Князеву ничего другого не оставалось, как пообещать не высовываться и не рисковать собой. Они не спеша доели шашлык, потом Карачун подбросил Богдана до ближайшей станции метро и они попрощались.
Дома Князеву не сиделось – приняв душ и побрившись, он начал мерить комнату шагами. Данное Карачуну обещание не давало покоя. Сидеть сложа руки, когда у тебя на глазах в мирное время расстреляли друга, было просто невозможно. А нарушить обещание не было повода – ни одной ниточки, ни одной зацепки, которые могли бы привести к заказчикам. Внезапно в кармане зазвонил телефон. Номер оказался незнакомым.
– Алло, говорите, – настороженно произнес Князев.
– Бодя? Здорово! Это Роман, удобно говорить? – раздался бодрый голос в трубке.
– Да, привет, дружище, очень кстати позвонил. Есть чем порадовать?
– Ну чтобы да, так нет, – сострил собеседник. – Все сложно. Можешь подойти на наше место?
– Когда?
– Часика через два – мне тут еще одну работенку доделать надо…
– Буду, приходи.
После этого звонка Богдан понял, что дело сдвинулось с мертвой точки, и уже не мог оставаться дома. Быстро оделся и пошел в бар. Поймал себя на мысли, что почти бежит, хотя времени в запасе было вагон. Заставил себя перейти на шаг и полюбоваться закатом. Но себя не обманешь – сердце гулко ухало в груди, и, несмотря на жару, тело била нервная дрожь. Уже в баре спросил коньяку, сразу сто граммов, и уже после первых двух глотков почувствовал, как блаженное тепло согревает изнутри, даря долгожданное расслабление и покой. В зал вошел Роман. Одобрительно посмотрел на выбор Князева:
– Ты, я вижу, решил не размениваться на пиво?
– Да, захотелось чего посолидней сегодня… Тебе заказать?
– Нет, я пивко пока – это так, с тобой потрещать заскочил… Работы сейчас привалило – не поверишь, еле вырвался. В нашей профессии отпусков не бывает… Короче, по твоему вопросу. – Роман достал и положил перед Князевым разбитый планшет. – Как я и говорил, все сложно. Открыть и раскурочить его с горем пополам получилось, но вот до ума довести – извини, мужик, «пациент скорее мертв, чем жив». Вот, – компьютерщик достал из сумки прозрачную папку с распечатанными фото и выложил перед Князевым – все, что удалось вытащить. – В ответ на удивленно поднятую бровь собеседника терпеливо пояснил:
– Это увеличенные иконки видеофайлов. Сами видеофрагменты восстановлению не подлежат. Вообще вся «начинка» этого чуда техники «полетела» безвозвратно, извини.
– Да что ты, с меня причитается! Я боялся, вообще ничего достать не удастся, – ответил Богдан, пробегая глазами по распечатанным на цветном принтере фото.
– Ну тогда до встречи. – Компьютерщик крепко пожал Князеву руку и быстро пошел к выходу.
Богдан тоже не стал задерживаться – не терпелось проанализировать полученные фото в тихой спокойной обстановке. Дома разложил бумаги на диване и сел рядом на пол. Первое фото не говорило ему ни о чем. Снятое явно при помощи вспышки, оно изображало внутренность какого-то подземелья. Покрутив его и так, и эдак, отложил. На следующей иконке он увидел знакомое лицо – капитана, который когда-то передавал им запечатанные ящики для «Геотехнологии». Еще на одной были запечатлены ворота самой организации. На последнем фото Князев увидел какого-то незнакомого старика, совсем седого. Размышляя о том, все ли фото касаются интересующего его дела и какое видео могло за ними скрываться, Князев уснул.
* * *
– Дочка, хватит целыми днями сидеть над учебниками. Одевайся, поедешь со мной. Заодно и проветришь голову от этих своих экзаменов. – Диваков без стука зашел в комнату Маши, которую ей выделил в своем шикарном загородном доме под Москвой.
– Куда это я поеду? Нет-нет, мне некогда, вступительные на носу, – попыталась было отказаться девушка.
– Ничего не хочу слышать. Бегом, жду тебя через десять минут на крыльце у машины. Хочу тебе показать, кто у тебя отец и чем занимается. Мы же должны друг друга получше узнать, правда?
– Ладно, уговорил. Только ненадолго. – Девушка с обреченным видом вздохнула и захлопнула лежавшую перед ней на столе книгу.
Диваков вышел из комнаты. Переодеваясь, Маша слышала, как он спускается вниз по лестнице на первый этаж, что-то напевая себе под нос.
Общественные слушания о дальнейшей судьбе обрушившегося недавно здания клиники проходили в одном из столичных домов культуры в центре города. Кроме многочисленных чиновников из всевозможных департаментов, служб, комиссий, депутатов городской Думы на заседании собрались и представители строительных фирм, претендующих на этот лакомый кусочек земли в исторической части Москвы.
Диваков припарковал машину на стоянке около ДК и, посмотрев в зеркало заднего вида, поправил на шее галстук.
– Ну все, приехали, мы на месте, – бодро сообщил он дочери.
Маша вышла и посмотрела на собравшуюся у входа толпу людей. Группка пенсионеров, тихо что-то обсуждая между собой, шла по тротуару в сторону Дома культуры. В простеньких плащах, с пустыми сумками и авоськами, чтобы на обратном пути заглянуть в магазин и купить хлеба и молока. Это были обычные люди, старожилы столицы, жившие рядом с обрушившейся клиникой, перебивавшиеся кое-как на нищенскую пенсию. Одни из последних могикан, проживавшие в центре Москвы по соседству с бизнесменами, нуворишами и прочими сомнительными личностями, которые в состоянии позволить себе, не напрягаясь, купить квартиру за несколько сотен тысяч, а то и миллионов долларов.
Услышав за спиной шум, Маша обернулась и увидела, как на стоянку подъехало и остановилось несколько автобусов. Из них вывалила куча народа и столпилась вокруг энергичного парня лет двадцати пяти – тридцати.
– Значит, так. Еще раз напоминаю – заходим и занимаем места в зале, желательно в первых рядах. Председатель собрания озвучивает проект реконструкции здания – все голосуем «за». После окончания возвращаемся в автобусы и получаем деньги. Все понятно?
– Абсолютно! – послышался нетрезвый голос из задних рядов.
– Так, кто это сказал? Мужчина, я же просил не пить. Все, вас я вычеркиваю. Выпившим и пьяным сразу говорю «до свиданья». Так, где вы тут у меня… вот, Степан Кириллович Липкин. – Организатор достал из папки несколько бланков с фамилиями участников и вычеркнул его из списка.
Через минуту проплаченная массовка зашла в здание Дома культуры. Маша с презрением смотрела на эту безвольную биомассу, готовую за тридцать сребреников проголосовать за что угодно. Вслед за ними потянулась вереница молодежи лет двадцати с несколькими комсомольского вида активистами во главе, также дававшие своим подопечным последние инструкции.
– Так-с, вроде бы ничего не забыл, – порывшись в папке с документами, Диваков сунул ее под мышку. После чего захлопнул дверцу и поставил машину на сигнализацию. – Идем, дочка, нам туда.
– Ты собираешься участвовать в этом цирке? Судя по тому, что я успела увидеть краем глаза и услышать краем уха, – там уже все давно решено.
– Ну почему сразу «цирк»? Серьезное мероприятие, люди будут решать судьбу здания. Это обычная практика: одни выдвигают предложения, другие голосуют. Кстати, если моя компания получит этот заказ, то я, кроме того, что восстановлю историческое здание, смогу еще и неплохо заработать, – отец подмигнул Маше и улыбнулся. – В таком случае сможешь просить у меня любой подарок, в пределах разумного, конечно. Ладно, пойдем, собрание сейчас уже начнется.
Диваков хотел посадить дочь в первый ряд, но Маша категорически отказалась и села в конце зала с самого края – отсюда, если что, можно незаметно слинять. Сам же отец отправился к представительного вида мужчинам, собравшимся у сцены, обсудить какие-то детали. Через несколько минут все они расселись за стоявшим на сцене столом, и седой мужчина лет шестидесяти с аккуратной бородкой объявил собрание открытым. Маша изначально подозревала, что отец затянет ее на что-то ужасно скучное, но решила – пускай. Хоть гляну, чем он занимается. Кроме местных жителей и проплаченной массовки в зале присутствовали несколько газетных журналистов с бейджиками на груди, пара фотографов. Съемочная группа муниципального телеканала – Светлана с оператором Сергеем – тоже была здесь. После большого успеха их сюжета о погибших диггерах продюсер дал им задание и дальше заниматься темой обрушившейся клиники. Пока не началось собрание, журналисты местных газет оживленно беседовали с людьми, выспрашивая их мнение о случившемся.
После того как собрание объявили открытым, худшие опасения Маши подтвердились. Перед собравшимися один за другим выступили представители Министерства культуры и Департамента охраны архитектурных памятников. Говорили много высоких слов о неповторимости и самобытности зданий старой Москвы, о желании во что бы то ни стало сохранить ее в первозданном виде. И – плавно подводили к мысли, что для этого необходимо начать плановую реконструкцию этих самых зданий. Потом на сцену вышел председатель комиссии округа по подготовке обновления архитектурного облика столицы. На обозрение публики вынесли проект будущего здания. Сказав пару слов о том, насколько тесно в этом проекте переплетены классика и современность, он передал слово непосредственно его автору – архитектору, представителю одной из крупных строительных компаний. Это был щуплый мужчина в сером костюме, очках и с буйной шевелюрой на голове. Говорил красноречиво и увлеченно:
