– Давайте сюда руку.
Он подчинился. Татьяна некоторое время разглядывала три параллельные борозды. Средняя из них была весьма глубокой.
– Это вы не о траву порезались, – сделала она заключение и подняла на него взгляд. – Как бы сухожилие не повредили. Шевелить пальцами можете?
– Могу. – Он для наглядности сжал кулак.
Булат понял, что наткнулся на стекло или острый камень, когда полз на четвереньках, и в горячке не почувствовал боли. Да и холодная вода выполнила роль анальгетика. Кровь почти перестала идти.
Татьяна обработала кожу вокруг раны зеленкой, наложила повязку, выпрямилась и заявила:
– Водить вы сегодня не сможете.
– Почему?
– Я сказала нет, значит, нет! – отрезала она. – Повезло мне с вами.
– Муж не разрешает вам садиться за руль? – догадался Булат.
– Он категорически против того, чтобы я ездила по городу. Смешно сказать, шесть лет живем вместе, а я лишь пару раз прокатилась, когда он был выпивший.
– Значит, собака – тоже предупреждение.
– Как это понять?
– Сегодня меня прямо в ладонь пчела укусила. – Булат показал ей руку. – Она сидела на кнопке будильника. Потом я поскользнулся на крыльце. Когда понял, что за мной гонится собака, подумал, что первые две неприятности были знаком. Нельзя ходить в сад! Кола меня отчего-то не покусала, зато я порезал руку. Теперь выясняется, что вы тут же решили воспользоваться этим, чтобы покататься на машине. Значит, все, что со мной произошло до этой минуты, можно считать попыткой высших сил не дать мне сегодня поехать с вами.
– Думаете, если я сяду за руль, будет беда? – спросила Татьяна.
Он кивнул.
– Сплюнь! – сказала она на «ты» и стала складывать инструмент. – Сейчас завтрак, потом сразу выезд.
Глава 19
Последыши фашистов
Уже вечерело, когда команда Тита добралась до последних частных домов. Дальше высились пятиэтажки.
В бронетранспортере, медленно перекатывающемся вслед за бойцами, уже сидели трое мужчин призывного возраста. Все они как один заявляли, что никакого отношения к ополченцам не имеют. Каждому задавался один и тот же вопрос: желает ли он служить в украинской армии? Ответы походили один на другой.
Конечно, Тарас понимал, что никто из них воевать не хочет. Но попробуй сказать «нет». Изобьют или пристрелят прямо во дворе, на глазах у детей. Желание пойти добровольцем изъявил даже подслеповатый парень без правой руки, потерянной еще до войны в автокатастрофе. Тит лично проверил его культю, убедился в том, что она старая, и отпустил калеку.
В отличие от них гвардейцы никого не усаживали в свой бронетранспортер, а вели по улице. У них улов был в три раза больше. Оно и понятно, они гребли всех подряд.
Тарас к своему удивлению увидел среди понуро идущих мужчин двух женщин. Одна, помоложе, несла на руках маленького ребенка. Вторая вела за руки двоих.
– Чего они творят? – удивился он.
– А кто их знает? – Тит ударил ногой калитку.
Она с грохотом распахнулась. Боец по фамилии Понедилок устремился в дом. Изнутри донесся грохот бьющейся посуды и женский крик.
– Давай за ним! – приказал Тит.
Тарас в два шага проскочил веранду, пробежал по коридору и оказался на кухне.
– Есть в доме террористы? – рычал Понедилок, направив автомат в голову женщине, лежащей на полу.
– Нет! – завопила она. – Откуда им тут взяться? Давно ушли! Потом солдаты все проверили.
– Ты одна здесь живешь? – продолжал допрос Понедилок.
– Мужа бомбой месяц назад убило. – Женщина прижала к лицу платок и протяжно всхлипнула.
– Подпол есть?
– А как же! – Она встала на четвереньки, ухватилась за край стола и выпрямилась.
– Ты что, ее ударил? – с трудом сдерживая себя, спросил Тарас.
– Сама упала через порог. – Понедилок цокнул языком. – Я женщин не трогаю.
– Ей-богу, сама. – Женщина испуганно посмотрела на Тараса и бочком прошла в коридор.
Бойцы направились следом за ней и оказались в небольшом помещении, приспособленном под кладовую.
– А чего пусто? – удивился Сидорук, обведя взглядом полки.
Лишь с потолка свисала гирлянда луковиц, а на полу валялись две тыквы.
– Сепаратисты все позабирали?
– Вот подпол. – Женщина показала на люк.
Понедилок нагнулся, взялся за кольцо и приподнял крышку.
– Чего там? – спросил Сидорук.
– Мышь в петле. – Понедилок бросил крышку. – Даже картошки нет.
– Тит! – раздался со двора голос Гончарука. – Поди сюда!
– Чего там еще? – недовольно пробурчал Титович.
Тарас направился следом за ним.
Гончарук стоял посреди двора, уперев руки в бока и широко расставив ноги.
– Она сказала, что никого в доме нет? – спросил он.
– Да.
– Гранату дай. – Гончарук, глядя на сарай, протянул к нему руку.
– Какую?
– Железную!
– Нет, ты не понял, командир, – ощупывая подсумки, залепетал Тит. – У меня есть лимонки и РГД.
– Давай лимонку.
Тит вложил ему в руку гранату.
Гончарук направился к сараю, на ходу вырвав кольцо.
– Чего это он? – Тит бросил на Тараса испуганный взгляд.
Но оба уже догадались: Гончарук нашел людей, которые затаились в подвале.
Так и есть! Войдя в сарай, он нагнулся, приподнял деревянную крышку люка и метнул туда гранату.
– Вот дает! – присаживаясь на корточки, заявил Тит, глядя на командира, бегущего к ним.
Грохнул взрыв. Сарай на мгновение вздулся. С крыши полетели осколки шифера. Клубы дыма и пыли заполнили двор.
– Господи, ироды!.. Убили! – взвыла женщина, выскочившая из дома.
– Кто там был? – оторопело спросил Тарас.
– А шут его знает, – весело ответил Гончарук. – Подошел, прислушался, кто-то говорит…
Тарас едва сдержался, чтобы не разрядить в этого недоноска автомат.
– Да как же можно, не разобравшись?! Вдруг там дети?
– Нужно! – выкрикнул Гончарук. – Они должны нас с хлебом и солью встречать или подыхать как скоты.
«Боже, где я? Неужели это двадцать первый век и рядом со мной мои земляки-украинцы? Кем мы все стали?» – думал Тарас, глядя в лицо Гончарука, который продолжал что-то изрыгать из себя. Неожиданно тот умолк и посмотрел куда-то в сторону калитки. Супруненко проследил за его взглядом. К ним с улицы направлялся тот самый майор национальной гвардии, которому Тарас недавно отказал в помощи.
– Что, крыс выкуривал? – спросил офицер и показал взглядом на развалины сарая.
– Я их сразу на тот свет отправил, – ответил Гончарук. – Ты чего пришел?
– Я сегодня вот к этому человеку обратился. – Майор бесцеремонно ткнул пальцем в грудь Супруненко. – Говорю, помоги машину починить. Отказал! – Майор вытянул руку в сторону дороги. – Видишь, у меня один бронетранспортер остался?
– И что? – спросил Гончарук.
– Это не иначе как вредительство! – Майор окинул Тараса взглядом, полным ненависти. – Я знаю, он у москалей служил. Даже воевал за них против чеченцев. Дай мне его, я проверю, как он служит нашему народу.
– Забирай, – неожиданно разрешил Гончарук и улыбнулся. – Только вернуть не забудь, а то я у тебя последний БТР отниму.
– Пошли со мной! – Майор вдруг схватил Тараса за шкирку и рванул к себе так, что хрустнули шейные позвонки, а из глаз полетели искры.
Супруненко схватил правой рукой запястье этого типа, вывернул его. Точный удар тяжелым армейским ботинком в солнечное сплетение заставил майора сложиться пополам. Он охнул и почти коснулся лбом земли. Тарас легонько толкнул его в плечо, и тот рухнул.
Во дворе воцарилась тишина. Даже женщина перестала выть. Все замерли в ожидании того, что произойдет дальше.
– Ты что себе позволяешь? – взревел Гончарук, пришедший в себя. – На майора руку поднял?
– Я подполковник. – Тарас зло плюнул себя под ноги. – Не нравится, расстреливайте.
Гончарук перевел взгляд на Понедилка, стоявшего с открытым ртом.
– Чего глаза пучишь? Забери у него оружие!
– Давай автомат. – Понедилок потянул оружие за ремень.
– Руки убери! – Супруненко вялым движением оттолкнул его в сторону и посмотрел на майора, вставшего с земли. – Чего тебе от меня надо?
Тот шагнул к нему. В следующий момент голова Тараса будто разлетелась на мелкие кусочки и рассыпалась по двору. В себя он пришел от боли, разлепил глаза и понял, что висит на плечах двух своих сослуживцев, которые волокут его через дорогу.
Супруненко увидел бронетранспортер гвардейцев, рядом с которым кучкой стояли местные жители, согнанные сюда майором. У мужчин руки за спиной были стянуты скотчем. Чуть в стороне жались к забору из кирпича те самые женщины и дети, которые привлекли внимание Тараса.
Майор встал между ним и женщинами и посмотрел на своих бойцов, что-то бурно обсуждавших рядом с пленными.
– Чего раскудахтались?
Толпа притихла. Все стояли и смотрели на майора.
