Мы подкрались к самым дверям особняка. К тем, за которыми находились двое с автоматами Калашникова.
— Запоминай, — в самое ухо шепотом сказал мне Лешка. — Начинаем с подвала. Планировку помещений я тебе рассказывал. Помнишь?
Я утвердительно кивнул.
— Сейчас заходим как ни в чем не бывало…
— Да там же эти! — переполошился я, имея в виду, что автоматчики не дадут нам спокойно проникнуть в дом.
— Не ссы в компот, как говорит старик Матвей. — Главное — будь готов…
— Всегда готов! — вскинул я руку в пионерском салюте.
Лешка посмотрел на меня как на душевнобольного и потянул за ручку двери, которая оказалась заперта.
— Ну, чё там у вас?! — раздался из-за двери недовольный возглас.
Охранник наверняка подумал, что это прожектористы. Провернулся в замке ключ, и массивная дубовая дверь отворилась.
— Здорово! — поприветствовал автоматчика Лешка. — Спите, сурки?
— Леха?! — удивился тот. — Ты откуда? Ты чё, купался? А это кто такой? — глянул он в мою сторону.
— Святой дух, — ответил Леха.
— Святой?! — еще какое-то время обалдевал от неожиданности охранник. Но очень скоро пришел в себя и вскинул автомат. — Стоять! Паца…
Он, видимо, собирался позвать на подмогу пацанов. Но не успел. Звонарев всадил ему нож в сердце по самую рукоятку.
В это время откуда-то из-за угла появился второй. И мне пришлось не мешкая метнуть в него нож. Может, не так красиво, как это сделал только что на пляже Звонарев. Но в цель попал.
Оттянув тела с прохода и осмотрев оружие, мы двинулись вперед. Возле одной двери на первом этаже Лешка остановился.
— Здесь еще двое, — сказал он. Открыл дверь и шагнул через порог. За столом на самом деле чаевничали двое. Один из них вскочил как ужаленный.
— Ты?! — и, направив в Лешку пистолет, выстрелил. Мы оба, как по команде, сиганули в разные стороны с последующим кувырком через плечо. Завершая кувырок, Лешка больно ударился о ребристый металлический корпус своего оружия. Все ж таки не для акробатики конструкция. Это помешало ему сгруппироваться, и парень с пистолетом нажал на спусковой крючок еще раз. Лешка взвыл от боли, и, матерясь, повалился на бок. В следующую секунду я дал короткую очередь по обоим охранникам. Те рухнули.
— Леха, ты как?
— Каком кверху. Бля, в ногу зацепил. Этого еще не хватало! Я пробовал перевязать Лешке ногу разорванной скатертью, а по коридору уже громыхали чьи-то ботинки. Нет, не одна пара. Слышались еще шаги. Чуть тише.
Лешка уже не боец. Это ясно как Божий день. Херово, братцы, оставаться одному в такой пикантной ситуации. А что если прожекторист соврал и в доме не четыре охранника, а, скажем, сорок четыре? В таком случае напрасно дергалась старушка в высоковольтных проводах. Не сдюжу я. Потому что не Рэмбо.
За дверью послышалась какая-то возня. Недолго. Секунды три. Затем дверь распахнулась, и мы с Лешкой, не меняя положения, выстрелили залпом в первого, кто появился в проеме.
Ё-моё! Такого расклада не ожидал никто. На пороге стоял сам Витек Конопля и держал перед собой бездыханное уже, продырявленное пулями и кровоточащее тело женщины. Ну не паскуда?! Он придерживал ее, обхватив левой рукой под мышками. В правой у него был пистолет Макарова. Но Витек держал ствол опущенным.
Поразило нас с Лехой не то, что Конопля прикрылся чужим телом. На него это было похоже. Щитом в данном случае послужила… Лариска. Это ее он первой впихнул в комнату, и поэтому сам остался жив. Выходит, она побежала с ним, когда услышала стрельбу в доме. Вот что за возня слышалась из-за двери. Вообще я ожидал увидеть на месте Лариски кого угодно — Сашку, ее мать, но только не подружку Конопли.
— Не стреляйте! — выкрикнул Витек. — Поговорим. Глядя на наше оружие, он понимал, что успеет завалить в лучшем случае лишь одного из нас. Второй же сумеет нафаршировать его свинцом под завязку. А умирать — о, премьера мысли! — не хотелось.
— Пидорюга! — выругался Лешка.
— О чем базарить, Конопля? — сказал я. — Я тебе живой ни к чему. Ты мне тоже. Мы оба трупы. Давай заканчивать.
Я надеялся, что Сашка еще жива. В таком случае, если мне или Лешке удастся сейчас убить Коноплю, то девчонка, возможно, выкрутится из этой жуткой истории.
— Стреляй, Витек! И потом — свой фирменный, контрольный!..
— Если успеешь, падаль, — вклинился Лешка и из стороны в сторону повел своим стволом.
Конопля проследил за этим движением взглядом.
— Леша! Женя! Ребята! — скороговоркой залепетал Витек. — Все решим по-другому. Зачем кровь проливать?
— Удрочище! — прохрипел Звонарев. — Зачем кровь проливать, спрашиваешь? Даты, сучина, по уши в крови.
— Где Сашка? — спросил я. Этот вопрос меня волновал сейчас больше других.
— Не переживай, Женя! — доверительно сказал Конопля. — Я предлагаю вариант…
— Заткнись! — рявкнул Лешка. Речь ему давалась уже с трудом. Рана сама по себе была неопасная. Примерно такая же, как тогда, в Афгане. С той лишь разницей, что не ножевая, а огнестрельная. Но остановить кровотечение не представлялось возможным. Конопля не спускал с нас глаз. И Звонарев истекал кровью.
— Какой вариант? — спросил я, заранее не надеясь, что Витек может предложить что-нибудь путное.
— Вы даете мне возможность уйти. Я возвращаю вам всех ваших людей…
— Не трынди, — сказал Лешка, краем глаза взглянув на часы. — Вадик уже утоп. Так что не всех.
— Ну, не всех! На черта вам этот Вадик? Девчонку заберете, мамашу ее!
Заметно было, что Конопля чего-то боится и куда-то торопится. Чего? Куда? Витек не просто трусил. Его колотило в преддверии истерики. Не меня же с раненым Звонаревым он так перепугался.
А взгляд его между тем скользил по окну, выходящему во двор, — не туда, где плескалось озеро, а на противоположную сторону. У меня не хватало обзора, и я не мог определить, что там, за окном. Но скорее всего, из него просматривался участок перед въездными воротами.
Значит, некто грозный должен был прибыть сюда с минуты на минуту.
И тут догадка осенила меня! Ну конечно же, Конопля боится появления Жорика с людьми! Ведь, если верить рассказу прожекториста, между Витьком и Костылем произошла крупная размолвка по телефону. И теперь Жорик не преминет первым нанести удар. Хотя, по сути дела, первым ударил все-таки Конопля. Ведь это он подослал к Костылю китайца. Он отказался выполнять условия предварительной договоренности по выплате штрафа. Не может Жорик позволить плевать на себя с высокой колокольни. Никому не позволит. Я его по зоне знаю.
— Так где Сашка? — повторил я свой вопрос.
— Ребята, сначала я ухожу. Потом вы получаете двоих баб. Договорились?
— Жека, — обратился ко мне Звонарев. — Он нас за идиотов держит. Ты как хочешь, а я…
И Лешка дал длинную очередь по Конопле. Он сделал это из последних сил и потерял сознание. Лишь мгновение спустя я обратил внимание на то, что с улицы кто-то стреляет по окнам. Огонь, надо полагать, открыли одновременно с Лешкой. Такое вот совпадение. И еще я увидел, что на пороге лежит труп Лариски. Конопли рядом не было.
А по окну вели огонь непрестанно, и я слышал уже крики множества голосов. Бросив взгляд на Лешку, я чуть не закричал. В его голове зияла большая черная дыра, через которую хлестала горячая кровь. Либо шальная пуля стреляющих со двора зацепила Звонарева, либо Витек успел выстрелить. Но ведь и Лешка стрелял в него. Скорее всего, труп Конопли валяется сейчас в коридоре.
Чтобы выбраться отсюда, мне пришлось передвигаться ползком. Очутившись за пределами комнаты, я не обнаружил там Конопли. Ни живого, ни мертвого. Значит, ему чудом удалось избежать Лешкиной пули.
Я стоял в коридоре, расставив, ноги и еле держа в руках автомат. Перед глазами плыли фиолетовые круги. Меня раскачивало из стороны в сторону, словно в лодке деда Матвея. И — полная отрешенность от всего происходящего вокруг. Воля была подавлена окончательно. Вот он где, предел человеческих возможностей. А как же высокие слова о самом главном испытании в жизни? Нет, не смогу. Я на поверку оказался слизняком и ничтожеством. Сашка по-прежнему в опасности. Конопля ушел, чтобы выждать время и все равно убить меня. Лешка погиб…
А по комнатам особняка носились незнакомые мне вооруженные люди. Один из них, увидев меня, вскинул автомат, изготовившись к стрельбе. Другой легким ударом отвел его руку в сторону.
— В чем дело, Георгий Михайлович?! — услышал я голос.
— Это свой! — ответил стрелку тот, кто помешал выстрелу.
Идиотизм. В запарке я не узнал даже Жорика Костыля. А он меня узнал и, бесспорно, спас мне жизнь. Потому что к этому времени у меня не осталось уже сил ни обороняться, ни атаковать. Я выдохся.
Жорик подошел и двумя пальцами потрепал меня за щеку:
— Ты не выспался или съел чего?..
