После этого он собрал на берегу сушняк, сложил в хижине небольшой кучкой и поджег, чтобы выкурить тошнотворный запах. И когда стал спускаться к берегу, чтобы искупаться, увидел, как от камышей отходит лодка с Гвари. Он сбросил с себя одежду и поплыл навстречу.
Берегись, Джон! — решил подшутить над ним Гвари. — Здесь крокодилы!
— Поцелуйся с ними, Пит!
Рэмбо ухватился за корму и стал подталкивать лодку к острову. Гвари бросил на дно весло и, не раздеваясь, прыгнул на Рэмбо, но тот поднырнул под лодку и, обхватив ее руками, погнал к берегу. На мелководье Рэмбо оставил лодку и бросился на Гвари. Гвари не устоял и плюхнулся в воду.
— Я не знал, что ты такой храбрый, Джон, — сказал он, сидя в воде. — Неужели ты не боишься крокодилов?
— А почему я их должен бояться? — спросил Рэмбо, натягивая штаны. — Они такие же звери-крокодилы, как люди-крокодилы. Ты узнал их, Пит?
— Всех до одного.
— И ты не предъявил им ордера на арест? — с притворным ужасом спросил Рэмбо. — Ты отпустил их?
— Да, сэр, — вздохнул Гвари, стягивая с себя одежду. — Я испугался, что они вернутся на остров и станут жарить твою печень. Ведь они тоже не завтракали. — Гвари принюхался и поднял голову. — Джон, твоя хижина горит!
— Не горит, — успокоил его Рэмбо. — Это я выкуриваю из нее злых духов. Пошли.
— Неужели Шаве дал тебе спички? — удивился Гвари.
— Нет, я утащил их у него со стола. Но он мне дал продуктов на три дня, чтобы я не умер с голода. Правда, на тебя он почему-то не рассчитывал.
Они поднялись к хижине, и Гвари заглянул внутрь. Она была полна дыма.
Ты что, приготовился здесь жить? — спросил он и бросил на крышу свою одежду. — Все три дня?
Нет, Пит, просто я привык все делать основательно. Рэмбо сел у рюкзака и развязал его. — Шаве получил от меня то, что ему и было нужно, — записку для синдиката. И когда он хорошенько подумает, то в любой момент может решить, что лучше синица в руке, чем журавль в небе. В полнолуние он получит алмазы за меня и сэра Джеймса и смоется.
— Но ведь ты сказал, что озолотишь его?
— Это журавль в небе, — повторил Рэмбо. — А Шаве хоть и жаден, но очень осторожен. И потом, подумай сам, — пока я живой, я для него опасен.
Рэмбо перевернул рюкзак и вывалил все его содержимое на траву. Здесь были лепешки, вяленое мясо, жареная рыба, бананы, какие-то фрукты в целлофановых пакетах, вода в бутылках. Рэмбо взял две банки с ананасовым соком и попросил у Гвари нож.
— Пит, — сказал он, взрезая банки, — не кажется ли тебе, что нам вполне достаточно по банке сока?
Гвари покосился на продукты и вздохнул.
— Знаешь, Джон, мне тоже что-то не хочется сидеть за одним столом с Шаве. И потом, если он задумал отравить тебя, то я-то здесь при чем?
Рэмбо ничего не успел ответить, как где-то совсем рядом, над ближним лесом сверкнула яркая вспышка молнии и страшный удар грома потряс, кажется, до основания весь этот маленький островок. В мгновение ока тучи заволокли все небо, низко опустились над озером, и сверху хлынули потоки ледяной воды.
— Лодка! — крикнул Гвари и бросился к берегу.
Рэмбо кинулся следом. Потоками воды лодку уже стащило в озеро и почти затопило. Они перевернули ее и засунули в густые кусты низкорослой акации. Молнии уже сверкали со всех сторон, удары грома слились в один зловещий грохот. И этот грохот прорезали вдруг пронзительные истеричные крики шимпанзе в лесу. Воздух пульсировал каким-то мертвящим синим светом.
Рэмбо и Гвари добежали до хижины и бросились в ядовито-вонючий дым. И тут Гвари вспомнил о своей одежде. Он выскочил наружу и стал обшаривать руками тростниковую крышу — она была пуста. Рэмбо бросился на помощь. Штаны они нашли в папоротнике, рубашка зацепилась за ствол пальмы.
Ливень прекратился так же неожиданно, как и начался. Рэмбо запрокинул голову и не поверил своим глазам. По-прежнему ярко светило солнце на бездонном голубом небосводе, и те же голоса, только, пожалуй, более возбужденные, наполнили своим гамом посвежевший лес. Ни продуктов, ни пустого рюкзака, ни банок с недопитым соком на месте не оказалось — все смыло и разметало бешеными потоками. Над островом повисло густое дрожащее марево.
Гвари выжал свою одежду и бросил на ветки акации.
— Сушись, Джон, пока не поздно, — сказал он. — А нам этот дождичек прибавит теперь хлопот.
— Может, он местный, Пит, и ничего страшного еще не произошло? — спросил Рэмбо с надеждой, снимая с себя мокрую одежду.
— Нет, Джон, он пришел с Луалабы и испортил теперь нам весь путь.
— Ты думаешь, к ночи мы не доберемся до Луалабы? — Рэмбо это уже начинало не нравиться.
Гвари грустно улыбнулся.
— Джон, — сказал он, — не забывай, что ты в тропиках — здесь день всегда равен по продолжительности ночи и никак не может быть более двенадцати часов. Это, во-первых. А, во-вторых, ни один ганга не скажет тебе, сколько ты можешь пройти в лесу за один час, за одну минуту и даже за одну секунду, потому что здесь смерть прячется под каждой травинкой.
— Ты все сказал? — спросил Рэмбо, выслушав длинную речь Гвари.
— Все, — кивнул Гвари, потому что к сказанному он действительно ничего уже добавить не мог.
— А теперь слушай меня, — Рэмбо заглянул в глаза Гвари. — Пит, я тебя очень хорошо понял. Но и ты пойми, — если мы не вернемся на Луалабу хотя бы завтра, нам не стоит вообще выходить из леса. Останемся здесь с шимпанзе. Но не думаю, чтобы и они приняли нас с восторгом.
Гвари обиженно засопел.
— Ты убеждаешь меня, — сказал он, — как младенца. А у нас про лес говорят: здесь никогда не теряешь времени, когда стараешься избавиться от опасности. Старая мудрая поговорка.
— Пит, — терпеливо продолжал Рэмбо, — я очень ценю и уважаю старые африканские поговорки. Но, скажи, что делать?
Гвари страшно выкатил белки глаз и, нагнувшись к уху Рэмбо, таинственно прошептал:
— Удирать отсюда, сэр!.. — его толстые губы растянулись в улыбке. — Джон, мне тоже не хочется провести остаток дней на деревьях. Давай тогда одеваться.
Они натянули на себя влажную одежду, и Рэмбо, почувствовав в кармане что-то непривычное, осторожно вытащил мокрую, раздавленную в лепешку коробку спичек.
— Чужим добром богат не будешь, — сказал Гвари и пошел к кустам акации.
Они вытащили лодку, спустили на воду, и Гвари взял весло.
— Простись со своей хижиной, Джон, и в путь.
— Зря я только ее протопил, — огорчился Рэмбо и сел поближе к носу.
Гвари оттолкнулся веслом, и остров стал удаляться. Когда они подплыли к берегу, то не узнали его. Отмель была затоплена. Часть крокодилов осталась на дне, привязанная к корягам, часть всплыла хвостами кверху. Гвари направил лодку в просеку, которая превратилась в реку не менее двух футов глубиной, — лодка лишь иногда скребла днищем по тростнику. Когда просека кончилась и начался лес, лодка проскрежетала по корням деревьев и остановилась.
— Приехали, — сказал Гвари и швырнул весло далеко в заросли. — Посиди, Джон, а я прогуляюсь.
Он вышел из лодки и скрылся в лесу. Рэмбо огляделся. Вода была кругом. Ею были насыщены толстые лоснящиеся стволы деревьев; пропитан окутавший ветки мох, из которого она сочилась и стекала тонкими струйками; наполнены жирные томные лианы. Она мутно мерцала озерцами и бесчисленными ручейками, которые журча и пенясь, деловито размывали могучие корни деревьев. И уже какая-то живность резвилась в этих водах, и шла вековечная борьба за свое место в этом беспокойном мире. Между деревьями и в зарослях уродливыми нагромождениями теснились коряги, обломки веток, оборванные куски лиан, сорванные листья, цветы, будто кто-то в ярости разбросал все это и, натешившись, ушел, даже не оглянувшись.
Гвари вернулся не оттуда, куда уходил. Значит, сделал небольшой крюк. Он сел на край лодки и посмотрел на Рэмбо.
— Здесь мы не пройдем, Джон, — сказал он. — Сплошное море с подводными рифами. Надо идти к Линди.
— Что это? — не понял Рэмбо.
Река приток Луалабы. Думаю, до нее не больше двадцати миль, — Гвари подумал и, чтобы взбодрить Рэмбо, добавил: — А может, и много меньше. Там мы свяжем плот и спустимся прямо к Понтьевилю. Тебя это устраивает?
— Так это отлично, Пит! Что же ты сидишь?
— Жду, когда ты уложишь провиант, — невозмутимо ответил Гвари. — И, кстати, забери свой тесак. Он мне уже ногу отбил.
Гвари снял со своего ремня нож и укрепил его на поясе Рэмбо.
— Тогда я готов, — Рэмбо вылез из лодки в воду и оглянулся на нее. — Пит, неужели мы оставим ее банде Шаве? Пусть уж они думают, что ее погрызли их зубастые покровители.
Он вынул нож и двумя страшными ударами пробил в ее борту дыру дюймов десять в диаметре.
— Правильно, Джон, — согласился Гвари. Крокодилы должны плавать, а не кататься в лодке.
