Но загвоздка была в том, что до Камены нужно было еще добраться. Он подложил мне изрядных размеров свинью, решив не работать сегодня ночью. Я, конечно, понимаю, что даже суперменам нужно когда-то отдыхать, и что новые русские тоже время от времени устают считать бабки, поскольку и они — люди. Но… Я так рассчитывал застать Камену на его рабочем месте, что как-то даже не потрудился рассмотреть параллельные варианты. И в этом была уже моя слабость, а их, соответственно, сила.
Распыляя дальний свет фар в плотном тумане, — черт его знает, откуда он такой взялся, отродясь ничего подобного не видал, — я катался по городу. Не торопясь — километров под тридцать. Во-первых, потому, что пока никуда не торопился. А во-вторых, я все-таки думал. А думать при ста кэмэче не только несподручно, но и опасно для жизни, в чем меня, старого дорожного волка, убеждать не нужно. Сколько таких задумчивых, запаковываемых в мешки я видал на обочинах дорог! Не сосчитать. Поэтому старался не столько ехать, сколько думать. Первое мне нужно было постольку, поскольку, а во втором, вернее, в его результате, я нуждался кровно.
Но на этот раз мозг меня подвел. Вернее, он выдал кое-что на-гора, но это кое-что я сразу отмел, как несерьезное. Мозг предложил покататься по городу в поисках тех кожаных парней, с которыми я имел дело давеча ночью. Но я возразил — ведь у Камены со мной якобы договор, он ждет результатов переговоров меня с коллегами, и отлавливать в такой момент такси с целью побития или убития их водителей — глупо. Камена на это не пойдет. А даже если бы и пошел, то вряд ли снова выпустит на тропу войны засветившуюся троицу. Пардон, двоицу. Третьему оторвало голову на моих глазах, так что я справедливо сомневался, что он вообще выйдет на какую бы ни было тропу. А может, и одноицу (пусть будет и такое слово в великом и могучем, ладно?), ведь с типчиком, сдавшем мне Камену, сделали что-то нехорошее. Камена сам говорил. Я помню.
Так ничего и не решив, я подумал, что самое время отправиться куда-нибудь подкрепиться. Домой ехать не хотелось — домашняя обстановка расслабляет, уют дезорганизует. Я по себе знаю — захочется растечься по квартире, часок поваляться на диване. Мол, за это время все равно ничего страшного не произойдет. Придется бороться с собой, заставлять себя выйти в ночь, вновь начинать рысканье по городу, а на это уйдут дополнительные силы. В общем, овчинка выделки не стоит. И я направился в ночной клуб со странноватым названием «Зеленый ежик». Почему ежик, и почему именно зеленый — понятия не имею. Но кормили там вкусно — я как-то, с очень больших денег, попробовал. Причем, плату за вход брали только с тех, кто шел в ресторан-дискотеку. Для тех, кто заказывал себе стаканчик пива в баре или — там же — бутерброд с паштетом, вход был бесплатный.
И я поехал туда. Тем более что «Ежик» находился в пяти кварталах.
У входа все было заставлено крутыми иномарками. Братва гуляла. Впрочем, она гуляла тут каждый вечер, кроме, разве, понедельника, который труженики "Ежика" объявили своим национальным выходным днем. По понедельникам братва рассасывалась по другим точкам.
Выйдя из машины, я захлопнул дверь и осмотрелся. Честное слово, моя черная «Волга» смотрелась не хуже разных «Вольво» и «Мерседесов». Не так шикарно, но куда более властно — может быть, это какой-то член из городской или областной администрации повеселиться приехал. Члены — они тоже люди.
Воодушевленный такими мыслями, я приосанился и в бар вошел, имея вид уже вполне вальяжный. Приблизился к стойке и небрежным жестом кинул на стойку два смятых червонца.
— Два бургера и чарочку водки. Сдачу можешь оставить себе.
Сдачи выходило около семидесяти копеек, и бармен, зло посмотрев на меня, процедил сквозь зубы:
— А в черный день не пожалеешь?
— Обязательно, — заверил я. — И волосы на заднице пучками рвать буду. Только сегодня я гуляю И мне тебя тоже осчастливить хочется.
— Вот спасибо, — буркнул он. — А я с самого утра думаю — чего мне в жизни не хватает? А оно, оказывается, вон чего! — и бросил на стойку два разогревшихся бургера.
— Про водочку-то, про водочку не забудь, — подсказал я, хотя он уже тянулся к стеллажу с бутылками.
Бармен опять недобро зыркнул на меня, налил пятьдесят граммов и, подвинув стопарик, проворчал:
— Забудешь с такими, как же. Из могилы поднимут — напомнят. У самих денег — куры не клюют, а за копейку удавятся. Крохоборы…
Мне понравилось, что он причислил меня к славному племени денежных мешков. Видимо, неплохо выгляжу, раз даже такой прожженный товарищ обманулся.
— Расслабься, — хохотнул я и, замахнув водку, откусил изрядный шмат бургера. — Я ж таксер, а не директор комбината.
— Таксер? — он недоверчиво осмотрел меня и поморщился. — А чего ж пьешь?
— Все пьют — и я пью, — я пожал плечами. — Быт затуркал. Семья большая. Жена, дети…
— А менты?
— А ментов у меня в семье нету.
— Я имел в виду — тормознут ведь?
— Ну, а что делать? — я пожал плечами и откусил еще кусок. — Говорю же — семья большая. В тазик стучат, кушать просят. Приходится рисковать.
— В тазик — это нехорошо, — согласился он.
— Еще как не хорошо, — кивнул я. — Все тазики поизнахратили. Трусы постирать не в чем.
Может быть, я бы еще долго развлекался таким образом, тем более, что и бармену, по всему видать, такой разговор начинал нравиться. А что? Расслабляет, снимает напряжение. Своего рода моральный массаж. Но тут командира бутылок и шейкеров окликнули с другого конца стойки, и он, разведя руками — мол, что делать, работа, — ушел, оставив меня наедине с полусъеденным заказом.
Я стоял и лениво пожирал его. При том, что мне однозначно нужно было поторапливаться, я не спешил. А куда, если точный адрес был неизвестен? В голове по прежнему звенела ошеломляющая пустота.
Ритмичное движение челюстей непроизвольно прервалось, когда на мое плечо опустилась чья-то рука. Я даже поперхнулся от неожиданности. Когда же застрявший в горле кусок провалился в более подобающее ему место, а именно — в желудок, неуловимо знакомый голос произнес над самым ухом:
— Ба! Кого я вижу! Это ж товарищ мститель!
Я обернулся и понял, что напрягся не зря. За спиной стоял, дико и непонятно улыбаясь, гуманоид в квадратных очках. В ответ на мой взгляд он улыбнулся еще шире, выставив напоказ все свои восемь с половиной зубов. Картина не впечатлила. У человека слабонервного при виде нее мог случиться сердечный приступ. К тому же у пятнистого воняло изо рта — зубы бесследно и беспричинно не исчезают.
— Привет лунатикам, — ответно буркнул я, гадая про себя, приметил ли он черную «Волгу» прежде, чем вошел сюда. Если приметил, это не есть хорошо, поскольку, как человек, работающий на Камену, должен знать все — или хотя бы большинство — его автомобилей. А уж черную «Волгу» — тем более.
Но гуманоид, похоже, ничего подозрительного не заметил. Он стоял, щеря на меня свои редкие — даже слишком — зубы и щуря белесые глаза под квадратными линзами. Услышав приветствие, кивнул и стал затевать светскую беседу:
— Какими судьбами?
— Людскими, надо полагать, — я доел бургер, подумал и заказал себе еще пятьдесят граммов водки. Вряд ли меня ночью остановят менты, что бы ни думал по этому поводу бармен. Тормозить черные «Волги» они страсть как не любят. Просто не переваривают. И дело не в номерах, дело в инстинкте, укоренившемся в них со времен горкомов, обкомов и крайкомов. А водка мне сейчас была ужас, до чего необходима — события стали принимать совершенно неожиданный и, по-моему, вполне благоприятный оборот. Разве я, искалечив голову думами над тем, как добраться до Камены, мог предположить, что судьба подкинет мне такой подарок — редкозубого и покрытого пятнами гуманоида?
— Ясно, что людскими, — хмыкнул он. — Не конскими же. Как делишки продвигаются?
— Вашими молитвами, — снова буркнул я. — Какие, на хрен, у меня могут быть делишки? Поймал бы упыря, который в грузовике сидел, я бы ему камни из печени без наркоза выдавил. До сих пор толком ни согнуться, ни разогнуться не могу. Разве это жизнь — все время прямо? А если пулеметный обстрел?
Пятнистый с интересом осмотрел меня, потом повернулся к залу и крикнул:
— Эй, Васек! Подойди-ка сюда!
Из-за одного из столиков поднялся детина ростом под два метра и весом сильно побольше центнера, и направился к нам. Я с удивлением следил за его приближением — зачем он понадобился гуманоиду?
Однако все разъяснилось, когда Васек подошел к нам. Пятнистый протянул руку в мою сторону и сказал:
— Знакомься. Этот человек сидел за рулем такси, на которое ты наступил.
Васек тупо уставился на меня. Ему явно было плевать, кто и где сидел. Но интерес в его глазах все же зажегся. После того, как гуманоид произнес следующую фразу:
