откровения или подсказки. Даже мысленно иногда вопрос проговаривал. Ну давай, мол, мироздание, сформулируй внятно, что от меня требуется? Правильно делаю? Или неправильно? Может надо было мчать в Германию и Гитлера убивать, а я тут с этим графом ношусь, как с писаной торбой. Жизнь ему спас. Однажды. Шалтай его убивать не собирался, правда граф об этом не знает.
Ответы и озарения, ага. Как бы не так.
Как будто моргнул, и вот уже за окном акварельный сентябрьский рассвет. Где-то вдалеке кашляющий звук одиночных выстрелов. Лающая немецкая речь снаружи.
Я по-быстрому сгонял до столовой, пришлось там немного попререкаться с фрицами на раздаче, объясняя, кто я такой. Забрал порцию завтрака для графа, удалось даже кружкой кофе разжиться. По дороге я со всеми здоровался и знакомился. Нужно было примелькаться по-быстрому. Стать привычной частью этого нового интерьера. Ну и графу еще раз продемонстрировать свою полезность и преданность, не без этого.
Екатерининский дворец был в весьма печальном состоянии, бомбили его совершенно нещадно. До янтарной комнаты мы в первый день даже не добрались. До обеда граф и его подручные бродили по уцелевшим запасникам, что-то сверяли в документах, обсуждали очередность вывоза ценностей. Ближе к вечеру граф вдруг стал нервозно поглядывать на часы. Будто у него была назначена встреча, на которую он опаздывал.
В шесть часов он решительно откланялся, вручил мне ключ от своих «апартаментов», сухо сообщил, что у него дела и ушел, оставив меня в обществе Пульмана и компании.
Ах, да! У графа же где-то в Царском Селе есть весьма осведомленный в музейных делах информатор. Вряд ли у него было время завести здесь других знакомцев.
Меня задерживать никто не стал, так что я беспрепятственно покинул превращенный в руины дворец и поискал глазами графа.
Бл*ха!
Иногда он очень быстро ходит… Где теперь его искать?
Ладно, доверимся интуиции. Я направился в сторону самых уцелевших жилых районов Царского Села. Оглядывался, в надежде увидеть светло-серый костюм графа.
Под ногами хрустела бетонная крошка. В поисках я забрел в безлюдную часть города, где камня на камне не осталось от жилых построек.
Мысленно корил себя, что упустил шефа из вида. Мне непременно надо было знать, с кем он встречается. Редкие местные жители, что попадались на пути, смотрели на меня искоса затравленными глазами. Все-таки моя униформа, хоть и не военного кроя, но относительно чистая и ухоженная, сразу выдавала во мне фашистского прихвостня.
Женщины шарахались от меня, а мужики, опусти глаза, молча сжимали кулаки, но ничего не говорили. Зато про себя, наверное, проклинали.
— Свой я свой… — тихо бормотал я.
Только громко нельзя говорить, да и не поверит никто. Эх… Сам не понял, как очутился в окружении развалин. Дальше тупик. Черт! Развернулся, в поисках дороги.
— Эй, товарищ, потерял чего? — за моей спиной вырос мужик в потертой кожанке. Галифе заправлены в сапоги. Морда чуть угловатая и загорелая, как у тракториста, но глаза умные и цепкие. На военного не похож, но по повадкам сразу видно, что не простой мужичок. Может комсорг какой-нибудь.
Судя по бегающим глазкам, он все время был начеку. Боялся, что фрицы его сцапают. А ведь сцапают. Не сейчас так после. Городок маленький, подполье здесь трудно организовать. Да и кожанку на ватник поменять надо, чтобы не так в глаза фрицам бросаться. Видно, не успел еще.
— Ничего, — буркнул и я попытался пройти мимо.
Не тут-то было. Комсорг зарядил кулаком прямо мне в глаз. Вернее, он думал, что зарядил, но я был готов к такому повороту. Не вчера родился.
Уклонился в последний момент, и оттолкнул его от себя. Не бить же морду нашим.
Но «наши» оказались злыми. Неизвестно откуда вылезло еще двое, одежда у них была попроще, да и морды не слишком обременены интеллектом, но решительные и в доску советские. Вот влип, блин…
Рука машинально потянулась к заточке за голенищем. Нет… Не дело наших кромсать. Придется в чистую рукопашную работать. Хвала всем богам, у нападавших не оказалось огнестрельного оружия. Это еще раз подтвердило мои догадки, что мужики не из военных, а партийцы, до которых фрицы еще не добрались. Очевидно, ныкались в развалинах и теперь считали своим святым долгом, линчевать предателя, то есть меня.
Доказывать, что я свой — бесполезно. Любой полицай, если прижать, такую песню петь будет. Да и не привык я пощады просить…
Обступили с трех сторон. Умно.
— А ты верткий, дядя, — ухмылялся комсорг. — Но тем интереснее…
Напали разом, как стая волков. Я отступил, держась спиной к проходу, чтобы в угол не зажали. Подловил одного на выпаде, свалил его кулаком в челюсть.
— Ах, ты контра! — прошипел комсорг, наступая.
Упавший шевелился, но к продолжению боя явно не был готов. Осталось двое.
Комсорг взял в руку обломок кирпича. Понял, что кулаками со мной не сладить.
Эх, нечестно же так. Я схватился за обломок доски. Кирпич просвистел возле уха.
Хлоп! — припечатал доской по плечу коренастого напарника комсорга.
Бил не ребром, а плашмя, чтобы руку отсушить, но не сломать. Коренастый завыл и отступил на пару шагов, держась за отшибленное плечо. Комсорг снова подобрал кирпич. Вот ведь настырный какой.
Бам! — кинутый в меня кирпич впечатлялся в доску, которой я прикрылся, как щитом.
Мой черед. Махнул доской по длинной дуге. Пытаясь достать противника. Но комсорг присел, и швырнул мне в глаза горсть земли. Вот сука!
Я махал доской, пытаясь проморгаться. Краем глаза видел, что тот с «отсушенной» рукой уже тоже перешел в наступление. И по примеру командира с кирпичом. Хотелось без крови, но видно не получится. Нащупал заточку и почти вытащил ее уже из сапога, как почувствовал, что кто-то схватил меня за ноги со спины.
Бля! Это тот, что на земле валялся — очухался. Вцепился в мои сапоги, как клещ. Я замешкался на долю секунды, размышляя в какое место ему воткнуть заточку, чтобы не убить, но неожиданно получил чувствительный удар по голове. Даже не понял, чем. Поплыл, в глазах круги.
Доска выпала из рук, но я все еще стоял на ногах. «Клещ» уже переместился выше. Обхватив меня за колени, качнул. Я пошатнулся и потерял равновесие. Не устоял и завалился на спину. Вовремя — там, где только что была моя голова снова просвистел увесистый кирпич. Вот блин, чуть не зашибли, сволочи.
В голове крутилась гаденькая мысль: «Какая глупая смерть погибнуть от рук своих же…»
Но я не погиб. Воспользовавшись тем, что после прихода по голове, я немного пребывал в коматозе, на
