Глава 8
Одним словом, досада. Фиг даже с тем, что я угробил драгоценные часы-минуты, добираясь до комбината и шарахаясь в его административном здании. И фиг с тем, что меня там чуть не порешил хуцпан с газовым пистолетом. Хуже всего было то, что я засветился, а этого делать было никак нельзя. Теперь у меня обозначился лимит времени, в который я был обязан уложиться. Потому что утром заявится смена и обнаружит связанного охранника на полу, который, ко всему, испачкан его кровью. И охранник расскажет им, что случилось ночью. И тогда Камена начнет ответную охоту. Повязка на физиономии, которую я не снимал, вряд ли реально могла помочь. Слишком много косвенных улик указывало на меня. Хотя бы то, что я уже бывал в здании конторы и более или менее сносно мог предположить, что меня там ждет. Хотя бы то, что я интересовался Каменой. Хотя бы то, что движения мои были неуклюжими и угловатыми. В общем, вычислялся я легко. А посему нужно было создать серьезный задел за оставшееся до утра время. В моем распоряжении оставалось что-то около семи-восьми часов, что до обидного мало для человека, не имеющего под задницей машины.
Невеселые думы. Грустные думы. Но я сам был виноват в создавшейся ситуации. Поторопился разделаться с Каменой, вместо того, чтобы сперва прояснить атмосферу, вычислить, где он живет, определить, куда двигаться дальше. Разузнать о его друзьях, подругах, привычках. Все это я мог сделать, у меня водились друзья в разных слоях общества, и в информации, начни я ее собирать, недостатка бы не было.
Но я, как последний кретин — отказал мозг; авария, да?! — с пистолетом наперевес кинулся в бой. А драться оказалось не с кем. Не считать же полудурка-охранника с газовым пугачом.
А теперь, ночью, выяснять, где, как и что в отношении Камены было поздновато. Друзья, конечно, друзьями, но боюсь, они меня неправильно поймут, начни я приставать к ним с расспросами в такое время. Сон — штука тонкая, и людей, которые прерывают его, обычно не очень жалуют. Хотя, возможно, где-то и есть мазохисты, которым это нравится. Но мне такие что-то не попадались.
Так что выпутываться предстояло самому. Звать на помощь Генаху или, допустим, Яна я тоже не собирался. Не потому, что мне нужны были помощники, но я из гордости от них отказывался. Тут совсем другое — толку от троих было бы столько же, сколько от одного. Зато горя, случись неприятное, хапнули бы все трое. Так что я решил придерживаться первоначальной задумки и работать об это дело в одну голову.
Однако работать — это громко сказано. Я даже не знал, с чего начать. Стоял на крыльце административного комбинатовского корпуса и пялился в молочно-белое от тумана небо. И ни хрена не видел. Даже фонарей. Они светили во всю мочь, но освещали только туман.
Я был, натурально, в тупике. Голова, пострадавшая не меньше остального организма, отказывалась работать, как положено. Очень неприятная ситуация, смею вас заверить — пытаться думать, когда думать нечем. Я жутко терзался по этому поводу, но родить головой ничего не мог.
Даже не знаю, сколько бы я так стоял, пустой и звонкий, как воздушный шарик на первое мая. Но тут мимо меня с диким воем пронеслась пожарная машина, и в голове что-то щелкнуло. Первым делом мне нужно раздобыть колеса. Вот так. Все просто. Без колес я все равно ничего не смогу. Просто потому, что не успею.
Каким образом мне стать автовладельцем, я даже голову ломать не стал. А зачем, в самом деле? Раз уж встал на стезю порока, то нечего стесняться. Пусть менты, коли поймают, пришьют полный набор нарушений уголовного кодекса. Год сюда, год обратно — при том, что в случае поимки, как я подозревал, мне впаяют лет десять, как минимум — особой роли не играл. А потому машину я решил просто угнать.
Потом в голову пришла еще одна дельная мысль. Зачем угонять авто у какого-нибудь честного, ни в чем, кроме супружеских измен не замеченного гражданина, когда рядом, буквально под боком, расположился такой промышленный гигант, как молочный комбинат? Да скажите вы мне, что там нет ни одной машины, и я гнусно захихикаю вам прямо в лицо. Потому что не поверю — этого не может быть, ибо этого не может быть никогда.
Следом — вы не поверите — в голову пришла мысль номер три. Это обнадеживало — было похоже, что мозг выходит из коматозного состояния и начинает жить нормальной полноценной жизнью. Поздравив его с возвращением, я развернулся и поковылял обратно к дежурке. У меня там были определенные интересы, а именно — повыспрашивать у охранника, где тут находится гараж. И — что, собственно, и составляло суть третьей мысли, — попытаться выведать у него домашний адрес, а также явки и пароли Камены. Если оба предприятия выгорят, то я смело смогу начать принимать поздравления — половина успеха будет в кармане.
Охранник лежал в той же позе в том же месте. Да и глупо было ожидать, что он поменяет то и другое, имея прикрученный к спине и заднице стул. Негнущийся, к слову. Единственное, что изменилось со времени моего ухода — это то, что из раны на его затылке уже не сочилась кровь. Волосы около головы взялись коркой, от чего парень стал походить, пардон, на обоссаного воробья.
Я снова присел рядом и спросил:
— Еще два вопроса, пока не забыл, — охранник сверкнул глазами, и я принял это за готовность отвечать. — Где тут у вас местный гараж?
Не знаю, может быть, я, конечно, выразился как-то не так. Может, говорил невнятно — все-таки, во рту язык, двадцать с лишним зубов, а это мешает, сами понимаете. В общем, невезучий парень меня не понял. Он очень удивился и выдал на-гора вопрос, повергший меня в шок:
— Какой гараж?
Я не на шутку задумался. Черт его знает, возможно, товарищ действительно ни разу в жизни не имел удовольствия видеть это чудо человеческого гения. Может, у него были пробелы в образовании. А может, он вообще только час назад прилетел из далекого прошлого, чтобы подержать меня под дулом газового пистолета. Да мало ли может быть этих самых «может»? Одно мне было понятно: разъяснять ему значение слова «гараж» придется, иначе и ответа, который нужен мне больше, чем деньги, я не дождусь. И я начал издалека:
— Ты знаешь, что такое ключ на семнадцать?
— Предположим, — хороший ответ. Ни «да», ни «нет». И бить, вроде, не за что.
— А знаешь дядек, которые этими ключами работают?
— Ну?
— Они еще автомеханиками и автослесарями называются. Так вот, место, где они свою честную бабку зашибают, называется гараж. Всасываешь?
— Ну? — снова повторил он.
— Баранку гну. Что ты такой непонятливый, как буржуй во время мировой революции? Тебе тикать надо, а ты на мешке с деньгами сидишь. Где тут у вас гараж находится, ты мне можешь сказать?
— Могу, — сказал он. И ехидно усмехнулся. Я начал злиться. Ему, конечно, неудобно отвечать на мои вопросы из положения «лежа», но ведь я все равно от него не отстану, мог бы и сам сообразить.
— Ну, так скажи!
— А что мне за это будет? — он, падла, явно издевался, и я не выдержал. Вынув из кармана зажигалку, поджег ее и поднес к волосам допрашиваемого.
— Расследование переходит ко второй, пыточной, стадии. На выбор: дыба, испанские сапоги, железная баба? Где гараж?
Парень отдернул голову и посмотрел на меня, как на буйнопомешанного. Возможно, я так и выглядел. Не знаю.
— Во дворе твой гараж!
— Он не мой, — возразил я. — И я сам догадался, что он во дворе, а не в кабинете Каминского. Координаты: северная широта, южная долгота. С минутами и секундами.
— За административным зданием, сразу! Одноэтажный бокс из красного кирпича!
Это был уже перебор. Так сильно разлагаться не стоило. Но парень явно перепугался и решил подстраховаться, стравив все, что знал по данному вопросу. Однако мне, честно говоря, хватило бы и первой части фразы. Я и без него подозревал, что здание одноэтажное, потому что машина — не человек, на второй этаж ей взбираться неудобственно. Хотя фиг его, конечно, знает. Может, они там, на втором этаже, молоко в масло сбивать бы додумались. Мало мне помогала и информация о том, что бокс сложен из красного кирпича — все равно на дворе ночь, туман. Фонарей, как я успел заметить, на территории комбината либо не было, либо они не горели. Так что цвет различить, при том, что не дальтоник, я не мог.
Но парень раскололся, полдела было сделано. Оставалась вторая половина.
— Экзекуция продолжается. Следственную группу интересует следующий вопрос: где проживает товарищ Каминский в свободное от работы время? — зажигалку я погасил, полагая, что, сказав «а», парень скажет и «б». Но в карман, на всякий случай, прятать не стал.
И охранник меня не разочаровал. Опустошенно шмыгнув носом, он с невероятной тоской в глазах, от которой хотелось скрипеть зубами и биться головой о стену, проговорил, причем взгляд его в это время был направлен — под прямым углом, мне и транспортир не нужен был — строго в потолок.
