Майор Гранов вновь кивнул:
— Не надо. В Москве прекрасно понимают, чем может обернуться для России проникновение талибов в постсоветские среднеазиатские республики.
Хатим продолжил:
— Если талибы войдут в Таджикистан, то они захватят власть в Душанбе. И в Россию ринутся группы террористов и направится колоссальный поток наркотиков. Поток, который остановить будет практически невозможно.
Гранов, допив чай, отодвинул от себя чашку:
— Нам, господин Хатим, повторяю, прекрасно известно, чем грозит проникновение талибов в тот же Афганистан. И Россия предпримет меры по защите и собственных границ, и при необходимости границ Таджикистана, Узбекистана и Туркмении. Так что обсуждать эту тему не стоит. Скажите лучше, что намерены предложить вы? Ведь именно для этого я приглашен сюда?
— Да. Но перед тем как озвучить предложение, позвольте закончить мысль?
— Ну, хорошо, слушаю, — произнес майор Гранов.
— Прикрытие границ непосредственно между Афганистаном и Таджикистаном, а также Узбекистаном и Туркменистаном потребует огромных финансовых затрат. В условиях продолжающегося кризиса это не может не сказаться на экономическом и социальном положении в России. Прикрытие же собственных границ еще более затратно, ведь тогда придется закрывать границу и с Казахстаном, а последний станет тут же новой целью талибов. С другой стороны, и ввести ограниченный контингент своих войск Россия, придерживающаяся норм международного права в отличие от США, не сможет, как это было в восьмидесятые годы. Хотя даже весьма ограниченный контингент ваших войск в состоянии быстро навести порядок в Афганистане. Русские не американцы и уж тем более не англичане и французы. Русские умеют воевать. Это признанный факт. После того как в страну вошли так называемые силы по поддержанию мира, это не подвергается сомнению в афганском обществе. И в руководстве Талибана тоже. Но рассчитывать на ввод российских войск не приходится. Посему самым эффективным способом обезопасить себя от экспансии талибов для России является военная поддержка афганских сил, готовых противодействовать талибам на севере страны. То есть повторение, по сути, ситуации с поддержкой альянса Ахмада Шаха Масуда, Раббани и Дустума.
— И кто сейчас может выступить руководителем сил сопротивления на севере Афганистана?
— Я! — ответил Хатим. — Я могу договориться с командирами соединений, и тысячи афганцев будут готовы отстаивать Кабул. Движение сопротивления талибам будет поддержано населением северных и в большей части центральных провинций страны. Я понимаю, пока это только слова, но уверяю вас, мы сможем быстро от слов перейти к делу. Если Москва поддержит меня, то мы вместе создадим на территории Афганистана непреодолимый для талибов рубеж обороны. Кроме этого мы перекроем все каналы проникновения в Россию наркотиков, заводы же, действующие на севере, уничтожим.
Подумав, Гранов сказал:
— Но вы, господин Хатим, должны понимать, что Россия не сможет оказывать поддержку отдельно взятому полевому командиру. Для оказания военной помощи нужны более веские аргументы.
— Понимаю. Поэтому готов, как только натовцы уйдут, а талибы начнут наступление, организовать мероприятия в северных провинциях по объединению территорий и населения в целях противостояния продвижению талибов.
— Создать государство в государстве?
— Нет. Выступить руководителем антитеррористических сил, защищая интересы миллионов афганцев.
— А как же президент? Правительство?
— Вы думаете, они останутся в Кабуле? Президент и члены кабинета министров, все чиновники, входившие в верхние эшелоны власти при натовцах, покинут страну. Нынешний президент не станет дожидаться прихода талибов, чтобы разделить участь Наджибуллы, казненного сразу же, как только талибы захватили Кабул. Не помогло и дипломатическое укрытие. Нет, господин дипломат, нынешние чиновники не пойдут на эшафот, имея солидные счета и недвижимость в Европе.
— Не факт, господин Хатим!
Полевой командир улыбнулся:
— Россия создала в Афганистане обширную разведывательную сеть, но не все и не всегда вашим агентам удается узнать. У меня же, поверьте, имеется достоверная информация о том, что уже на данный момент существует согласованный с американцами план эвакуации президента и других важных должностных лиц марионеточного режима. Они уйдут из страны, господин посол, не дожидаясь подхода талибов к Кабулу. И вот тогда я обрету полное право выступить в качестве руководителя сил сопротивления.
— Понятно. На какую конкретно помощь вы рассчитываете, господин Хатим?
— Пусть это решают в Москве. Но в первую очередь нам потребуется современное стрелковое оружие, бронетранспортеры, боевые машины пехоты, танки, системы залпового огня, орудия обычной артиллерии, а главное — необходимое количество боеприпасов. Присутствие же отдельных частей и соединений российской армии мы будем только приветствовать.
— Значит, вы предлагаете создание нового Cеверного альянса?
— Скорее нового северного объединенного командования силами сопротивления.
— Смелое заявление и серьезное предложение.
Хатим проговорил:
— А разве у России есть альтернатива? Или вариант какого-либо другого эффективного решения по нейтрализации угрозы со стороны талибов? Ну, разве что ракетно-ядерный удар. Но на это Москва никогда не пойдет.
— Это все, что вы хотели мне сказать? — спросил Гранов.
— В общем, да.
— В таком случае могу обещать только одно: запись нашего разговора будет сегодня же отправлена в Москву.
— Большего я от вас и не ждал. Добавлю только, если в Москве заинтересуются предложением, а я надеюсь, что заинтересуются, то я готов встретиться с представителями руководства вашей страны. В любое удобное для вас время, гарантируя полную их безопасность.
— И это будет передано. Один вопрос в заключение нашего разговора.
— Да, господин дипломат?
— Какую роль в будущем наступлении Талибан отводит «Свету веры»?
— Насколько мне известно, на начальном этапе организацию восстаний в крупных городах центра страны, включая Кабул.
— Понятно.
Майор и Мирза поднялись. Гранов поблагодарил Хатима за прием.
В 13.40 «Тойота», ведомая Хаджаром, выехала из кишлака Ак-Табаз.
Мирза Хатим посмотрел на советника и ближайшего помощника:
— Ну, каково твое впечатление от разговора, Анвар?
— Перед тем как ответить на этот вопрос, я бы посоветовал вам связаться с Абдаллой.
— А?! Прослушка. Ну, конечно же.
Хатим открыл стоявший у стены чемодан, в котором находилась спутниковая станция, набрал номер. Ему ответили незамедлительно:
— Абдалла!
— Русский уехал!
— Я в курсе. Разговор ваш записан и в ближайшее время будет передан в Пакистан, так что завтра ожидай вызова по связи Джемала или даже самого Мехсуда.
— В дополнение к моему докладу?
— Да.
— Хоп. Мне не хотелось бы, чтобы твои люди продолжали оставаться у кишлака.
— Они уже сворачивают аппаратуру и вскоре уедут от Ак-Табаза.
— Я пошлю людей проверить твои слова.
— Ты не доверяешь мне?
— А ты, Абдалла, кому-нибудь доверяешь?
— Хоп! — повторил заместитель руководителя организации «Свет веры».
Хатим отключил станцию.
Шади ответил на поставленный вопрос:
— Одно то, что представитель российской Службы внешней разведки вышел на личную встречу, внимательно выслушал вас, задавая уточняющие вопросы, говорит о заинтересованности русских в любых инициативах, которые могут помочь им обезопасить себя на случай занятия Афганистана нашими бойцами. Хорошо также, что господин Гранов передает запись разговора в Москву. Но при этом следует учесть, что в Москве не будут с ходу принимать решения, вас, меня, ситуацию русские обязательно проверят, перепроверят, просчитают все «за» и «против» и только после этого пойдут или не пойдут на уже конкретные переговоры с вами.
— Все это верно. Пусть проверяют. Мы готовы к этому.
— Надо бы попросить Джемала полностью изолировать ваших родственников.
— Тоже правильно. Ты вот что, возьми людей и посмотри, уехали ли контролеры Абдаллы из рощи. Если не уехали, поторопи. Мне их присутствие совершенно не нужно.
— Хоп, я все осмотрю и доложу. Один вопрос, саиб!
— Спрашивай, Анвар, — благодушно разрешил Хатим.
— Долго мы здесь пробудем?
Полевой командир усмехнулся:
— Соскучился по своим молодым наложницам?
— Нет, но…
Хатим прервал помощника:
— Завтра утром уедем, и ты увидишь своих девочек. Мне сказали, ты выкупил у какого-то нищего десятилетнюю дочь?
— И кто же это такой осведомительный докладывает вам о том, что никого не касается?
