– Хорошо, что череп у него крепкий! Такой удар! Рука, к счастью, не сломана, – шепнул на ухо главному дежурный врач.
Крытый слышал все это, хотя доктор старался говорить негромко. Мужчины покинули палату, оставив с больным медсестру.
«Что с Катей? Почему мне ничего не говорят? Действительно не знают или...» Об этом Григорий не хотел даже думать.
* * *
Несмотря на несчастье, постигшее храм Иоанна Златоуста, церковь на Поликуровском холме не закрыли даже на время. Люди приходили молиться и брать целебную воду. Отец Тимофей, как и прежде, служил службу, очередь выстраивалась у фонтанчика со святой водой, у ворот храма все так же сидели нищие и калеки.
Лев Засоркин как раз собирался посетить этот храм.
– Колян, зафрахтуй нам экипаж, – распорядился он по телефону, вышагивая по своему номеру в гостинице.
На секунду он остановился, глядя безучастно на большущий экран «Панасоника», затем нажал кнопочку на пульте и вышел на балкон. Достал пачку «Мальборо» и щелкнул золотой зажигалкой. Наблюдая за московским бизнесменом, можно было сразу догадаться, что тот чем-то явно озабочен. Печать задумчивости не сходила с его лица. Размышления Засоркина прервал осторожный стук в дверь. Выкинув недокуренную сигарету, Лев Валентинович вернулся в комнату и пригласил:
– Входи.
– Взял «шестисотый» напрокат, – доложил расторопный Колян, показавшись в дверном проеме.
– Пошли, – коротко бросил шеф и скорым шагом направился к двери. Колян посторонился, пропуская патрона.
На улице у подъезда стоял темно-коричневый «Мерседес», за рулем которого сидел один из гвардейцев Засоркина. Остальные дружной свитой держались позади. Лишь Колян шел рядом с боссом.
– Ты что, черный или белый не мог взять? – недовольно спросил у помощника Лев Валентинович, критически осматривая «Мерседес». – Выглядит прямо как кусок дерьма, прости господи!
– Да в этой дыре только одна более-менее приличная машина и нашлась, Лев Валентинович! – обиженно прогудел Колян.
– Ладно, поедем в «шоколадке», – махнул рукой Засоркин.
Чудо немецких автомобилестроителей выкатило с гостиничного двора и полетело в сторону Поликуровского холма.
Иномарка вальяжно плыла по курортному городу, нетерпеливыми сигналами по-хозяйски разгоняя время от времени зазевавшихся водителей «Жигулей» и «Москвичей». Те только испуганно таращились ей вслед.
Довольно быстро Засоркин и его команда добрались до Поликуровского холма и остановились неподалеку от ворот храма Иоанна Златоуста. Покинув машину, они степенно направились к церковным воротам.
Прихожане давно уже таращили глаза на прибывшего московского бизнесмена и его команду.
– Посол, наверное, какой-то пожаловал, – шепнул на ухо стоящему рядом мужчине сухонький старичок в белой кепке.
– Посол от слова «пошел», – криво усмехнувшись, ответил ему мужчина. – Таких сейчас в России, особенно в Первопрестольной, – пруд пруди! Напокупали себе «мерсов», надели золотые ошейники – все, хозяева жизни! А на поверку копни – бандюга обыкновенный, сумевший жирный кусок оттяпать! – В последних словах отвечающего слышались откровенно враждебные нотки.
Между тем Лев Валентинович с истинно королевским достоинством почти миновал шеренгу нищих, раболепно ожидающих милостыни от богатенького человека.
Неожиданно один из них, пристально вглядывающийся в потемневшие на солнце «хамелеоны» Льва Валентиновича, резво поднялся с места и преградил дорогу.
– Что тебе, дьяволу, в церкви понадобилось?! Как в божий дом ты осмелился прийти, тварь продажная?! Земля разверзнется под тобой и упадешь ты в геенну огненную!
Засоркин, совершенно не ожидавший такого наскока, оторопело уставился на стоящего напротив него жалкого человека.
Нищий, одетый в совершеннейшую рвань, выглядел ужасно. Лицо его было сильно обожжено, особенно правая сторона. Кисти обеих рук покрывали страшные рубцы. Взгляд его горел диким безумством.
– Иуда, предавший братьев своих, повесился на осине!!! – продолжал между тем юродивый. – Такая расплата всех предателей ждет! И мошна тугая не поможет! – Скрюченные пальцы страшно растопырились и нацелились, казалось, прямо в лицо почтенному бизнесмену. – И «быки» твои тебе не помогут! Сколько загубленных душ за тобой, очкастый?! За лавье совесть продал!
Охрана Засоркина растерялась настолько, что оторопело взирала на неожиданного наглеца и только глупо моргала.
Между тем никем не останавливаемый юродивый продолжал неистовствовать:
– Что ты таращишься на меня, как на телку кабацкую?! Красив, да?! Ты в душу себе лучше загляни! Ты, как царь Ирод, пожрал всех вокруг себя! Врубился, зараза ты конкретная?!
– Ты... Ты кто такой? Ты чего на меня тянешь?! – выдохнул еще не пришедший себя от изумления Засоркин. Он даже снял свои очки и теперь во все глаза таращился на странного нищего.
– Ты на меня не кивай! На себя посмотри! – продолжал загадочный нищий. – Бог, он все видит! И тебе от него будет еще! Сказано в Завете: «И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься». Вот это и тебя ждет! Захлебнешься ты своим лавьем и сдохнешь от него!
Тем временем Колян первым очнулся и решительно шагнул к обожженному нищему. Люди, ставшие невольными свидетелями странного буйства юродивого, зашумели, обсуждая неожиданно полыхнувший скандал.
Засоркин, уже овладевший собой, чуть улыбнулся уголком губ и придержал Коляна. Ему совсем не хотелось, чтобы его парни на глазах у толпы, да еще на церковной паперти, избили жалкого нищего.
– На, полечись. – Засоркин открыл свой бумажник и достал сотню долларов. Он бережно положил купюру в кепку юродивого и уже собирался пройти мимо, считая, что неожиданный инцидент на этом исчерпан.
Но и тут нищий повел себя странно. Он медленно подобрал зеленую бумажку и, с ненавистью глядя на Засоркина, разорвал ее на две половины. Плюнув в каждую из них, он снова начал рвать, пока в конце концов от купюры не остались мелкие клочки.
– Это ты иуда, а не я! – с тихой яростью в голосе прорычал он. – Ты сам за тридцать сребреников продался и жлобье свое покупаешь пачками! Гунявым скотам, что на тебя пашут, баксы свои суй, а не мне, сволочь!
Засоркин побледнел от бешенства и ринулся на нищего. Теперь уже пришла очередь Коляна вмешиваться, сдерживая своего патрона.
– Валера! Что ты хавальник разинул?! Разберись с придурком! Не видишь, на шефа наезжают! – обернулся он к одному из телохранителей.
Неизвестно, чем бы закончился этот инцидент, не появись у ворот ограды скромная «копейка» отца Тимофея.
– Остановитесь! – послышался его густой, спокойный голос. – Вы на пороге храма божьего!
Засоркин перестал рваться из могучих рук Коляна и, немного остыв, стряхнул его лапы с себя и одернул костюм.
Валера, занесший уже свой кулак для удара, тоже застыл на секунду. Но, поскольку шеф и Колян молчали, он вновь ухватил за ворот старенькой рубахи несчастного оборванца.
– На кого ты руку поднимаешь? – Отец Тимофей спешил к храму. – Он же калека, наполовину сумасшедший, неужели вы не видите!
– Он меня тут при всех помоями поливал! – запальчиво отозвался московский бизнесмен, вновь надевая очки.
Юродивый с появлением батюшки неожиданно успокоился и только продолжал время от времени кидать волчьи взгляды на Льва Валентиновича.
Засоркин и сам понимал, что выглядит в высшей степени глупо. Он покосился на своего Валеру и уже спокойно, даже найдя в себе силы улыбнуться, сказал:
– Отпусти его от греха подальше!
Батюшка подошел к спорщикам. Засоркин тут же все внимание переключил на него.
– Я ведь с вами поговорить приехал, – объяснил бизнесмен, и они с батюшкой вдвоем отошли в сторону.
– Вы не сердитесь на него. – Отец Тимофей явно имел в виду юродивого. – Человеку этому от жизни крепко досталось. Несколько лет назад он в страшный пожар попал. У него тогда то ли дом сгорел, то ли на машине он перевернулся, вот и обожгло ему лицо. Вообще-то, он человек тихий, двор подметает, тем на хлеб себе и зарабатывает. Даже не знаю, что это на него нашло сегодня!
– Не волнуйтесь, – отмахнулся Лев Валентинович, – я уже забыл про него. Даже стыдно за то, что я позволил себе вспышку гнева. Я ведь действительно помочь хотел, денег дал, а он меня кроет по-всякому! Обидно стало!
– Не всегда людские сердца исторгают благодарность в ответ на доброе деяние, – вздохнул настоятель храма.
– Я с вами о соседе вашем поговорить хотел, о Григории Рублеве. – Осторожно придерживая батюшку за локоть, Засоркин отвел его еще дальше в глубь двора. – Гриша – мой друг. Я ведь именно к нему прилетел из Москвы. Он вам ничего обо мне не говорил?
– Не-ет, – несколько растерянно ответил батюшка, тем временем присматриваясь к новому человеку.
– Такое несчастье, – горестно вздохнул Засоркин. – Хотел отдохнуть от дел, а тут новые приключения.
