— Да не то, чтобы сцу, — медленно проговорил я. — Так, спрыскиваю слегонца.
И ударил его ребром ладони по кадыку. Он удобно стоял, боком, и удар вышел хлестким, так что шансов устоять на ногах у наколотого не было.
Он и не устоял. Выронил пистолет, упал на колени и, схватившись за горло, то ли захрипел матерные слова, то ли отчаянно закашлялся.
Ни Ян с Комиком, ни оба фиксатых такого развития событий не ожидали. Казалось бы, переговоры подошли к логическому завершению, стороны достигли, прости, господи, консенсуса, и вдруг у Миши Мешковского сорвало крышу. И чего делать в такой ситуации, никто из присутствующих навскидку сообразить не мог.
Кроме меня, любимого. Ведь именно я заварил кашу. И, пока четыре пары глаз растерянно моргали, переваривая происходящее, шагнул к одному из фиксатых и приставил ствол к его голове.
— Дернешься — замочу, — на всякий случай пояснил я.
— Понял, — прохрипел он.
А потом в себя пришел Литовец. Не мудрствуя лукаво, он ткнул «Маузером» в ширинку третьего и сказал:
— Аналогично, замочу.
— Ян, там не смертельно, — слегка нервно хихикнул я. Операция удалось, и к этой мысли нужно было немного привыкнуть. Даже мне. Пока же я снова, как и днем, прямо-таки сочился возбуждением.
— Да по фигу, — сказал Литовец. Потом подумал и спросил: — Я правильно сделал?
— Правильно, — сказал я. — Комик, отбери у пацанов оружие. Теперь бери этого, — я кивнул на наколотого, который все еще сидел на корточках и хрипел что-то обидное в мой адрес, — и пошли.
После чего взял своего невольника за шиворот и подтолкнул ко входу. Пришел черед осуществлять вторую фазу операции. Которая могла оказаться куда сложнее первой.
Внутри было шикарно. Не то что снаружи. Огромный вестибюль, залитый светом. Даже с десятком колонн в два ряда. И лифтовой установкой в центре. Здесь у Кара желания с возможностями совпали. Повезло чуваку. Хотя, лично я бы на его месте еще мавзолей Ленина где-нибудь в уголку пристроил. Чтобы парады по выходным принимать. А фигли мелочиться? Тем более, что строевые части наличествовали. Как я и предполагал, нас поджидал тактический резерв. Правда, пленение однополчан серьезно деморализовало их дух. Настолько серьезно, что они даже не стали расстреливать нас сразу из своего вовсе не бедного арсенала. Может быть, потому, что мы слегка прятались за спинами заложников. Не самый, конечно, похвальный поступок для суровых сибирских мужиков, но ведь даже для таковских переть голой грудью против танка — ну ладно, против автоматов — есть непростительная глупость, да? Вот мы и не перли. Рискнули репутацией, зато остались живехоньки и здоровехоньки. На мой взгляд, овчинка выделки стоила.
А встречали, не совру, шикарно. Двое с «Калашниковыми», двое — с пистолетами. По правую руку имелась открытая дверь в каморку — видимо, гнездо охранников. Возможно, там притаился еще кто-нибудь с ракетой класса «земля-таксист». Но расстреливать нас, повторюсь, не стали. На всякий случай я предупредил:
— Вы, ребята, не напрягайтесь. Всех сразу все равно не положите, а геморрой заработаете. Лучше пропустите к Кару.
— А если мы понапрягаемся? — поинтересовался один из автоматчиков.
— В туалете напрягаться будешь! — неожиданно прохрипел за моей спиной наколотый. То ли справился с неприятностями в районе кадыка собственными силами, то ли вопрос коллеги поспособствовал — не знаю. Для меня важнее был результат. — Баран! Пропустите нас!
— О! — сказал я. — Всем все понятно? Куда нам идти?
— К лифту, — снова прохрипел наколотый. — Кар наверх поднялся.
Вся процессия потопала к лифту. И нас опять не стали расстреливать, хотя на сей раз возможность была. Возможность была, а вот приказа не поступало. Или, лучше сказать, приказ поступил, но прямо запрещающий всякие военные действия. Подозреваю, на первом этаже наколотый обладал не просто непререкаемым авторитетом, но был вообще самым главным. Что ж, тем лучше.
Вот так все оказалось просто. Обитатели первого этажа просто стояли и тупо пялились на то, как мы проходили мимо.
Забавно, наверное, выглядела наша процессия. Впереди шел я, держа одного из фиксатых за шкирку и не вынимая ствола из его уха. Следом — Ян, повторяющий мою позу один в один. Замыкающим двигался Комик, имеющий по «Макарову» в каждой руке и еще парочку — сзади за поясом. Наколотого он гнал перед собой увесистыми пинками.
В лифт все втиснулись без проблем — кабина была обширная. Видимо, к Кару частенько наведывались многочисленные делегации.
Выстроив противника вдоль левой стены, мы встали напротив, держа их на мушке. Картина весьма напоминала «Расстрел революционеров у кладбища Пер-Лашез». В роли контрреволюционера я чувствовал себя, признаться, неважнецки, но переходить на другую сторону не хотелось вовсе.
— Слушай, Мишок, — сказал Ян, когда лифт стартовал. — А как мы из дома обратно пойдем? Эти архаровцы внизу нас так просто не выпустят.
— А мы Кара с собой возьмем, — беспечно откликнулся я. — Он нас выведет. А если не выведет, мы ему пиписку отстрелим.
— Ну-ну, — скептически усмехнулся Литовец.
После непродолжительного гудения лифт остановился на третьем этаже и дверь распахнулась, предлагая выметаться.
— Вперед! — скомандовал я пленникам стволом пистолета. Они послушно, хоть и весьма понуро, покинули кабину. Мы — следом. — К стене! Ян, Комик! Глаз с них не спускайте. Чуть что — в расход.
И повернулся к единственному обитателю этажа.
Он действительно весьма походил на Штейнмана. Вернее, это Штейнман до недавнего времени походил на него. Я же говорю — здесь все было поставлено серьезно.
Кар сидел посреди обширной залы на диванчике, водрузив ноги на банкетку — или пуфик, черт его знает, как эти кубики на колесах называются. Пил чай и до появления гостей, похоже, пялился в телевизор. Во всяком случае, ящик был включен. Но, стоило нам выйти из лифта, и его внимание переключилось на нас.
— Так вот ты какой, дедушка Ленин! — поздоровался я.
— Прошел все-таки, — откликнулся Кар и сделал глоток. Весь такой вальяжный, в синем шелковом халате, разукрашенном, кажется, бамбуком. — Я так и знал что ни хрена этим уродам поручать нельзя.
— Так уроды ведь, что ты от них хочешь.
— А ты, я смотрю, волынами подразжился.
— Ну, ты даешь! Сам мне весь день братву со стволами подсовывал, а теперь попрекаешь. Я, Кар, не люблю братву со стволами, поэтому геройски ее разоружил. Потому что я за мир во всем мире и пацифист в третьем поколении.
Телевизор надоел. Своим гундежом он диссонировал с общим звуковым фоном и мешал нормальному общению. Поэтому я подошел к нему и выключил. Потом уселся на корточки, свесив руки с колен, и весело посмотрел на Кара. Пока у меня все получалось. Пока я был на коне.
— Крутой, — похвалил Кар. — Слушай, фрайер, я тебя даже уважать начинаю.
— Польщен, — кивнул я и приготовился слушать дальше.
— Тычину ты мне, конечно, не отдашь, — скорее констатировал, чем спросил он.
— С трех попыток угадай.
— Понятно. Черт! Я ведь знал, что вы с волынами приперлись. Думал, у этих дебилов хватит мозгов с вами справиться. Слушай, а может, договоримся?
— Да мы с тобой до чего угодно договориться можем. Я разговорчивый. Ты, смотрю, тоже поболтать не дурак. Только какие у нас могут быть точки соприкосновения, дружок?
— Найдем, если постараемся, — заверил Кар. — У тебя есть то, что нужно мне. Возможно, я смогу предложить то, что нужно тебе. Хм, дружок.
— Популярнее, — потребовал я.
— У тебя есть нож…
— Про нож я понял. Давай о моих сокровенных желаниях. Ты хочешь сказать, что пойдешь сейчас в туалет и утопишься в унитазе?
— Нет, это чересчур, — он отодвинул мои слова ладошкой подальше. — Я тебе, скажем, денег за нож предложу. Скажем, двадцать тонн баксов.
— Гы, — сказал я.
— Понял, — сказал Кар. — Пятьдесят тонн.
— Гы-гы, — сказал я.
— Сто тонн. Слушай, давай я прямо сейчас отвалю тебе двести кусков, и мы разбежимся друзьями?
— Ты меня ни с кем не перепутал?
— Ты жадный! — выдохнул Кар. — Хорошо, пол-лимона. Это моя последняя цена. Прикинь — пятьсот кусков валютой за десять минут!
— Кар, — я усмехнулся. — Я сюда не ножиками торговать пришел. И то, что ты сейчас несешь — есть полная чушь. Ну, дашь ты мне эти бабки — и далеко я с ними уйду?
— Куда захочешь, туда и уйдешь, — заверил Кар. — Ты шустрый малый.
— Бери деньги, Мишок! — полузадушено пискнул Комик.
— Видишь, и кореша тебе советуют деньги брать, — заметил Кар.
— Дурак ты, — ответил я. — Если думаешь, что я поверю, будто ты мне спокойной жизни дашь, то ты — дурак. Все равно ведь завалить попробуешь.
— Если у меня будет нож, то на хрен ты мне нужен?
— На хрен — не нужен. Просто для поддержания престижу. Ты ведь меня уже пару раз пытался достать.
