Когда в квартире наступила тишина и в ней раздавался лишь скрип хромовых сапог Червонца, Слава подумал, что не так уж много нужно для того, чтобы заразить банду идеей. Достаточно обладать навыками организатора и чуть-чуть разбираться лучше остальных в правилах государственного устройства.
— Мы будем брать машину со старой наличностью, — жестко, словно приказал, бросил Червонец, наклонившись над столом так, что тот скрипнул.
— Я хоть и не пальцем деланный, но я не понимаю, зачем нам нужно лавэ, которым через два месяца можно будет подтирать задницу, — пробурчал Сверло, доставший из кармана ватника «ТТ» и начавший его разбирать для чистки. — Я бы понял, если бы ты сдуру предложил атаковать броневик с солдатами. Так хоть какой-то смысл просматривается. Сдохнем все как один в борьбе за это, но хотя бы будем знать, за что именно. А получать очередь из «ППШ» за бумажки с портретами дедушки Вовы… Быть может, ты хочешь их потом вырезать, сделать значки и продавать по двадцать копеек за штуку пионерам?
— Твой папа, Сверло, наверное, так бы и сделал. Но я, который зачинался не в пьяном угаре, мыслю совершенно иначе. Два месяца! Что можно сделать за два месяца? Скажи, пан Домбровский… Меня плохо понимают. Быть может, сын уважаемого в России вора объяснит лучше меня?
Во что не хотел ввязываться Корсак, так это в процесс бандитского сговора. Откажись он сейчас, сославшись на свою правоту — условия обещания им выполнены, а Червонцем нет, и есть тому свидетели, — ничего не изменится. Сейчас не изменится. Он будет продолжать томиться неизвестностью и находиться в плену, убежать из которого ему ничего не стоило. Но он не побежит, потому что бежать можно только к семье, а где она находится, Ярослав не знал. Согласившись же, он невольно превращался в соучастника тяжкого преступления, и уже не на правах свидетеля. Червонец точно сыграл на этом, заставив Корсака ввязаться в игру.
Выбирать не стоило, поскольку плюсов это не приносило, подозрительность Червонца стоила гораздо дороже.
— Червонец предлагает, как я понял, атаковать грузовик с деньгами, которые скоро выйдут из обращения. И он прав. Объясняя вам свою правоту, он просто совершает ошибку в порядке изложения своих мыслей. Вы упускаете из виду, что «старые» деньги сейчас-то совсем не старые. На них можно нынче по-прежнему покупать мясо, папиросы и платить за квартиру. На них можно выкупить помещение для аренды сроком на двадцать лет, можно закупить много сельхозтехники. В условиях строгой секретности готовящейся денежной реформы и при нежелании зарождать подозрение о ней государство не будет препятствовать ни одной частной сделке. Лучше потерять в малом, нежели потерять все.
Наступил момент, когда Корсак вынужден был выступить одним из главных идеологов предстоящей акции. Как наверняка сыграл Червонец, если Ярослав сейчас невероятно мучился от понимания безнадежности своего положения!
Пройдет время, налет на грузовик состоится благополучно. Ярослав с семьей (дай-то бог!) окажется за границей. Но пройдет еще немного времени, и кто-то из банды Червонца окажется в Крестах. Окажется скорее рано, чем поздно. И там он назовет имя Корсака. И вспомнит, что это именно Корсак объяснял банде, почему надо напасть на «денежный» грузовик. Не Червонец! Он-то как раз и не сумел ничего организовать, а именно Ярослав Михайлович Корсак, бывший боевой офицер, Герой Советского Союза, переметнувшийся в стан зловещей для всей Ленинградской области банды Святого!..
И власть поймет, насколько была права в своих догадках относительно злобной враждебности новому строю Корсака. И не поможет никто. Ни Шелестов, ни старые заслуги.
Стиснув зубы, Слава продолжил:
— Вы упускаете из виду и то, что информация об обмене этих денег еще не распространена, а значит, продавец по-прежнему готов менять имущество на купюры, которые вскоре ничего не будут стоить. Этот момент в своих объяснениях и упустил из виду Червонец, доводя до вас простые истины. По существу же Червонец абсолютно прав… В той ситуации, когда новые деньги еще ничего не стоят, а охраняются они как семья народного комиссара, — Слава многозначительно посмотрел на Червонца, — а деньги, имеющие право хождения, практически без контроля, брать нужно то, что плохо охраняется и имеет цену. То есть грузовик с деньгами, предназначенными к секретному уничтожению.
Вряд ли Червонец сам не мог так все просто объяснить. Он мог разложить все по полочкам с еще большей доступностью для людей, в чьей психологии он разбирался гораздо лучше Корсака. Но Червонец сделал большее дело: ничем не рискуя, он только что на глазах всей банды объявил человеком своим. А значит, отвечающим по обязательствам банды в полном объеме и в равной степени…
— И что же мы будем покупать на эти деньги в течение двух месяцев? — спокойно спросил Крюк, единственный из банды, кто вел себя хладнокровно.
У Корсака сложилось впечатление, что Червонец начал свою игру, коли он не посвятил в подробности свое ближайшее поверенное лицо.
Находясь в безвыходной ситуации, Корсак продолжал работать . Годами выработанное стремление получать информацию, откуда бы она ни поступила, мгновенно эту информацию обрабатывать, отсеивать шелуху и заносить в ячейки памяти главное, жило в нем даже тогда, когда в этом отпала необходимость. Разведчиками становятся, ими же и умирают. Разница лишь в том, что бывают времена, когда конкретные люди нужны разведке, а бывают, когда про них забывают.
— Мы ничего не будем покупать на эти деньги.
В квартире раздались возгласы недоумения.
Крюк не шелохнулся и даже не вынул из зубов папиросу. Вагон беззвучно хохотнул, оголяя стальные зубы, и откинулся на спинку стула. Сверло нахмурился.
— Можно вопрос, без «маузера»? — спросил Нетопырь.
— Валяй, — разрешил Червонец.
— А на фуя нам тогда под пули лезть? Или, быть может, нам снова пан Домбровский мозги промоет? У тебя, Червонец, что-то неважнецки это в последние дни получается.
— Народ просит, — зловеще улыбнулся Червонец, разворачиваясь к Ярославу.
И Корсак понял, что теперь нужно играть до конца. Он уже в банде , так стоит ли тянуть время, разделяющее его и семью? Не рискнуть ли, не ударить ли по голове в тот момент, когда от нее собираются убежать ноги?..
— Червонец хочет предложить поменять у нелегалов захваченные рубли на валюту. Думаю, на доллары США. Пропустить их через инстанции, позволяющие считать эти доллары честно заработанным капиталом, не знаю… отмыть от грязи и крови, что ли… и вложить в иностранные банки в виде легальных финансовых средств. Единственное, чего я не понимаю, — как он это будет делать в нынешних условиях при отсутствии связей с иностранными партнерами. Но раз Червонец не хочет ничего покупать, значит, он думает о валюте. Получается, что таковые связи у него имеются. Не занимался же он все эти дни тем, что только водку жрал… Но если я прав, тогда для меня остаются недоступными две вещи. Если речь идет о вложениях в иностранные банки, тогда речь идет и о бегстве из страны, и в этом случае мне непонятно, чего стоят речи вашего вожака о создании им вашего воровского общества и об его укреплении на территории области. Это первое, чего я не понимаю. И второе. Если Червонец собрался за кордон вместе со своим обществом — а только в этом случае его слова о равной доле каждому имеют смысл, — тогда как он собирается перетаскивать через границу вас и других отморозков, которых собирает в многочисленное стадо? Если идея с выбором грузовика для меня является остроумной, то сложнейшие финансовые операции, которые планирует человек без достаточных связей и образования, для меня являются безумием. Если не предательством, — спокойно закончил Ярослав и откинулся на стуле.
Удивлению Червонца не было предела. Брови его оставались неподвижными, но по тому, как расширялись зрачки вора, Слава понял, что попал в «десятку». Но Слава проиграл, не успев как следует насладиться своей победой.
— Ты очень умный человек, пан Домбровский, — сказал вор под ропот подопечных, понявших правоту Корсака. — И я подозреваю, что это объясняется генами отца. Но я разочарую тебя и обрадую своих людей, на этот раз взяв на себя труд объяснить простые истины лично. Пан Домбровский прав! Но только в одном…
Слава заметил, каким странным блеском стали отдавать в свете лампочки глаза вора.
— Мы купим валюту. Мы купим доллары. И паныч прав, считая, что у меня есть связи. Конечно, они у меня есть. Это связи Тадеуша Домбровского, Святого. Грузовик, в котором будут находиться деньги судостроительного завода в Мурманске, повезет их из аэропорта на территорию Монетного двора через три дня. Мы перебьем охрану из пяти человек и уведем грузовик в лес. Нужно будет изъять деньги в течение десяти минут, поскольку грузовики, следуя из аэропорта, отмечаются на каждом из контрольно-пропускных пунктов, известных только руководству органов госбезопасности области. На органы возложена обязанность организации безопасности перевозки денег…
