— Остается выработать алгоритм.
— Чего тут думать! Сейчас звоним из телефона-пулемета, если вдруг хвост… верней, в любом случае, я встаю так, чтоб никто не заметил, какой ты номер набираешь, затем — пехом обратно к «Чернышевской» через Таврический, там на нехоженых дорожках проще будет заметить «хвост», от «Черныша» еще раз звоним, за это время, думаю, он успеет твой адрес… не твой, нужный нам, в смысле, установить… потом едем и грубо познаем обнаженную истину. Или голую правду.
— Лучше правду. Истина — это ведь всего лишь адекватное отражение субъектом действительности, причем, прошу заметить, «вне и независимо от сознания». Так считают философы. Лучше бы, чтоб Настя сказала правду сознательно.
— Ты опять начинаешь? Кстати, хотел спросить… что ты там утром про стригулярность завернул?
— Неужели не понял? Элементарный софизм о генетической связи понятий внебытийного уровня.
Мне показалось, что Гаррик вновь был готов или задуматься, или впасть в истерику, поэтому я быстро продолжил:
— В твоем алгоритме одна ошибка. Номер телефона-то у меня дома, в памяти аппарата. Так что мы сейчас, словно и не подозреваем о хвосте, едем ко мне, на Комендань — кстати, это же поможет нам установить, действительно ли за нами следят, — а затем телефонируем от меня Атасу. Я не думаю, чтоб «Астратур» прослушивал мой телефон.
Мы наконец-то вышли из Настиного подъезда, тормознули на Тверской тачку, и все завертелось.
Чудесный солнечный денек, уже который по счету — нынче погоду делают лукавые синоптики, а им все равно нет дела до летальных заморочек, — сухой асфальт, приятный во всех отношениях водитель, согласившийся ехать не слишком быстро… все это могло показаться чудесным! Если б за нами и впрямь не следили.
Аккуратненькую белую «пятерку» мы обнаружили еще на набережной. И грустно замолчали.
И не нарушали предпохоронной тишины до самого моего дома. Даже траурный хит новорусской эстрады, «Плачет девочка с автоматом…», из приемника в машине не мог поднять нам настроения. Когда такси подкатило к моему подъезду, а белая «пятерка» от большого ума въехала следом во двор и лишь в последний момент успела тормознуть якобы совсем в другом месте, мы с Гарриком сумели собраться и выйти из машины спокойно, с достоинством, неторопливо подняться по лестнице… Только когда за нами захлопнулась дверь парадной, мой друг, коллега и соучастник не выдержал.
— Быстрей! Быстрей!
— По-моему, глупо торопить бездушный агрегат типа лифта. Он тебя не услышит.
— Но какие козлы! Какие козлы! — возбужденно продолжал подпрыгивать Гаррик. — Какая тупая слежка! Как мы их вычислили!
— Если ты будешь прыгать в лифте, мы застрянем, — предостерег я его печально.
Есть причины для кручины, как говорится! Он был прав. Действительно, за нами следили настолько бездарно, что я начинал верить, что и у киллеров «Астратура» столько же профессионализма. Такие… хорошие люди… вполне могли и не выбросить ствол, и недо-стрелить Василиваныча, и промазать по мне… хотя меня, может быть, все же был приказ только испугать и подставить для сговорчивости, чтоб меня «не мучали этические моменты». Эх, Игорь, Игорь! Моя наивность объясняется только инфантильной верой в силу старой дружбы…
Атас узнал меня сразу, и оказалось, что он уже в курсе основных перипетий дела.
— Слыхал я, понаехали в город горячие южные парни. Сидят в «Эг-ноге» с самого открытия. И уже предъявили твоим дружкам-мафиози ультиматум, а с тобой вроде бы очень хотят поговорить милицейские!
Мне подвернулась шальная мысль, и я оседлал ее, словно ежа. И подскочил, естественно.
— Гаррик! — закрывая ладонью трубку, с жутким свистом шепнул я дорвавшемуся до моих запасов «Русского принца» журналисту. — Взгляни на улицу, во двор, там, у подъезда, никого не маячит? Чтоб больше смахивал не на «астратуровца», а на милицейского?
— Да что ты, Якубовский, что ли, чтоб за твоей квартирой слежку следить? Не мешай мне твою водку бодяжить… и бодягу керосинить!
Он нуждался в успокоительном!
— Посмотри, — со злодейскими интонациями в голосе приказал я тихо. И продолжил в трубку: — Что там о милицейских, а, Атас?
— Дурак, если от них бегаешь. Они сперва просто поболтать с тобой хотели, а когда дома тебя не нашли, призадумались. Но если ты имеешь в виду, следят ли за хатой, то, думаю, нет.
Гаррик тут же подтвердил это предположение Атаса громогласным «да нет, кроме «Астратура» там никого!». Я перевел дух. Но Атас был чем-то озабочен, обыкновенно он говорит короткими, рублеными фразочками, этот славянский Аполлон с дважды переломанным носом, а тут он что-то пока выдавал на редкость длинные и связные предложения. Хотя — не совсем Аполлон! Скорей — Арес. Да просто — Атас!
— Ты не сможешь мне по телефону один адрес подсказать? — я запикал клавишами аппарата, найдя нужный номер: 585-.. -…
— Твоим бандитам?
— Мне. Если ты настолько в курсе всех дел, событий последних дней, то должен бы знать, что у меня с ними намечаются проблемы.
— Ты б сходил к милицейским. Знаешь, мы с ними не очень. Но советую.
Все не так уж плохо, можно было узнать по последним фразам Атаса. Друзья остаются друзьями, и плохого они не посоветуют. Но я тут же одернул себя: да, а как же кореш Игорь, друг Корнев?!
А Гаррик? Но тут мне стало не по себе. При чем тут Атас и Гаррик Алферов? Корнев просто выбрал иную дорогу, а мы пока все же сохранили в себе чуть больше прошлого. Общего прошлого. Очень недавнего.
— Я схожу, Атас, но после того, как нанесу визит, как раз по тому адресу, который я прошу тебя узнать. Просто мне сначала хочется найти одного человека, который поможет меня оправдать.
— Хитро говоришь. Ладно. Как я понял, ты дома, — не вопрос, утверждение. — Жди. Перезвоню.
И он перезвонил — раньше, чем я успел отобрать у Гаррика мою последнюю бутылку «Русского принца». И выдал адрес. И не стал задавать вопросов. Только многозначительно хмыкнул:
— Удачи!
И сообщил дополнительное: Искровский проспект — так же как и авеню генерала Грачева — оказался совсем ни при чем. Недаром я не мог вспомнить ни одного кабака рядом с предполагаемым местом встречи. Хоть что-то мне известно! Но и номер телефона вполне мог ввести меня в заблуждение. Звонили из частной квартиры, расположенной в том же районе. Но на другой улице. Улице Дыбенко. Судя по адресу — дом N 17 — недалеко от конечной станции метро.
— Подтяни носки и поехали к Насте! — обратился я к Гаррику.
— А хвост?
Пьян да умен — двоекратный чемпион!
— Может, уйдем по крышам? — предложил Алферов.
Я был трезв и поэтому позволил себе напомнить аудитории, что в большинстве новых домов чердачные помещения заменены техническими этажами, в связи с чем выход на крышу становился проблематичным. «137-я серия» — это не «корабли»!
— Значит, пойдем этажом! — ответила аудитория, покачнувшись.
Мне не нравится, когда наносится ущерб памятникам старины, имуществу граждан и жилому фонду. Особенно тому, где живу я. Один раз мне удалось бесшумно подкрасться к большому отряду октябрят, вышибавшему дверь на технический этаж в моей парадной. Им было негде выпить портвейна. Так они мне и объяснили, потрясая бутылками, подружками и портативными ракетными установками. Я попросил их не гадить и поставить дверь на место после окончания банкета. Стоило пригрозить, что за это административное правонарушение их никогда не примут в пионеры, как они сразу расплакались, закурили косяки мира и пообещали накостылять мне по шее, когда вырастут, но исправно заколотили выбитую дверь. Я не волнуюсь — они так много курили и пили, что, пожалуй, им так и не вырасти!
И вот теперь мы, взрослые люди, с тем же юношеским задором начали вышибать ту же дверь. Чертовы октябрята здорово ее заколотили! Только призвав на помощь здравый смысл и золотое правило рычага, нам удалось ее высадить. Сперва мы отодрали толстенную доску, затем Гаррик навалился на неподвижную створку всем телом, а я сумел вбить короткий-короткий конец рычага в образовавшийся зазор. Затем мы навалились — и великое географическое открытие чертовой двери и технического этажа состоялось!
Гаррик все же взбодрился в моей квартире: пока мы шли до крайней лестницы крайнего подъезда в удушливой атмосфере и повышенной влажности, он успел навернуться, споткнувшись об одну из труб, а затем и приложиться ко второй башкой. Это попортило ему настроение и куртяшку, зато привело в норму его самого.
Чтоб выбраться на лестницу с технического этажа, нам пришлось выковырять еще одну дверь. Технически изнутри это оказалось сделать куда проще. Зато ни один из нас не оказался готовым к тому, что мы вылетели прямо пред ясные очи какого-то старого гнома с мусорным ведром. Заслуженный труженик сказочного мира застыл у мусоропровода, куда собирался вывалить с пяток «красных шапочек» — уже не из сказки, а из ларька — с надписью «САМЕО».
