Одна из групп спецназовцев ликвидировала немногочисленную охрану у баптистской церкви и вывела заложников, включая мэра с семьей. До лесной полосы было недалеко.
– Двигайтесь быстро и организованно, – приказал лейтенант-спецназовец. – Мы вас прикроем.
Четверо диверсантов остались прикрывать отход освобожденных. Когда подоспел отряд бандитов, заработали разложенные на улице и площади мины направленного действия, проредив повстанцев и дав возможность отойти заложникам. Придя в себя после взрывов, бандиты опрометчиво попытались ринуться в погоню по темным улицам, а затем в лес. Но на границе города их еще раз проредили – при помощи оптических ночных прицелов – и отбили желание до утра участвовать в каких-либо поисках.
Но это было только начало. Потом стали рваться автомашины. Взлетели на воздух два бронетранспортера. Возникающие из темноты демоны обильно поливали скопления бандитов огнем, забрасывали гранатами, отрабатывали гранатометами. Смерть таилась всюду. А тут еще выяснилось, что командир Хан исчез.
Среди бандитов лесным пожаром разрасталась паника, но к утру ближайшим помощникам Хана удалось восстановить порядок и управляемость своим сбродом. Потери были огромны – в ночной бойне бандиты потеряли своего предводителя и больше трети личного состава. А тут еще от разведки поступило сообщение, что в сторону города движется танковая колонна. Настала пора делать ноги.
– Мы отступаем! – крикнул перед толпой новый командир. – Но мы вернемся! И нас будет миллион!
Отступать предстояло пешком. Транспорт был поврежден, да и толку-то от него – слишком уж уязвим для огня с воздуха. Двигать решили не в леса – там сам черт ногу сломит; именно оттуда выползли ночные бесы и, возможно, там и ожидают, предварительно заминировав все вокруг. Нет, идти надо было в горы – скалистые, крутые, со множеством тропинок, начинающиеся сразу за северной окраиной города. Тут главное темп. А значит, лишний груз не брать. Пришлось бросить часть награбленного, а раненых добить – не оставлять же своих боевых товарищей на съедение проклятым «железноголовым»!
Но боевики еще не знали, что возможные маршруты отступления в горах были вычислены заранее при помощи местных жителей, как свои пять пальцев знающих все тайные и явные тропы. Высадившиеся с вертолетов десантники заранее оборудовали засады по всем правилам военного искусства, которые им столь упорно вдалбливал Великанов.
Бандиты стали отходить в горы, и расставленные капканы начали захлопываться. И пошла кровавая потеха!
Отходящих бандитов ждали в самых удобных для засад местах. Это когда ни вправо, ни влево – с одной стороны обрыв, с другой горы. С вершин по тебе долбят пулеметчики, и рвутся мины, обрушивая камнепад.
Кто-то из бандитов падал на колени, вздымая руки и прося пощады. Кто-то отстреливался до последнего. Кто-то пробовал бежать. Без толку. Засада – это беспощадная машина, без всякой жалости и снисхождения перемалывающая людей. Пуля, осколок, взрывная волна – метут, не глядя, всех подряд. И нужно быть очень везучим, чтобы выжить в этой мясорубке.
Было организовано преследование тех, кто сумел вырваться из ловушек. Авиаразведка. Вертолеты. Удары НУРСами… Из полутысячи боевиков удалось уйти живыми чуть больше полусотни бойцов.
Проблема была решена. И настала пора считать потери.
В группе Великанова – четверо раненых, один тяжело. Первое, что всегда вдалбливал Великанов в головы своих подопечных – спецназ своих не бросает. В русской военной разведке так не поступали никогда, и не важно, какова цена. Каждый боец знал: товарищ сделает все, поставит на кон свою жизнь, но вытащит тебя. Это американские береты и английские спецы одно время, прикрываясь болтовней о святости боевой задачи и незначительности перед ней отдельно взятой человеческой жизни, могли ликвидировать раненого бойца, не дающего им держать темп.
Уроки русского десантника даром не прошли – из этой бойни спецназовцы вытащили всех своих.
Среди мирного населения потерь было немало, но было бы куда больше, если бы не освободили заложников, которых бандиты намеревались перед отходом взорвать прямо в церкви.
У других подразделений боевые потери были не фатальные, но все же чувствительные. В целом операция прошла удовлетворительно.
* * *
– Я впечатлен, – сказал адмирал У Хтай Аунг, встретив пропыленного, измотанного, но довольного советника на военном аэродроме. – С трудом верится, что мои люди могут так воевать!
– Они смогут еще и не так. – Великанов встряхнул головой, будто пытаясь избавиться от долбившего уши грохота вертолетных винтов. Хорошо поработавший «Ми-17», на котором прибыла диверсионная группа, расслаблялся, готовясь к долгожданному отдыху, винты вращались все медленнее. – Полгода – слишком мало для подготовки полноценного спецназа. Это так, курс молодого бойца. Хорошо, что в мои руки попали уже подготовленные бойцы и не надо было начинать с нуля.
– Результат выше всяких похвал. О чем уже доложено нашему милостивому и мудрому королю Наинг Тхуну, да продлятся годы его, – адмирал церемонно сложил перед грудью ладони. – Думаю, он пригласит вас на прием. Он заинтересовался русским Терминатором.
– Терминатор… – усмехнулся Великанов. – Я русский солдат. А это для знатоков звучит куда круче.
– Было бы честно, если бы генерал Вэй тоже прислал вам благодарность, – улыбнулся У Хтай Аунг.
– Есть за что?
– Вы уничтожили конкурента и предотвратили раскол его сил. Он вам обязан.
– Ну да, – согласился Великанов. – Если бы он знал о моем существовании, думаю, не поскупился бы на подарок. На свинцовые примочки емкостью в пару магазинов.
– Свинцовая примочка… Надо запомнить. Тоже русская шутка?
– Тоже… У меня просьба. Я хочу участвовать в допросе Хана.
Адмирал на миг задумался, потом привычно улыбнулся:
– Не вижу препятствий.
Держали пленника в застенках военной контрразведки. Командир Хан был мрачен, на вопросы отвечал односложно, но не скрывал ничего. Великанов, сидя в сторонке, внимательно слушал беседу, предпочитая не встревать в нее.
– Почему вы откололись от генерала? – спрашивал военный следователь.
– Он встал на неправильный путь и предал идеалы.
– Вы хотели их вернуть?
– Да. Мы сильны истоками. Духовной жизнью предков. Наш девиз – жизнь за свободную Суньяму!
– Вы не жалеете, что вам пришлось предавать своих? И о таком итоге? – поинтересовался Великанов.
– Я не жалею ни о чем. Каждый на Земле должен пройти свой урок. Мой урок мне пройти до конца не дали. Не страшно – я пройду его в следующей жизни. Я реализую свое назначение. Я поведу за собой людей в будущее.
– Можно ли рассчитывать на славное перерождение после убийства лам? – усмехнулся военный следователь.
– У тех монахов была своя карма. Я – лишь ее орудие. Возможно, я освободил их от цепи перерождений. И в чем я должен каяться?
– А почему вы решили, что имеете право вести людей в никому не известное будущее? – спросил Великанов.
– Я увидел свое назначение в свете мандалы.
Когда разговор зашел о старинной вещице, захваченной им в монастыре, Хан заметно оживился и в подробностях рассказал, как завладел вещью. И как генерал отнял ее.
– Я много увидел, – Хан поднял глаза, лучащиеся сумрачной силой и убежденностью. – Я понял, что он обычный тщеславец и тиран. И что я могу стать выше.
Игорь Великанов, получивший недвусмысленные указания из Центра по поводу всех ситуаций, возникающих вокруг таких артефактов, заинтересовался этой темой.
– Можете ее описать? Нарисовать? – Он встал, подошел к следователю, взял у него бумагу и вместе с карандашом протянул арестованному. Следователь опасливо отодвинулся, прикидывая, что в руках опытного убийцы карандаш является смертоносным оружием. Но Великанов успокоительно поднял руку – мол, не бойся, я с тобой.
Командир Хан пару минут тупо смотрел на лист. Потом карандаш заскользил по бумаге – быстро и точно, как по волшебству. У «художника» было при этом какое-то отрешенно-целеустремленное выражение лица. Через некоторое время на листе возникли витиеватые узоры. Если они соответствуют действительности, то странно, что ему удалось запомнить их настолько точно.
– Куда генерал дел эту вещь? – спросил Великанов, забирая рисунок.
– Насколько я в курсе, он переправляет подобные предметы в Европу. Там у него есть посредник по теневым сделкам с антиквариатом. Он помогает ему продавать святыни. У этих людей нет святого в душе. И они хотели править нами… – Командир Хан схватился за шею и втянул глубоко воздух. – Он-ни не могу-ут.
Он сжал голову руками.
Следователь ошарашенно смотрел на него. Поняв, что клиент не в себе, крикнул стоящим у дверей гориллам из военной полиции:
– К доктору его!
Не дай бог, с арестованным что-то случится! Командир Хан нужен живым, здоровым и способным повторить перед телекамерой все то, что он сейчас наговорил о клике генерала Вэя.
