Я постоял минуту, давая глазам привыкнуть к утробному полу–мраку, потом заметил стоящую у дальней стены Буги. Она смотрела на меня, поигрывая небольшим металлическим прутиком длиной с обычную шариковую ручку. Эта штуковина не внушала подозрений, если не знать, что Буги способна сделать с ее помощью и что после этого останется от человека. Я – знал.
– Братик, во сне ты все время повторял женское имя, – сказала Буги и странно улыбнулась. Я почувствовал, как по моему позвоноч–нику побежали капли холодного пота. – Марта… Занятно. Неужели у тебя появилась женщина?
– Вообще-то это не твое дело, – ответил я ровным тоном, – но у меня действительно какое-то время была женщина… Там, в Самер-сене. И что с того?
– Ну, я просто подумала: а не познакомиться ли мне с ней? Как ты считаешь, братик? Все-таки у нас с тобой долгое время не было друг от друга секретов. Почему бы не возобновить эту… традицию.
– Ни хрена у тебя не выйдет, Буги, – сказал я, стараясь, чтобы ли–цо не выдало меня. – Она умерла… Покончила с собой.
Маска наигранной, нарочитой благожелательности мгновенно слетела с лица Буги. Некоторое время она смотрела на меня молча, перестав крутить свой чертов прутик, и глаза ее в эту минуту были по–хожи на два осколка льда. Потом она повернулась ко мне спиной и быстро пошла по подвальному коридору. Позже я сообразил, что в тот момент тоже мог ее прикончить. Но я этого не сделал. Осознавая, что эта женщина люто меня ненавидит, сам я испытывал к ней толь–ко жалость и еще, быть может, чувство вины. Ну, и еще я ее боялся.
Уже у самого люка, ведущего из погреба в соляные пещеры под городом, Буги остановилась и, снова уставившись на меня, прого–ворила:
– Знаешь, о чем я подумала, Макс? Как только кто-то рядом с то–бой начинает испытывать нормальное человеческое чувство, этот кто-то погибает. Странно, что ты еще не покрылся чешуей, братик. Ведь ты немногим лучше тех тварей, которых мы уничтожаем в Эпи–центре! Как тебе такие мои выводы?
– Да мне, если честно, плевать на твои выводы, – ответил я, хо–тя на самом деле они мне совсем не понравились.
– Так может, убрав моего братика, – словно не слыша меня, про–должала Буги, – я сделаю не менее благое дело, чем уничтожив ка–кого-нибудь стапи там, а?.. Да ладно, не парься, сейчас я не могу те–бя убить. К сожалению…
Я не успел ответить. В подвал скатился Сабж и ошарашенно уста–вился в темноту:
– Эй! Вы где? О, вижу! Господи, я вижу, случилось чудо! Я могу ви–деть! Охренеть! Буги, зачем ты раскидала тут столько маячков?
– Просыпались, – пожала плечами Буги и, взявшись за рычаг, открывающий крышку люка, вопросительно уставилась на меня. Я схватился за рычаг с другой стороны.
23. Смутные и довольно банальные размышления
К сожалению, я практически ничего не знаю о соляных пещерах под Орлиным Гнездом. Как и многого другого из того, что стоило бы знать. Конечно, по сравнению с гибелью человечества все это ка–жется сущим пустяком, да и само человечество тоже. Просто нарост на спине исполинской Черепахи, бороздящей Великий Океан уни–версума, зарубцевавшаяся язва космического желудка. И тем не менее обидно осознавать, что я не потрудился выяснить для себя да–же те подробности окружающего мира, которые имели ко мне самое прямое отношение. Если задуматься о смысле человеческой жизни, больше того, о смысле появления такой составляющей Вселенной, как мыслящее существо (не думаю, что Господь обошелся в этом де–ле одним лишь племенем людским), то я вижу этот смысл в постоян–ном пополнении знания, информационном коллекционировании, инфотелии, если хотите. Возможно, накопив необходимый интеллек–туальный багаж, научившись делать выводы и понимать окружаю–щий мир, человек смог бы постигнуть этот истинный смысл. Такой бо–жественный квест: пока не найдешь спрятанного в сандалии скрупу–ла, ворота Мории не откроются и сияющая надпись на языке Эльдар будет казаться набором идиом из словарного запаса фельдфебеля.
И действительно, какое-то время культ интеллектуального поис–ка имел место быть. Взять хотя бы период с начала XVIII по начало
XX века. Люди стремились к знаниям, а смысл жизни сводился к разгадке тайн Вселенной. Один и тот же человек запросто мог одно–временно трудиться над изобретением летательного аппарата тя–желее воздуха, писать километры гекзаметров и тонны многостра–ничных монографий, посвященных семейству БрпуаетСае.
Почему в конечном итоге этот культ свелся к практически абсо–лютному нулю? Думаю, по причине все той же тяги к наживе, по воз–можности легкой, не требующей больших физических, финансо–вых, эмоциональных (а как следствие – и интеллектуальных) за–трат. В результате тех, кто считался ярчайшими представителями своего времени, то есть фанатичных ученых, стремящихся проникнуть в тайны мироздания, стали числить придурками, людьми не от мира сего, заслуживающими разве что снисходительной улыбки. В этом и состоит основная ошибка человечества. Научные разработки, кото–рые не обещали в будущем финансовой, военной или любой другой стратегической выгоды, попросту перестали субсидировать, о них, вместе с их разработчиками, забывали. Что уж говорить о стандарт–ном человечишке (к примеру, обо мне), который не утруждается на–вести хотя бы поверхностные справки об окружающем мире? Чело–век стал постепенно превращаться в интеллектуально ленивого тю–леня и похоронил культ знания под складками жира, скепсиса и равнодушия. Это не самооправдание, это еще один приговор, кото–рыми, кажется, так и пестрит моя рукопись.
…Так вот, если вы представили себе романтические своды с нис–падающими прядями сталактитов и колоннами сталагмитов, то ошиблись. Возможно, в глубинах, скрытых под бушем, были и такие, но мы шли не пещерами, а подземными коридорами с полами, вы–ложенными еще до войны бетонными плитами, с кирпичными сте–нами и паутиной проводов на них. Все это, конечно, обветшало, рас–крошилось, пришло в негодность. Но эти тоннели все еще было про–ходимы и тянулись в нужном нам направлении. К Эпицентру. Вернее, когда-то они (а под городом раскинулась целая паутина пе–шеходных и даже автомобильных ходов) вели к расположенному по–близости курорту, где до сих пор сохранилось большое озеро с белы–ми от соли берегами. Правда, фешенебельные отели, некогда пост–роенные на его берегах, давным-давно стали руинами. Так что ника–кой романтики на этом отрезке нашего road movie не предвиделось.
24. Проводники и Вызывающие
Мы шли в полном молчании: Буги впереди, следом за нею шагал Сабж, я замыкал шествие. Проводник был на данном этапе наибо–лее ценным членом команды, его следовало хранить и лелеять. Бу-ги несла большой фонарь, который давал достаточно света, чтобы не цепляться за торчащие отовсюду провода и не спотыкаться о вы–вороченные наводнениями плиты. Короче, ничего романтичного и достойного внимания. На случай встречи с каким-нибудь упрямым глухим гадом, змеей или маленьким черным скорпионом все мы держали в руках тяжелые мачете – стрельба в замкнутом помеще–нии коридора ни к чему хорошему не привела бы. Но ни одна чешуй–чатая тварь нам так и не попалась. Спустя полтора часа мы вышли на большую террасу, нависающую над озером. Почти в ту же минуту через другой тоннель на террасу выехал черный спортивный «фер-рари». Я уже видел эту машину раньше, правда, тогда на ней были другие номера.
– Салам алейкум, уважаемые, – почти пропел Шурави, вылезая из салона.
Шурави был метисом, кроме того, как мне кажется, кто-то из его предков умудрился согрешить с рептилией, как та дамочка в «Золо–том ребенке» с Эдди Мерфи в главной роли, – было в лице и повад–ках Шурави что-то змеиное. Про таких говорят: «мягко стелет». Впро–чем, меня это мало парило, поскольку, как говорится, мне с ним де–тей не крестить.
Шурави был Вызывающим, и попасть без него на территорию Эпицентра мы не могли. Он это знал, и потому, как и все Вызываю–щие, заламывал за свои услуги непомерно высокую цену. Ну, а мы в свою очередь знали, что вариантов у нас нет, и платить соглаша–лись, хотя порой испытывали непреодолимое желание придушить Шурави шнурками от его же ботинок.
