Постелив на заднее сиденье брезент, мы кое-как утрамбовали туда Жеребца, по возможности постаравшись придать окоченевшему телу сидячее положение. Получилось неважно, но выбирать не приходилось.
Пока мы с Яном трудились в поте лица, Комик решил слегка смухлевать.
— Я пойду, дверь закрою, — сказал он.
— Помогай давай! — проворчал я. — Дверь он закроет… Там все равно следов куча. Пусть думают, что это барабашка приблудный нашкодил, ничего страшного.
— Ладно, — вздохнул Комик и присоединился к нам.
Покончив с Жеребцом, мы и сами уселись в машину. Ян попытался снова занять место рулевого, но я отогнал его:
— Нечего-нечего! Дальше я рулить буду. Я знаю, куда ехать, а ты — нет.
— А ты мне покажешь, — он попытался было возразить, но я отрицательно помотал головой:
— А я не умею. У меня с детства косноязычие, а вчера еще и руки парализовало. Так что садись рядом с Жеребцом.
— Подонок, — с чувством сказал Литовец и уселся на заднее сиденье.
Тело мы сбросили в кювет километров через десять. Слишком уж оно стесняло нашу компанию. За несколько минут, проведенных в его обществе, никто даже слова не проронил. Что для троих таксеров, знающих друг друга не один год, вообще-то странно. Но, стоило покойнику покинуть нас — и в салоне сразу стало легче дышать. Что было замечено всеми.
— Куда едем? — повеселевшим голосом поинтересовался Литовец.
— Свердлова, 79, — отозвался я.
— А там что?
— Твои долгожданные разборки. Там, Литовец, теневое правительство нашего городка заседает. Не хотел я туда ехать, пока с Жеребцом не пообщаюсь, да, видишь, не судьба. Придется ломиться на территорию противника, почти ничего о ней не зная. Нормальные полководцы так, конечно, не поступают. Но мы же не нормальные полководцы, мы простые таксеры. Нам этих глупостей позволено. Вот приедем сейчас, и пообрываем все мягкие отростки у теневого премьер-министра, правда?
— Что-то я сомневаюсь, — сказал Комик.
— Это я сомневаюсь, — возразил я. — А тебе-то что сомневаться? Ты же сам в бой рвался. Ты, кстати, в курсе, кто у нас теневой премьер?
— Нет, — обиженно буркнул Комик. Мое замечание относительно неправомерности его сомнений, видимо, было отмечено и взято на заметку.
— Вот и познакомишься, — усмехнулся я. — Если повезет. Только это, парни… По указанному адресу все время быть наготове. Народ там живет нервный. Я к ним сегодня в гости уже наведался, лично проверил. Чуть что — за пушки хватаются. Никакого желания лезть туда с вами, если честно. Но вы сами разборок хотели. Или в гараж повернуть? Еще не поздно.
— Может, все-таки дать тебе по шее? — спросил Ян с заднего сиденья.
— Ну, как знаете, — вздохнул я.
Оставшуюся часть пути мы проделали в солидной тишине. Парни, видимо, морально готовились к бою, а я все никак не мог отделаться от мысли, что весь этот поход — огромная глупость. Но по-прежнему продолжал ехать по заданному адресу.
Ночью особняк Кара выглядел много лучше, чем днем. Отсутствие архитектурной мысли компенсировалось богатой иллюминацией. Подсвечены были даже зеленые насаждения и кованные ворота. Все вместе, почему-то, производило впечатление консульства. И даже многочисленные мошки-бабочки, слетевшиеся на свет, впечатления не портили.
Я припарковался напротив ворот, и мы выбрались на свежий воздух.
— Солидный скворечник, — заметил Ян.
— Ты, главное, внутри скворечника клювом не щелкай, — посоветовал я и пошел к воротам.
В интерком чья-то заботливая рука успела вложить новую порцию жизни, и теперь он поблескивал на меня ехидным зеленым глазом. Мол, что, Михал Семеныч, съел? От меня так просто не отделаешься. Я усмехнулся ему в область динамика, вдавил кнопку вызова и долго-долго не отпускал. Ехидство переговорника меня сейчас занимало не особо. Куда интереснее было — похож ли покойный Лев Ааронович Штейнман на ныне здравствующего Эдуарда Николаевича Зеву? По идее выходило — должен быть похож. Они ведь не знали, что столь замечательную личность, как Кар, я до сих пор так и не сподобился лицезреть.
Впрочем, это все лирика. Интерком же предложил куда более прозаические вещи. Кому-то по ту сторону переговорника, видимо, надоело слушать сигнал вызова, безостановочно посылаемый мною.
— Какого хрена?! — зарычал этот кто-то. — Опупели, что ли?
— А ты на меня не рычи, — отозвался я. — Я тебя не боюсь, ты не страшный. Я тебя уже видел.
— А ты что за хер с бугра? — насторожился динамик.
— Я не хер с бугра. Я Мешковский, человек с ножиком. Я сегодня уже приходил, только головой ударился. Я Зеву хотел, и сейчас опять хочу. Я ему опять ножик принес. Или ему ножик уже не нужен?
Динамик снова поменял голос. На сей раз заговорил тоном сытого котяры, который облопался сметаны и теперь принимает солнечные ванны, а ему мешают, приставая на предмет скушать еще ложечку.
— Нож-то мне нужен, — сказал котяра. — Только тебя почему-то трое. Днем ты, помнится, один был.
— Тебе помнится? — недоверчиво хмыкнул я. — А мне вот тебя ни разу не помнится. Ты, что ли, человек-невидимка?
— Я, что ли, человек-видимка. По секрету скажу — в окошко подглядывал. Ты не в обиде?
— Не, не в обиде.
— Так что ж тебя трое-то стало, типок?
— Так я времени даром не терял, — объяснил я. — Размножался почкованием.
— И ты весь втроем хочешь отдать мне нож?
— Если ты не против. И если у тебя нет встречных предложений.
Динамик призадумался. Предложений, похоже, не находилось, но что-то терзало его металлическую душу.
— А ты уже умный или еще дурак? — наконец спросил он. — Ты уже соображаешь, в какой дом пришел? Понимаешь, что, если что — и тебя тут так закопают, что никто потом концов не найдет?
— Дык это… У меня всего один конец. Я урод, да?
— А ты побазлай, побазлай. Тогда точно уродом станешь.
— Ты пугать меня будешь? — обозлился я. — Или в гости пригласишь, баньку истопишь?
— После баньки тебе пятки не почесать? — удивленно хрюкнул динамик.
— Не, пятки не надо, — я отрицательно помотал головой. — Не любитель я. Ну, так я вхожу?
— Весь втроем?
— Ну, так ты ж меня тоже не в одно лицо встречать выйдешь.
— А ты умеешь торговаться, — уважительно протянул он.
— На Привозе учился.
— Ну, проходи. Гостем будешь. Только не делай резких движений. О последствиях я тебя предупредил.
Переговорник отключился. Зато щелкнул замок на воротах, приглашая войти. Я толкнул створку и бросил через плечо:
— Внимательней, мужики. Нас, может быть, сразу завалить попытаются, так что стволы лучше вытащить. Только первыми не дергаться. Дергаться первым имею право только я.
— Почему это только ты? — недовольно спросил Комик.
— Потому что я сильный, смелый, ловкий и находчивый. И у меня с армейских лет привычка дергаться осталась. Ты не перебивай, когда я умных вещей говорю! Ты слушай. Когда я дернусь — можете тоже вступать. Но не раньше. Раньше только в том случае, если нас валить начнут.
— Когда нас валить начнут, поздно вступать будет, — заметил Литовец.
— Логично, — согласился я. — Значит, еще чутка раньше.
Сжимая пистолеты, мы поднялись на крыльцо, и нам навстречу гостеприимно распахнулась дверь. Встречать вышли те самые фиксатые, что и днем. Я чуть не прослезился. Все трое тоже были при стволах.
— Ты опять здесь, одноглазый? — поинтересовался тот, что был в наколках. Солировал, видимо, по-прежнему он.
— И тебе здравствуй, добрый человек, — отозвался я.
— В поисках смерти, дубль второй?
— А бычки у тебя в глазах давно не шипели?
Я-то думал, что мы просто обмениваемся любезностями, но наколотый, почему-то, оскорбился:
— Вообще не шипели! А вот у тебя…
— А у меня — встреча с Каром! — прервал я. — Кончай вату катать. Заждался, поди, человек.
Наколотый зло осмотрел меня с ног до головы и кивнул на «Берету» в моей руке.
— С волыной?
— Так ты тоже не огурец в руке держишь, — усмехнулся я.
— Нож при тебе?
— А вот этого тебе знать не нужно. Ну что — так и будешь держать нас на пороге?
— Проходи, — он посторонился, освобождая дорогу. — Внутри порешаем, что с вашими волынами делать.
Я, однако, проходить не торопился. Понимаю, нелогично — сам только что теребил наколотого на предмет пошевеливаться. Но его последняя фраза мне как-то не глянулась. Нужно было что-то срочно решать. И я попытался быстро сориентироваться в ситуации.
— Ну, чего не проходишь? — наколотый, однако, расценил мою неподвижность на свой лад. — Ссышь?
Я внимательно посмотрел на него. Хоть и хмурый, но весьма самоуверенный. А чего? Один раз на этом самом крыльце он уже одержал надо мной верх. И не сомневался, что одержит вторично. Что для меня, кстати, являлось вопросом весьма спорным — здесь и сейчас у нас сохранялся паритет. А вот внутри здания у них наверняка был тактический резерв. И это, с одной стороны, давало наколотому право чувствовать себя относительно комфортно, а с другой — сподвигло меня принять решение действовать немедленно. Тем более что на крыльце никаких камер видеонаблюдения не замечалось — похоже, Кар пребывал в твердой уверенности, что в собственном дворе они будут явным излишеством. А то и свидетельством трусости хозяина. Что ж, мне только на руку.
