— Почему?
— У них есть информатор среди людей Сергея Борисовича. Или… среди наших ребят. Это головастые парни.
— Ещё бы не головастые, — кивнул утвердительно Олег. — Димка предложил наилучший выход. С одной стороны, куда ни кинь — всюду клин. Скажем Борисычу — «взломщики» за нас примутся, не скажем — Борисыча голову оторвет. Однако «взломщики» от Борисыча нас вряд ли защитят, — а если бы и могли, то не стали бы этого делать, — но вот Борисыч от «взломщиков» — вполне. Преимущество очевидно, вывод ясен.
— Может-то он может. Да только станет ли? — вздохнул Иван. — Ё-моё, во влипли.
— Предлагаю следующее. — Стас пожевал губами. — Звоним Борисычу, а потом дружно обрываем когти. Кто куда. Друг другу не сообщаем. Оговорим «нычку». Связь но пейджеру. Можно словесный код придумать.
— Стасик, — остановил гэбиста Олег, — это тебе не «игры патриотов». Мы не шпионы. Нас вычислят в пять секунд.
— Жить захочешь — не вычислят, — оскалился Стас, снял трубку телефона и протянул Ивану. — Держи. Звони. Нечего тянуть. Давай.
— Эти уроды больше не появлялись?
— Нет. Видать, здорово наложили в штаны после вчерашнего.
Двое мужчин, сидящих в салоне вишнёвой «четвёрки», переглянулись и засмеялись. Первый — элегантный красавец, отдаленно напоминавший Василия Ланового, — сидел за рулем. Второй — коренастый увалень, с бесцветным, словно выдержанным в отбеливателе «Ас» лицом, — устроился рядом. Он казался по-бабьи рыхлым, обрюзгшим, однако впечатление это было обманчивым. У него был неприятный визгливый голое и необычайно пронзительные глаза, остававшиеся серьезными даже тогда, когда тело желеобразно сотрясалось от приступов смеха.
Вишневая «четверка», припаркованная напротив белой, будто седой, «сталинской» восьмиэтажки, все утро стояла в длинной веренице четырехколесных собратьев. Пассажиров не волновало, что охрана вычислит машину. Номера все равно были фальшивыми.
— Видишь еще кого-нибудь? — спросил Рыхлый, поглядывая в зеркальце заднего вида.
— Нет пока. Запоминай. Пост на третьем этаже дома напротив. Второй подъезд. Предположительно наблюдателей двое. В нужном подъезде еще двое. Пока все.
— Запомнил, — кивнул Рыхлый.
— Подъезды и пути отхода?
— Все помню.
— Ты уверен, что эти… «юные следопыты» больше не появлялись? — Киноактёр повернулся к напарнику, вольготно положив руку на спинку сиденья, и принялся исподволь наблюдать за улицей. — Шеф с нас головы снимет.
— Уверен, — ответил спокойно Рыхлый. — Я бы их заметил.
* * *
В то же время на третьем этаже дома напротив один из наблюдателей-охранников поднес к глазам бинокль и сообщил напарнику:
— Записывай. Темно-вишневые «Жигули» четвертой модели. Номер «НЯ XXX М». В салоне двое мужчин. Записал?
— Да, — ответил тот, делая запись в журнале наблюдения. — Строители-то во сколько пришли?
— Десять тридцать четыре, — ответил наблюдатель. У него была превосходная память на лица и цифры.
— Ага. Всё. Позвоню, передам машину ребятам на проверку. Сфотографируешь «тачку»? Или мне заняться?
Вообще-то фотография входила в обязанности именно напарника, однако наблюдатель не стал возражать.
— Займусь. — Он опустил бинокль и. потянувшись к массивному установленному на тяжелом штативе «Никону», добавил с легким налетом осуждения: — Сачок ты, Лёнчик.
Записывающий, накручивая диск телефона, довольно хохотнул:
— Так ведь от работы кони дохнут, старик.
В обязанности этих двоих входило фиксировать всех появляющихся у нужного дома, фотографировать, записывать время прихода и ухода, а затем передавать данные для проверки по каналам МВД и реже ФСБ.
Они выполняли свою работу терпеливо и очень добросовестно.
«Сергей Борисович приехал через полчаса после моего звонка. На сей раз с ним не было многочисленной охраны. Наверное, амбал и клерк остались в машине. В офис вошел только Призрак. Такой же непрошибаемо-невозмутимый, как и прежде.
Телохранитель встал у входной двери и оставался там все время, пока его хозяин осматривал последствия ночного погрома. Я же излагал ему события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра.
— Любопытно, — произнес Сергей Борисович, и по его тону легко можно было понять, что он действительно озадачен. — И как по-вашему, кто эти люди?
Мафиозо остановился против меня.
— Понятия не имею, — ответил я. Получилось довольно резко.
Он кивнул и вновь начал расхаживать по офису, переворачивая мусор мыском туфли.
— Вы полагаете, они хотели запугать вас?
— Думаю, да. Иначе убили бы Петра. Да и меня, наверное, тоже.
— Логично. Говорите, разбирают стену?
— Именно так.
Я ждал удобного момента, чтобы попросить о защите.
— Вы выяснили, кто хозяин квартиры?
— У нас была информация, но… Компьютер разбит. Распечатку теперь не найти.
— Пожалуй. — Мафиозо огляделся. — Ладно, я поручу своим людям разобраться с этой проблемой. Однако, — он снова уставился на меня, — вы действительно работаете быстро.
— Это едва не стоило жизни мне и моему бывшему компаньону.
— Он в больнице?
— Да. В Склифосовского.
— Его лучше перевезти на безопасную квартиру, — сообщил мафиозо после короткой паузы. — Пока ситуация не прояснится окончательно.
— Боюсь, что у нас уже нет такой квартиры, — ответил я.
Он кивнул.
— Понимаю. Если хотите, я могу отправить пару своих ребят в больницу. На них можно положиться.
— Это было бы неплохо.
— Договорились. — Сергей Борисович улыбнулся, — Теперь о гонораре. — Он кивнул на кейс, до сих пор стоявший у ног Призрака. — В чемоданчике полмиллиона, как и договаривались. — Мафиозо помолчал, а затем добавил: — Если бы вы просто рассказали мне о соседней квартире, я бы данный вариант не принял. Но поскольку стену действительно разбирают… Вы заработали свои деньги.
— Спасибо.
Я не стал пересчитывать. Какой ему смысл меня обманывать?
— Не за что. Теперь что касается наших дальнейших взаимоотношений…
— Мне казалось, наши отношения исчерпываются заказом, — напомнил я.
— Это не совсем так, — возразил Сергей Борисович мягко. — Вы забыли условия договора. Наши отношения продлятся ещё некоторое время. Точнее, до субботы. Ближайшие дни могут выдаться довольно напряжёнными, и, мне кажется, для вас будет лучше где-нибудь переждать, Затаиться. Спрятаться. Однако я должен знать, как с вами связаться, если вы мне срочно понадобитесь.
— В этот момент я окончательно понял, что рассчитывать теперь придется только на себя. Мафиозо на нас плевать. Мы свою работу выполнили, а значит, выпали из круга его интересов. Конечно, он попытается отыскать „взломщиков“. В этом я не усомнился ни на секунду. Но только ради собственной безопасности. Или из чувства мести. Наша дальнейшая судьба его нимало не волновала. А предложение защищать Петра — всего лишь дань вежливости, ему не чуждой.
— Так как же мне с вами связаться? — вновь поинтересовался Сергей Борисович.
Я дал ему код своего пейджера и номер диспетчера».
* * *
— Ну, что я говорил? — буркнул Стас, когда за Сергеем Борисовичем закрылась дверь. — Кто как, а я на дно. Звоните на пейджер.
Иван отсчитал причитающуюся сумму. Гэбист бережно спрятал деньги в бумажник и, усмехнувшись, добавит.
— Совет. Бесплатный. Рвите когти. У Борисыча что-нибудь не заладится — придёт за нашими головами.
— Все правильно, Иван, — серьезно подтвердил Олег. — Так и произойдёт.
— А Пётр?
— Что Пётр?
— Он у Борисыча вроде заложника.
— На фига ему Пётр? Пётр вышел из дела и к нам теперь касательства не имеет.
— Если Борисыч захочет прихватить нас за жабры, то сможет использовать Петра в качестве приманки,
Олег неопределённо шевельнул бровью. Деловито собиравшийся Стас пожал нам руки.
— Пока. Встретимся на той неделе.
— Хотелось бы надеяться, — шумно вздохнул Олег.
* * *
Пятеро мужчин, собравшихся в номере гостиничного комплекса «Измайловский», были настроены очень и очень серьёзно.
Трое из них сидели у низкого журнального столика, четвертый стоял у двери, пятый — у окна.
— Что будем делать? — спросил Рыхлый. — Эти твари обнаружили нашу квартиру, а что, если они и наш план рассекретят?
— Прекрати орать! — рявкнул Киноактер.
— Ничего страшного не произошло, — спокойно добавил стоявший у окна Молчаливый.
— Какого хрена! — тонко взвизгнул Рыхлый. — Тебе хорошо говорить. Ты координатор, отсидишься в сторонке. А вот что делать нам, а?
— То же, что и раньше, — ответил холодно Киноактёр. — Что ты собирался делать раньше? Раньше ты собирался пойти и завалить кучу народу. Ничего не изменилось. Одним человеком больше, одним меньше…
