ему рот. – От кого получили задание? Спрашиваю последний раз, Алессандро. Через секунду проколю вену. Для этого есть все основания. Чьи инструкции выполняете?
Джордже в очередной раз снял с лица пленника подушку. На мгновение показалось, что тот потерял сознание: Глаза бедняги закатились, но тотчас снова вернулись на место.
– Гранелли, – прошептал он едва слышно. – Генерал Гранелли...
Это было имя всемогущего шефа итальянской разведки.
– Игла все еще в миллиметре от вены – в любую секунду я могу нажать на поршень шприца. Помните об этом, Алессандро. Полковник Лунц знал о вашем задании?
– Нет! Клянусь! Нет!
– Генерал фон Лер?
– Нет!
– Каким же образом генералу Гранелли стало известно, что я нахожусь на борту «Коломбо»?
– Ему рассказал полковник...
– Так-так. Обычные доверительные отношения между союзниками. Что вы хотели найти в моей каюте?
– Документ... Сообщение...
– Петер, возможно, будет лучше, если вы уберете шприц, – сказал Джордже. – Кажется, он сейчас упадет, в обморок. Или умрет. Или что-нибудь в этом роде.
– Что вы добирались сделать с бумагой, Алессандро? – Острие иглы осталось на прежнем месте.
– Сравнить текст с... моя куртка... там... – Алессандро действительно еле ворочал языком.
Во внутреннем кармане его куртки Петерсен обнаружил сложенный вчетверо бумажный лист. Это был дубликат документа, находившегося в их каюте. Майор вновь сложил бумагу и убрал в свой потайной карман.
– Странно, – сказал Джордже, – он на самом деле близок к обмороку.
– Могут поспорить, его жертвы никогда не имели такой возможности... Что бы мне хотелось, так это всадить ему полную дозу, – с искренним сожалением проговорил Петерсен. – Несомненно, Алессандро представляет... представлял, – поправился он, – особое подразделение, специализирующееся на тайных убийствах. – Понюхав голубую жидкость в пробирке, майор бросил ее и открытую ампулу на пол. Затем разбрызгал по полу содержимое шприца. Стекло хрустнуло под его подошвами.
– На спирту, – сказал Петерсен. – Испарится достаточно быстро.
...В коридоре Джордже вытер со лба пот.
– Не хотел бы пройти через это снова, – признался толстяк. – Как, впрочем, и Алессандро...
– Я тоже, – добавил Петерсен. – А что испытали вы, Алекс?
– Ничего особенного, – угрюмо отозвался тот. – Разве что сожаление, когда вы не нажали на поршень. Я бы пристрелил его, не моргнув глазом.
– Хорошая мысль. По крайней мере, ему не пришлось бы мучиться. В любом случае, как оперативный сотрудник разведке Алессандро уже мертв. Его разотрут в порошок, когда появится в Термоли. А возможно, и в Плоче. Давайте закроем дверь.
Алекс вставил в пазы все восемь герметизирующих скоб. Чтобы не было слышно грохота ударов, он прижал к первой из них подушку, совсем недавно используемую Джордже для другой цели. Толстяк взмахнул кувалдой...
Когда последняя, восьмая, скоба была забита, Джордже сказал!
– Будем надеяться, это задержит их на некоторое время. Особенно если мы выбросим молот за борт.
– Поступим иначе... – Петерсен ушел и через минуту вернулся с газовой сваркой и защитными очками. В сварочном деле майор был новичком, но недостаток квалификации с успехом восполнялся энтузиазмом. Конечный результат его усилий не отличался большим изяществом, однако в данный момент это не играло решающей роли. Что действительно было существенным, так это намертво приваренная дверь.
– Теперь можно пообщаться с Карлосом и Михаэлем, – вздохнув, сказал Петерсен. – Но сперва надо немного пошевелить мозгами...
«...По-моему, звучит неплохо», – похвалил сам себя майор. Он сидел за письменным столом капитана. Перед нам стояла бутылка виски, рядом с которой лежало только что написанное им послание. – Попросим Михаэля отправить это открытым текстом, немедленно. Слушайте: «Полковнику Лунцу...» Затем, естественно, его кодовый номер. Далее: «Ваши убийцы и/или террористы – неумелая шайка. Алессандро и его „сапожники“ находятся на борту „Коломбо“ за прочно завален ной дверью. Извините, не могу поздравить вас генерала фон Лера, генерала Гранелли и майора Киприано с удачным подбором кадров. Привет. Зеппо.» «Зеппо», как вы помните, мое кодовое имя.
Джордже скрестил под животом руки.
– Неплохо, неплохо. Но мы точно не знаем, что «убийцы и/или» из ведомства именно полковника Лунца.
– А мы не обязаны это знать, – отозвался Петерсен. – Мы просто предполагаем. Надеюсь, наше сообщение вызовет переполох в голубятне. Как вы считаете, Джордже, голубки всполошатся?
Толстяк расплылся в улыбке.
– Полковник Лунц я генерал фон Лер ужасно расстроятся. Алессандро сказал, что они не были в курсе мероприятия.
– Теперь они свяжутся с итальянцами и будут в курсе, – промолвил Петерсен. – Хотелось бы мне послушать их телефонные переговоры, после того как Лунц получит радиограмму. Ничто не распространяется с такой скоростью, как недоверие и подозрительность. Особенно среди верных союзников. Полагаю, джентльмены, мы хорошо потрудились и заслужили право пропустить по стаканчику виски перед беседой с Карлосом.
Рубка рулевого освещалась лишь тусклым светом нактоуза [9]. У Петерсена и его компаньонов некоторое время ушло на то, чтобы привыкнуть к темноте. Карлос стоял у штурвала. Майор сдержанно кашлянул:
– Я удивлен, Карлос... Нет, меня просто пронзает боль при мысли, что такой благородный моряк, как вы, связан со столь беспринципными и неразборчивыми в средствах персонами, как генерал Гранелли и майор Киприано.
Карлос, держа на штурвале руки, продолжал пристально глядеть вперед. Когда же капитан заговорил, голос его был удивительно спокоен:
– Никогда не встречался ни с тем, ни с другим. А после сегодняшней ночи постараюсь не делать этого и впредь. Приказы приказами, но я никогда больше не возьмусь перевозить ни одного из наемников Гранелли. Они могут угрожать мне военным трибуналом, но дальше угроз дело не пойдет. Как я понимаю, Алессандро заговорил?
– Да.
– Он жив? – Судя по интонации, Карлоса не особенно волновал ответ.
– Жив и здоров. Никаких пыток не было. Простое психологическое воздействие.
– Если бы это было неправдой, вы бы не сказали, да и не смогли сказать так. Я потолкую с ним, сейчас же, – в голосе капитана не было и намека на спешку.
– Да, – сказал Петерсен. – Хорошо. Только, боюсь, толковать с Алессандро придется через закрытую дверь. Мы ее заперли, понимаете?
– Все, что можно запереть, можно и отпереть.
– Не тот случай, – майор виновато вздохнул. – Приносим свои извинения за столь бесцеремонное обращение с итальянским военным кораблем – мы сочли, что будет благоразумнее приварить дверь каюты к переборке.
– Ах вот как? – Впервые за все время беседы Карлос взглянул на Петерсена с выражением, далеким от вежливого интереса. – Вы приварили дверь? Оригинально.
– Сомневаюсь, чтобы вам удалось отыскать в Плоче сварочный аппарат.
– Я тоже.
– Чтобы их освободить, придется возвратиться обратно в Италию. Остается надеяться, что вы доведете катер до итальянского порта. Будет неприятно, если Алессандро с приятелями утонет вместе с «Коломбо». Но мы допустили еще одну оплошность, Карлос: судовой сварочный аппарат лежит на две Адриатики.
