— Да, Джемал, я хорошо понял вас.
— Ну тогда удачи тебе и до связи. Завтра жду от тебя информации относительно встречи Хатима с неизвестными пока гостями. До связи!
— А разве сам Мирза не должен доложить о переговорах?
— Он доложит, но я хочу знать, все ли?
— Понял. До связи.
Переговорив с абонентом из Пакистана, Абдалла Муштак позвал водителя:
— Али!
Тот тут же вернулся на свое место. Муштак по сотовому телефону набрал длинный номер:
— Гандал. Всем сбор у меня через час. — И приказал водителю: — Домой!
Али кивнул, и «Ниссан» направился в сторону северного района Кабула, Шеркур, где стояли особняки новых афганских богатеев. Впрочем, вполне мирно и гармонично соседствующие с нищими трущобами.
Приняв доклад агента, майор Гранов повернулся к своему помощнику старшему лейтенанту Шустову:
— Слышал переговоры?
— Так точно, Виктор Алексеевич.
— Что думаешь по поводу действий Хатима?
Шустов пожал плечами:
— Ничего не думаю. Ясно пока одно: Хатим активно ищет контакта с нами. Зачем? Это ему одному известно.
— Ты отправил в Москву досье на него?
— Как только было приказано.
— Хорошо. Приготовь, пожалуйста, кофе, а я поговорю с генералом Александровым.
Гранов включил спутниковую станцию, набрал номер.
Ему тут же ответили. Заместитель директора Службы внешней разведки России генерал-лейтенант Александров:
— Добрый день, Виктор Алексеевич.
— Здравия желаю, Алексей Владимирович.
— Что-то подсказывает мне, ты хочешь обсудить вопрос, касающийся господина Мирзы Хатима.
— Так точно.
— Что ж, давай обсудим. Наш агент встречался с ним?
— С помощником и ближайшим соратником Хатима доктором Анваром Шади. Тот быстро передал следующее: завтра, Ак-Табаз, полдень.
— Значит, Хатим назначил встречу.
— Да. И я завтра в 11.00 убываю вместе с Надиром в Ак-Табаз.
— Надеюсь, не на машине посольства?
— Смеетесь?
— Пытаюсь тебя расшевелить, какой-то ты скованный.
— Я все думаю, что такого особенного может предложить нам Хатим? Работу на СВР? Но для этого не обязательно выезжать из Кабула. И потом, что за причина толкает его на сотрудничество с нами?
Александров проговорил:
— Я внимательно ознакомился с его досье. Хатим фигура в Талибане довольно известная. Он является одним из руководителей террористической организации «Свет веры», входящей в организацию Аль-Каиды. Формально Хатим подчинен Джемал ад Дину, но только формально. А сфера деятельности организации — северные провинции Афганистана. Те самые провинции, которые в конце девяностых годов сыграли роль буфера против открытой экспансии талибов на территории постсоветских среднеазиатских республик. Но тогда северным альянсом руководил Ахмад Шах Масуд, признанный лидер, опытный военачальник, вместе с Бурхануддином Раббани, известным лидером моджахедов во времена войны восьмидесятых годов, и генералом Дустумом. Сейчас даже близких по тому влиянию, которое имели на севере названные лица, там никого нет. А талибы не отказались от идеи создания халифата, в который должны были войти Таджикистан и Узбекистан. Не следует забывать, что именно на севере находится большая часть полей опийного мака, что доход афганских наркоторговцев превысил три миллиона долларов в год. С уходом войск так называемых сил по поддержанию мира из Афганистана обстановка в регионе обострится до предела. Талибан будет спешно занимать страну, ведь и сейчас движение практически контролирует южные и южно-восточные провинции. И остановить их некому. Возможно, именно в данном направлении Хатим хочет что-то предложить нам. Повторю, он далеко не Ахмад Шах Масуд, но у него в подчинении, по нашим данным, серьезные силы, насчитывающие примерно от пятнадцати до двадцати тысяч человек.
— Вы считаете, что Хатим хочет предложить себя на роль Масуда?
Александров ответил:
— Не знаю, но скорее всего да. Причем у Хатима, человека по натуре жесткого, есть веские основания мстить Талибану.
— Вы имеете в виду казнь его брата?
— И брата Джафара, и жены брата Заиды, которых талибы повесили, и пятерых детей.
— Но Хатим даже после этого остался на службе у талибов, почему?
Александров проговорил:
— Возможно, потому, что ждал своего часа? И он настал. Но гадать, Виктор Алексеевич, бессмысленно. Хатим назначил встречу не для того, чтобы обсудить обстановку в Афганистане, завтра он должен раскрыться. Тебе на этих переговорах никаких обязательств не давать. Меньше говорить, больше слушать и записывать. Единственное, что ты можешь обещать Хатиму, что все, сказанное им, гарантированно и точно будет передано в Москву. Ну, а что решит руководство России, если вопрос, естественно, будет стоить того, тебе неизвестно. И еще определись с порядком закрытой связи с ним, опять-таки если в этом возникнет необходимость. Ты понял меня?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
— Вот и прекрасно. Будь предельно осторожен. Хотя о какой осторожности можно говорить, если ты вынужден действовать без дипломатического прикрытия. И все же попытайся уцелеть.
— Я очень постараюсь, Алексей Владимирович. Один вопрос, разрешите?
— Да сколько угодно.
— Вы не рассматриваете варианта, что не Хатим лично, а руководство Талибана, используя влиятельного полевого командира, начинает игру с нами?
— Конечно, рассматриваю. Но в этом случае, по крайней мере за тебя, я могу быть спокоен.
— Все шутите?
— Нет, Виктор, говорю серьезно. Как только вернешься в посольство, сразу же передай запись разговора мне. В любое время. И не забудь проверить дом на предмет прослушивающих устройств.
— Обязательно, но нас могут слушать и на расстоянии?!
— Хатим, если он не действует по указке из Пакистана, предпримет меры защиты. Для него выход на нас — приговор на смерть без права на обжалование. Впрочем, приговор не только ему, но и всей семье.
— И что за идиотскую моду взяли террористы — резать всех в семье?!
— А разве не то же самое, только несколько в ином виде, происходило у нас, тогда еще в СССР, в известные тебе времена?
Гранов вздохнул:
— Вы правы. До свидания, Алексей Владимирович.
— Удачи, Виктор Алексеевич, и до связи!
Гранов отключил станцию.
Находившийся в кабинете помощник майора и водитель одновременно спросил:
— Мы завтра едем вместе?
— Нет, — ответил Гранов, — достаточно того, что поеду я.
— Без прикрытия?
— Ты думаешь, я так нужен, чтобы они подставили Хатима? Нет, Дима. Духи нашли бы другой способ взять меня. Давай-ка лучше посмотрим, что зафиксировала твоя камера во время мимолетной встречи с Шади.
— Минуту.
Старший лейтенант Шустов вставил флешку в компьютер, включил изображение. Гранов нагнулся к монитору:
— Так, связной идет к гостинице, из отеля по лестнице с охранником спускается Шади. Пересекаются. А это кто?
На экране мелькнул мальчишка:
— Пацан, — объяснил Шустов, — он пробежал мимо, когда сошлись Хаджар с Шади.
— Откуда он взялся?
— Из толпы.
— Но он мог слышать то, что сказал Шади?
Шустов пожал плечами:
— В принципе мог, только, по-моему, ему не до этого было. Парнишка спешил к друзьям, что атаковали машину немецких туристов. А как попрошайки липнут к иностранцам, не вам объяснять.
— Так он побежал сразу к своим друзьям?
— Точно утверждать не могу, я за ним не следил. Но что можно услышать, пробегая мимо? И парень этот постоянно у гостиницы обретается. Я его там уже видел. Сам еле отбился от этой стаи. Пока не пригрозил царандоем — полицией, не оставили. Сдуру дал одну монету в пять афганей, они и насели.
— Не нравится мне этот пробег мимо связного при передаче информации. И то, что ты не проводил парня. Хотя Хаджар и сам не обратил на него внимания. Ну-ка, перемотай запись назад. Связной рядом с Шади, мальчишка пробегает за его спиной. Что это? Случайность или чей-то продуманный маневр?
Старший лейтенант сказал:
— Случайность. За Хаджаром не велось наблюдение, я это проверял постоянно. Шади в гостинице также находился вне контроля. И потом, рассчитывать на то, что парень услышит разговор мужчин? К тому же оказаться возле связного именно в момент передачи информации? Нет, это нереально. Информация могла быть передана и не при личной встрече, а, скажем, раньше по спутниковой связи. Нет, Виктор Алексеевич, появление пацана случайность. Ну посудите сами, это же несерьезно, через какого-то попрошайку пытаться заполучить секретную информацию. К тому же что особенного было сказано? Завтра, Ак-Табаз, полдень? Да это может означать что угодно.
Майор посмотрел на старшего лейтенанта:
— Вот ты, Дима, убеждаешь меня, что парень — это случайность, а сам услышал сигнал. Ведь мог он услышать слова Шади?
